Билет в одну сторону

В два шага «мать» приблизилась к «Анне» и встала у нее за спиной.

– Наследство тебе досталось, но распорядиться ты им не можешь, так? Стукнулась ты головой, памяти лишилась, то есть рассудка. А это значит, что можно тебя признать недееспособной. В таких случаях вопрос о наследнике пересматривается по закону. Что скажете, Анна Афанасьевна?

Вот этого я и боялась. Ах, ты стерва! Дай тебе волю, так ты меня в психушку запрешь, а денежки к рукам приберешь. Такая ни перед чем не остановится. Дал же Бог родителей Анне! Отец – подкаблучник, мать – змея подколодная. Бедная девочка, видать, доставалось тебе!

Анастасия Куприяновна снова отошла к окну, отвернулась: ей неуютно стало под взглядом, которым проводила ее «дочь». Она давно обратила внимание, что теряется, и зябко ей делается, когда «Анна» вот так смотрит на нее. Чудится ей, что та все знает, только молчит до поры, до времени. Раньше глаз от полу не поднимала, а сейчас вон как уставилась, словно насквозь тебя видит.

– Я скажу, маменька, что мою недееспособность еще доказать надо, а так как я начинаю припоминать кое-что, то вероятно вспомню, кто меня с лестницы столкнул.

«Анна» блефовала, но что ей оставалось делать? Игра пошла в открытую, и надо было показать свою силу, иначе «мать» почувствует свою неуязвимость и натворит дел.

Анастасия Куприяновна вздрогнула, как от удара. Испуганно загородилась руками и непроизвольно взглянула в окно: там, красуясь перед дворовыми, гарцевал Павел. «Анне» с ее места была хорошо видна его самодовольная ухмылка, его растрепанные волосы, взбугрившаяся мышцами рука, стягивающая повод. Взгляд «матери» явно выражал страх за любимое дитя, которое могут у нее отнять.

– Что ты такое говоришь, на что намекаешь…Чтобы я свою дочь…Плохо ты меня знаешь.. – Анастасия Куприяновна схватилась рукой за сердце.

Странно, я была почти уверенна, что это она пошла на преступление. Неужели Павел? Не может быть! А почему не может? На свете масса обаятельных подлецов. Если я млею в его присутствии, то это вовсе не значит, что он не мог столкнуть Анну. И все равно не верится.

«Анне» стало неприятно от одной мысли, что Павел способен на убийство ради денег. Лучше, решила она, не торопиться с выводами. Есть время разобраться. Вначале надо решить вопрос с замужеством.

– Сядьте, маменька. Взаимными угрозами дела не решишь. Давайте обсудим, как нам поступить, чтобы и вам, и мне было хорошо.

Тяжело дыша, Анастасия Куприяновна подошла к столу и села на прежнее место:

– Дело говоришь, доченька.

«Анна» усмехнулась. Она решила больше не притворяться покорной и послушной дочерью, каковой была, видимо, настоящая Анна. Её натура пересиливала, играть становилось скучно.

– Скажи мне, – обратилась она к «матери» на «ты», – откуда такие долги?

Щеки Анастасии полыхнули, но она промолчала на такое обращение. Тут уж не до политесу, из ямы надо выбираться, с долгами рассчитываться.

– Имение почти ничего не дает, – женщина скосила глаза в сторону, – хозяйствовать-то твой отец не мастер. Павел тоже в траты большие вводит.

– Покажи мне книги, бумаги. Я хочу сама разобраться в делах. Все же не напрасно меня бабушка учила, – «Анна» вновь заметила испуг на лице Анастасии. Было видно, что той очень не хотелось раскрывать всю подноготную. Значит, есть, что утаивать.

«Анне» самой стало удивительно, что она заговорила о расходных книгах и прочих финансовых документах. В прежней жизни бухгалтерия меньше всего интересовала и увлекала ее. Но сейчас другое дело. Сейчас от этих исписанных бумажек зависело ее будущее. Придется напрячься и выяснить, куда деньги уходят. За то время, что она здесь живет, особых трат не наблюдалось. Расходы по минимуму, никаких излишеств в виде дорогих вещей, украшений, дорогостоящих развлечений. Где дыра, в которую рекой уходят деньги?

