По следу аркуды. Возвращение в Медвежью лощину

– Почто?

– Вот я был Грек, когда в дружинники взяли, нарекли Греславом. Вот и Дизелю надо такое имя, чтобы каждый сразу понял, что он у нас умелец, на все руки от скуки.

Мальчик взглянул на Дизеля. Улыбнулся.

– Коли умелец, то кличьте Гораздом. А Мать Белые Волосы, егда встренула (при встрече) Диза, рекла: Горыня есть.

– Горыня?– переспросил Дизель. – Почему? Змей Горыныч что ли?

– Не маю змия сякого, – ответил мальчик. – Горыня – дюже велыкий.

– Это да, – подтвердил Ярик, – он у нас самый большой, что гора.

– Аз речи – Горыня.

– Ну, что, Саня, согласен отныне быть Горыней?

– Нет, не согласен. Не нравится мне это имя. Чувствую себя персонажем из русской народной сказки. Ополк, а как по-вашему будет не просто большой, а крепкий, уравновешенный.

– Это ты уравновешенный? – подколол друга Клим. – Да, ты чуть что, сразу в панику.

– Врешь! Это я только на словах. А вот скажите мне, я вас хоть раз подвел? Хоть раз слабину дал? То-то же! Саня Туров никогда паникером не был.

– Тур? – не понял Ополк, изобразив руками раскидистые рога. – Не, аще не Горыня, маю Стоян бых (если не Горыня, то Стоян).

– Стоян – подходяще, – согласился Дизель. – Стоян, значит, стойкий. Поняли? А, может, кто-то сомневается в моей стойкости? Давайте, высказывайтесь!

Ребята видели, что их друг по-настоящему обиделся. На самом деле, за все время, что они в другом времени, Дизель ни разу не подвел их, наравне с ними выдерживал все испытания. Ну, да, бывало, что начнет ныть, а то и заплачет, вспомнив сестренок. Зато, несмотря на больное сердце, вместе с Климом дотащил на себе Греслава до пещеры. Можно только представить, как ему было тяжело, но он не жаловался, устоял! Значит, Стояном будет зваться.

– На том и порешили: никакого Дизеля больше нет, а есть наш друг Стоян. Не возражаешь, Саня?

– Нет.

Потом был долгожданный и сытный обед, после которого все завалились в тенёк отдыхать. Тело просило покоя, а голова – хорошего многочасового сна.

– Волчок, ко мне! – скомандовал Клим. – Охраняй! Понял?

Если бы Волчок мог ухмыляться, он бы сейчас это сделал. Тоже мне, охраняй. А что я до этого делал? Но тут вспомнил свое трусливое бегство из пещеры после того, как старик с посохом вывернул ему нутро, а потом поставил на место.

Развалившись под повозкой, Волчок чутко вслушивался в звуки окружающего мира, отмечая шум ветра, плеск ручья, мышиную возню, близкое бормотанье барсука и далекий треск сороки. Но сорока сообщала не о чужаках, а перемалывала уже известное всем: под старым дубом пестрые останки неосторожной птицы, угодившей в пасть лисе, сохатый пьет из ручья и никак не напьется, две белки поссорились из-за старого дупла, кукушонок выкинул из гнезда птенцов своих приемных родителей, ну и прочее. Будет что-то новенькое – обязательно сообщит. А уж он услышит, со слухом у него все в порядке.

Волчок перевернулся на другой бок. Эх, жаль двух клыков он лишился. Сегодня на охоте чуть промашка не вышла: еще бы чуток, и прощай гусь. Ладно, вовремя перехватил другой стороной челюсти. Надо привыкать хватать добычу слева.

Проснувшись за закате, поужинали тем, что осталось от обеда. Клим предложил на охоту сходить, но остальные решили, что утро вечера мудренее, и лучше как следует обработать раны на ступнях, которые до сих пор кровоточили. До сна переделали все необходимые дела. Греслав опять сводил Велену к ручью, проверил и подточил меч, покрутил для разминки кистень, попрыгал, отжался полсотни раз – короче выполнил тренировочный минимум. Клим проверил, сколько стрел у него осталось, подтянул тетиву на луке, закрепил на сапогах оторвавшийся ремешок.

