Когда придёт время. История первой любви в письмах

Сегодня ночью мне снилось, что ты пришёл ко мне в гости с цветами – со скромным, но очень ярким букетом лаванды. Я с благодарностью приняла твой подарок и вдохнула приятный травяной запах. Потом каким-то неведомым образом мы оказались в парке. Ты раскачивал мои качели, а я, хоть и побаивалась, смеялась и смотрела на тебя сверху вниз, стараясь запечатлеть в памяти это мгновение (даже во сне!). Потом мы отправились дальше, к аттракционам, и твоё внимание привлекли электромобили.

– Покатаемся? – с азартом спросил ты, глядя на меня с открытой улыбкой, от которой таяло сердце.

Мне кажется, если бы ты с той же улыбкой спросил: «Прыгнем с крыши?», я ответила бы то же самое:

– Ага, – и легко согласилась на предложенную тобой авантюру, несмотря на сковывавший душу ледяной страх.

Ты ловко перепрыгнул через ограждение и стал выбирать себе автомобиль. А я осталась за ограждением.

Глупый сон. Мне снятся и поинтереснее. Но зато он подтолкнул меня на новую цепочку воспоминаний.

Однажды мы гуляли по парку, и ты, увидев аттракцион с машинками, стал уговаривать маму пойти туда. Нам было лет десять, наверное. Нас посадили в электрические автомобили – меня в красный, тебя в зелёный – и ты рванул, что было мочи. Я с самого детства страшно всего боялась, вот и тогда старалась ехать по кругу, аккуратно выруливая на поворотах. Ты же, наоборот, гнал что есть мочи, и всё старался врезаться в меня посильнее, так что у меня скулы сводило от страха, едва я замечала, как ты приближаешься ко мне на бешеной скорости, с горящими от азарта глазами.

Когда же наконец это мучение кончилось, ты предложил повторить, и твоя мама тут же дала тебе денег на новый билет. Да и я почему-то согласилась, хотя мне всё ещё было страшно. Страшно, но весело. С тобой всегда так.

Правда, тут возникло неожиданное препятствие в виде моей мамы, которая сказала мне наедине: «Лёня один, ему можно и два раза прокатиться, а вас с братом двое, и Саше тоже хочется на чём-нибудь покататься». Это было справедливо, но тогда я обиделась. Хотя, возможно, мама спасла меня от какой-нибудь нехорошей участи: от сотрясения мозга, перелома, заикания или ночных кошмаров.

Я опять достала альбом и открыла на заложенной странице. Вот на этой фотографии нам уже по тринадцать. Мы опять сидим на том же диване, на фоне той же самой стены в вашей гостиной, увешанной фоторамками с твоими достижениями. Я держу руки на коленях, а ты легко, одной рукой, меня обнимаешь. Не знаю, почему с нами не было Саши, он ведь точно присутствовал, но в кадр не попал.

Ты в яркой красно-синей футболке и простых серых бриджах, с улыбкой в тридцать два зуба – довольный и счастливый. Я именно таким тебя помню и знаю: с очаровательной улыбкой и неизменной причёской – забавной шевелюрой в разные стороны. А я стеснительно улыбаюсь, словно делаю одолжение, руки держу прямо перед собой, ссутулилась страшно. Как будто эта твоя обнимающая меня за плечи рука – тяжкий груз. Хотя это, конечно, не так. Вон ты как интеллигентно её держишь, едва касаясь меня.

Коленки у тебя содраны. Настоящий мальчишка – всегда где-нибудь носился, что-нибудь ломал, обо что-то спотыкался, но никогда не плакал и не сдавался. Об этой встрече я мало что помню. А вот о следующей, через год…

К ней я готовилась долго и тщательно. Собиралась и морально и физически, до тех пор, пока поняла: не могу больше думать о том, как буду себя вести. О каждом слове, которое нужно сказать, о каждом жесте, который может меня выдать. Буду такой, какая есть. Только чуть лучше.

А тут мама «обрадовала»: к тёте Свете – твоей маме – не поедем, потому что вы с ней улетели по горящим путевкам в Египет. Думаю: «Может, это и к лучшему, пару сотен нервных клеток сберегу – они у меня не лишние». Но, к лучшему или нет, а целый час проплакала под грустные песни. Любовь зла…

Наша встреча всё-таки состоялась, хоть её и пришлось перенести на целую неделю. И когда я узнала, что мы всё-таки увидимся, прыгала чуть не до потолка. Потом подуспокоилась и стала раздумывать на всякие важные темы. Ну, как обычно: во что одеться, как себя вести, чтобы привлечь твоё царское внимание, но при этом не переборщить. Где эта золотая середина?

Вот какие непростые задачи я ставила себе в тринадцать лет, пока ты развлекался с парнями, играя в футбол. Я хотела быть непревзойдённой. Не такой, как все те девчонки, что вьются вокруг тебя. Чтобы у тебя дух захватило. Хотя должна была догадаться, что удивить тебя очень непросто – практически невозможно.

Я должна держать спину ровно. И смотреть чуть-чуть свысока, с лёгкой полуулыбкой на губах. И говорить чуть-чуть с усмешкой, чтобы быть на одном с тобой уровне. Хотя так всё равно бы не получилось, потому что мы словно с разных планет. Во всех смыслах. Мне, неуверенной в себе и всегда зажатой тисками собственных комплексов, твои раскованность и умение вести себя на равных со всеми, даже со взрослыми, казалась необычайной смелостью.