Стоян лежал и задумчиво смотрел в темное небо. Слова Ярика о том, что вскоре им придется расстаться, сильно огорчили его. Он не представлял, что придет день, а рядом не будет его друзей. А где он будет? Может, попытать счастья еще раз и вернуться к пещере? Нет, страшно нарваться на лютых. Неплохо бы, конечно, снова в поселение Общей Матери. Там у него уже дело было – Догор обещал обучить его кузнецкому делу. А можно к старику Пеку пойти и гончаром заделаться. Ушкуйники глиняную посуду с руками отрывают. Да мало ли чем заняться можно? Дом у них есть, можно корову завести, поросят. Житуха! Вот только без их команды плохо будет. Они все это время друг за друга держались, а что теперь? Каждый сам по себе? Нет, он, Дизель, то есть теперь Стоян, не согласен. Надо все хорошенько обмозговать, а не решать скоропалительно. Ишь, Ярик придумал: «разойдутся наши пути-дороги». Это мы еще посмотрим. Лично он готов следовать за Греславом и Климом и на войну. Будет санитаром! А что? Санитары очень даже нужны на всякой войне.

А Ярик вспоминал свою подружку Мыську. Как она там? Наверное, сидит на берегу, дует в дудочку, рассказывает подлунному миру грустную историю о том, как был у неё дружок, да пропал. Интересно, появилось ли новое перышко в обереге девчонки? Приглядывает ли она за куропатками, заботу о которых они поручили именно ей? Эх, сейчас бы в лес вместе с Мыськой, найти медовую борть, грибов набрать, приметить, где лещина богата орехами, чтобы по осени туда сходить. Чувствует ли Мыська, что с нами случилось? Ждет ли меня…нас… назад?

Ставра

Весь следующий день маленький отряд вслед за Ополком пробирался к реке Межени, чтобы, перейдя через её левый приток Нему, повернуть к озеру Лёжному. Если удача будет на их стороне и не встретятся чужие вроде лютых или торкаев, то через неделю они доберутся до селения Матери Белые Волосы.

Идти приходилось осторожно, прислушиваясь и посылая на разведку Клима с Волчком. Те не только осматривали дорогу, но и охотились, их добыча вместе с грибами, которые попадались повсеместно, насыщала и давала сил идти вперед. Иногда Ярику удавалось наловить рыбы в небольших речках, а Стоян особым способом запекал её в листьях или пучках травы. Получалось просто объедение!

Лес, по которому они пробирались, местами представлял собой сплошной бурелом. Бедной Велене приходилось тяжело – повозка хоть и была уже, чем современная телега, но мешала изрядно. Иногда приходилось протаскивать её буквально на руках. Никто и помыслить не мог, чтобы залезть в повозку и катить в ней. Велене и без того было тяжело, тем более кобыла была предназначена под седока-воина. Греслав ни на шаг не отходил от Велены, постоянно проверял, не натерла ли она себе холку. А если повозка застревала, попав колесом в торчащие корни деревьев или между камнями, первым кидался освобождать.

Ополк обещал, что после Межени лес поредеет, простору будет больше, и если правду говорил дед, то они пройдут между холмами, не заросшими лесом.

Третий день пути их расстроил: с раннего утра зарядил сильный дождь. Вначале хотели отсидеться под повозкой, накидав на неё лапника, чтобы не протекала, но потом отказались от этой идеи.

– Кто знает, сколько будет лить, – глядя в затянутое низкими тучами небо Ярик. – Дождь обложной. Можно просидеть и день, и два, и три.

– Обрадовал, – проворчал Стоян. – Нет бы полезное предложить.

– Могу и полезное. Предлагаю снять с себя всё, ну, кроме штанов, сложить в повозку и закрыть лапником. Мы-то не растаем, не сахарные, а дождь закончится, раз – а у нас одежда сухая.

– Ярик дело говорит, – поддержал Греслав. – Особенно сапоги нужно поберечь. У меня уже хлюпает внутри.

Он первым разулся, снял куяк (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами), толстую вязаную рубаху и капу. Клим снял сапоги, приволоку, замотал в рубаху лук, чтобы тетива не намокла и не ослабла. Ярик и Стоян скинули чиры (ботинки), приволоки, капы, рубахи. Глядя на них Ополк стянул с себя приволоку – больше снимать ему было нечего: рубашка давно утонула в реке, куда он её сам забросил, чтобы сбить со следа лютых, а чиры он носил лишь зимой, а в остальное время года бегал босым.

Всё сложили в повозку, закрыли лапником. Сверху уложили сулицу и меч Греслава, а вот с кистенем парень не захотел расставаться. Всё может случиться в дороге, а если не будет ничего непредвиденного, то кистень подойдет в виде спортивного снаряда – Греслав даже в пути не переставал тренироваться и использовал каждую возможность сбить ногой ветку с дерева или перепрыгнуть через преграду, а не перелезть как остальные.

Дождь не прекращался, мокрые тела посинели и покрылись мурашками. Парни шлепками старались разогнать кровь, подпрыгивали по примеру Греслава, приседали и двигали плечами. Но помогало мало. Решено было сделать остановку, разжечь костер и обогреться. Да и поесть не мешало.

За костер как всегда отвечал Ополк, который наломал нижних сухих веток у старой елки, добавил несколько горстей еловой подстилки и с двух ударов высек огонь. Поели то, что осталось от завтрака – Клим на охоту не пошел, да и Волчок в лес не смотрел. Наверное, тоже хотел погреться у огня.

Распрягли ненадолго Велену, пустили её пощипать траву, а сами забрались под защиту повозки. Места едва хватило. Волчок топтался рядом, выискивая, куда приткнуться. Но решив, что его шкура в любом случае не промокнет даже под сильным дождем, растянулся возле колеса с подветренной стороны – чтобы дым от костра не попадал на него. Ему сегодня с самого утра было неспокойно. А вскоре его беспокойство передалось клюсе, и она сейчас не столько щипала траву, сколько оглядывалась, кружа на одном месте и прядая ушами.

Волк втянул носом сырой воздух – необычных запахов не было. Дикий кабан несколько дней назад пометил территорию, но запах почти исчез. Ветром, правда, донесло запах свежей крови. У кого-то была удачной охота. Ещё птицы и мелкие звери разнесли по лесу тухлый запах остатков пиршества росомахи. Нет, необычных запахов он не чуял.

Согревшись у костра, парни по привычке начали вспоминать забавные случаи из своей жизни, обсуждать последние события, планировать дальнейшую свою судьбу. Разговор постоянно возвращался к пещере. Ополку было непонятно, чем так приглянулась друзьям та пещера, что не сходит у них с языка. Подумал: будет время и возможность, обязательно проберется в пещеру и разгадает её загадку. Например, как смертельно раненый Греслав за одну ночь выздоровел, а на месте страшной раны остался только неровно стянутый шрам? Или взять волка, который еле лапы тащил в гору, а сейчас бегает, будь здоров? Хоть и предупреждал его дед не ходить за Синий лес, но если во всем слушать взрослых, никогда не повзрослеешь.

Вдруг всхрапнула Велена, потом тихо заржала. Греслав выглянул из-под повозки.

– Велена, что случилось?

Как будто она могла ему ответить. Кобыла замерла на месте, вытянув шею и явно прислушиваясь к чему-то. Но за шумом дождя ничего нельзя было расслышать. Вот Велена опять заржала, тихо, настороженно, как будто не была уверена, стоит ли заявить о себе во весь голос.

И тут откуда-то справа в ответ донеслось конское ржание, призывное, настойчивое. Теперь не только Греслав, но и остальные услышали его. Велена задергалась, натянув длинный поводок, одним концом привязанный в передку повозки.

– Тихо, тихо, девочка, – подскочил Греслав и начал гладить морду лошади. – С кем это ты переговариваешься? А вдруг это враги…

Конское ржание стало слышнее, как будто неведомый конник подходил все ближе и ближе. Парни вскочили. Клим выдернул из повозки лук и колчан со стрелами, зажал между коленями Волчка, вздыбившего на загривке шерсть. Греслав вооружился мечом, кинув кистень Стояну, а Ярику – сулицу. Они напряженно вслушивались в звуки, долетающие до них, но не могли распознать, что это.

В нервном ожидании прошло несколько минут. И вдруг совсем рядом послышались голоса людей и снова конское ржание. Велена с готовностью откликнулась и, взбрыкнув, попыталась сорваться с привязи.

– Лютые? – голос Ярика дрожал от напряжения и нервного озноба.