После таких мыслей я обычно начинала превращать свою любовь в трагедию. Это вообще моё любимое занятие. Я думала о том, что у тебя обязательно есть какая-нибудь зазноба, которая занимает так много места в твоём сердце, что для меня его там совсем не осталось. Что я невезучая, потому что есть девчонки – твои одноклассницы, которые могут видеть тебя каждый день. Эх, если бы я училась хотя бы в одной с тобой школе! А так – мы вроде и живём в одном городе, и мамы наши – подруги, а что толку? Видимся от силы пару раз в год.

Когда я делилась с мамой своими переживаниями, потому что попросту не могла держать их в себе, она удивляла меня своим ровным тоном: «Не наше это, Лиза. Посмотрели и поплыли дальше». Что-то типа этого. Но я уже не могла успокоиться. Я даже представить не могла, что однажды влюблюсь в кого-то ещё. В кого? Разве есть кто-то лучше?

А вот если бы мы пересеклись, к примеру, на дискотеке (ты туда, интересно, ходишь? Я была один раз). И если будет медленная мелодия, и вдруг ты пригласишь меня на танец… А я «сяду в лужу», потому что танцор из меня никудышный. А может, и кудышный, просто я ещё ни с кем не танцевала, так что судить о собственных танцевальных способностях мне пока трудновато.

А вдруг будет так: твои руки на моей талии, мои – на твоих плечах, и мы так близко, что даже дух захватывает, и чувствуешь дыхание друг друга. Твои бездонные глаза напротив – и я совсем теряю голову. И мне уже всё равно всё на свете!

Всё! Хватит мечтать! Я готова. Готова увидеться с тобой. И будь что будет.

Письмо третье

Мы нажали на домофоне две цифры, и уже через секунду оттуда донёсся вполне взрослый мужской голос – твой, конечно, я не могла его не узнать.

– Кто там?

– Открывайте, – бодро скомандовал братик, в то время как у меня уже тряслись все поджилки от волнующего душу предчувствия.

Мы поднялись на четвёртый этаж, пару секунд постояли перед закрытой металлической дверью. А потом замок заворочался, и дверь отворилась. За ней был ты. Уже не Лёнька, а дядя Лёня! Рост, наверное, метра два. Рубашка нараспашку.

– Ой, вы извините, мы ещё не совсем подготовились. Но вы проходите, – с безупречной, как всегда, улыбкой и оригинальным чувством юмора выдал ты, скользнув по мне взглядом и одарив улыбкой.

Я прошла в квартиру вслед за мамой и братом, неловко держа в руках торт.

– Давай, – протянул руки ты, принимая сладкий презент.

– Держи, – отчего-то пугаясь смотреть тебе в глаза, произнесла я.

– Спасибо.

Я освободилась от ноши, и у меня наконец-то появилась возможность нормально разуться, а заодно осмотреть тебя, словно бы невзначай, с ног до головы, улучив пару секунд. Ты был на босу ногу, в синих джинсах и в обалденной чёрной рубашке, ещё больше оттеняющей цвет твоих глаз. Пока я разувалась, ты успел застегнуться. А жаль…

Да, ты стал ещё красивее, чем прежде, и я была близка к тому, чтобы упасть в обморок или воскликнуть: «Мамочки мои!» Ну и чем после этого я отличаюсь от остальных девчонок? Мне бы стойкости…

– Какие вы большие стали! – между тем протянула мама, с не меньшим удивлением рассматривая тебя – парня, который уже перерос родительниц на целую голову.

– Ну, вы тоже не вниз растёте, – подмигнув мне, в привычной манере ответил ты. И я опять опустила глаза и, наверное, покраснела, словно фанатка, которую кумир неожиданно вытащил к себе на сцену прямо посреди концерта.

После обмена поцелуями в щечку наши мамы отправились на кухню, и моя учудила, бросив напоследок:

– Лиза, Саша, вы идите, вам Лёня компьютер покажет, – чем ещё раз вогнала меня в краску.

– Ма, ну ты совсем первобытного человека-то из меня не делай, – нахмурилась я, плетясь где-то позади любимого мальчика.

Ты засмеялся, и мне стало легко-легко. Значит, я всё правильно делаю.

В твоей комнате я была не впервые, но со времени нашей последней встречи здесь произошли значительные перемены. Вместо старой кровати в углу красовался огромный диван, новая стенка в стиле хай-тек, компьютер. Они только-только начали появляться в домах и были уже у парочки моих одноклассников. Мне же оставалось пока лишь мечтать об этом чуде техники, который для нашей семьи являлся чем-то вроде предмета роскоши. Да и зачем он, в принципе, нужен?

– Ну, для начала предлагаю сесть… – начал ты издалека, уступая нам с Сашей диван и усаживаясь напротив – в крутящееся кресло.

Мы сели, ожидая дальнейших указаний.

– Ну и где твои гениальные мысли? – выдал братец, прежде чем кто-либо успел сориентироваться.

И где он научился так свободно держаться? Вроде мы из одной семьи, и родители общие, но я сижу, будто воды в рот набрала, а он так раскованно себя чувствует. Это ж надо, заявить красавчику Лёньке: развлекай, мол, нас, мы же пришли к тебе в гости.

– Гениальные мысли сказали, что придут завтра, – грациозно выкрутился ты.

– Но завтра не придём мы, – парировал Сашка. Видимо, детям позволено многое.

– Логично, – с очаровательной улыбкой хмыкнул парень моей мечты и снова стрельнул в меня взглядом.

«Господи, где моё спокойствие?» – подумала я в очередной раз, застенчиво пряча глаза. Разве можно чувствовать себя уверенной рядом с таким как ты, Лёня? С и-де-аль-ным…

– Может, сыграешь нам? – предложил брат, беззастенчиво оглядывая комнату и замечая гитару в углу.