Медленным шагом Анастасия Куприяновна подошла к столу странной формы, имеющему множество ящиков и ящичков. Один из них она открыла снятым с пояса ключом и вытащила оттуда книгу в синем переплете с кожаными уголками. Половинки книги закрывались на маленьких крючок. «Анне» с ее места было видно, что книга не запылилась, следовательно, ее недавно вытаскивали из укрытия. Анастасия положила книгу на стол, нервно забарабанила пальцами по жесткому переплету в нерешительности: отдать в руки дочери документ деловой жизни поместья или в очередной раз проигнорировать ее способности финансиста, выработанные свекровью. Потом все-таки решилась:

– У меня от тебя секретов нет. Мы одна семья, и решать проблемы должны сообща. Что непонятно, спросишь, – и она решительно отошла от стола.

«Анна» раскрыла книгу, нашла, где записи заканчиваются, обратила внимание на дату 1 сентября 1803 года. Первая запись доходов-расходов была сделана 25 февраля 1801 года. Даже просмотр всех записей займет несколько часов, анализ – и того больше.

– Оставь меня, – не поднимая головы от стола, проговорила «Анна». – Здесь работы до ночи.

Анастасия Куприяновна в нерешительности двинулась к двери библиотеки, но «Анна» ее остановила.

– Мне бы счеты.

Через полминуты небольшие отполированные счеты лежали перед ней. Косточки счет приятно бегали под пальцами, приглушенно щелкали, словно белочка орешками. «Анна» с улыбкой вспомнила свою мать Елену Сергеевну, которая в молодости приносила работу домой и ночами щелкала на счетах в их маленькой кухне. Наташа тоже научилась складывать и отнимать в пределах тысячи. Потом в моду вошли арифмометры, которые сменились электронными машинками. Вот бы сейчас микрокалькулятор сюда, дело пошло бы веселее.

Дверь за Анастасией закрылась, а «дочь» и головы не подняла. Она неторопливо читала записи, представляла, сколько в натуре будет «фунт», «пуд», «мера», «сажень» и прочее. Некоторые статьи расходов повторялись с завидным постоянством из месяца в месяц. Например, первого числа каждого месяца стояла строчка «деньги в уплату», а раз в полгода можно было прочитать «прочие расходы». И первое, и второе выражались трех– и четырехзначными суммами. Интересно, что стоит за этим? Сложив цифры по статьям «деньги в уплату» и «прочие расходы» за два года, «Анна» обнаружила, что общая сумма равняется половине всех доходов, что приносит имение. Кстати, в противовес сетованиям «матери», доход имение приносило, оброки собирались, излишки продавались по хорошей цене. Отчего такие долги? И зачем было врать, что имение дохода не дает? Надо внимательно посмотреть расходы Павла. Может, здесь собака зарыта?

Расходы на Павла были небольшими по сравнению с «деньгами в уплату» или «прочими расходами», если только нет у него тайных долгов, не отмеченных в книге. Возможно, мать не пишет их, но деньги брату дает в погашение долгов и скрывает это под «деньгами в уплату» или «прочими расходами». Но не может того быть, чтобы из месяца в месяц у Павла были долги на одну и ту же сумму. Надо узнать, что скрывается за двумя этими статьями расходов.

Часа через четыре Анна со стоном расправила затекшие плечи, потянулась и привычно скривилась от боли в спине.

Продолжу завтра. На сегодня хватит. Да и в глазах от напряжения мушки мельтешат. Кстати, а со зрением у меня неважно. Наверное, очки понадобятся. Теперь придется чаще сидеть над бумагами. Богатые люди, как показывает практика, много времени проводят в подсчетах, расчетах и прочем. Стану самостоятельной, никому не доверю собственную бухгалтерию.

В дверь тихо вошла Анастасия Куприяновна с подносом, на котором стояли чайные чашки и все, что нужно для приятного чаепития. Даже маленький графинчик.

– Я подумала, что не помешает чаю выпить. С «бенедиктином». Не возражаешь?

– Нет. На сегодня хватит, а завтра я пораньше начну, после завтрака. Ты не возражаешь?

«Анна» заметила, как опять вздрогнула «мать» от её небрежного «ты». Что ж, пора приучать домашних к тому, что именно она богатая наследница. Немного жестковато, но правильно по сути.

Анастасия склонила голову в знак согласия и, не глядя на дочь, стала разливать чай по чашкам. Поставила одну перед «Анной», придвинула ближе вазочку с вареньем и блюдо с сахарным печеньем.

– Скажи, правда, что ты по утрам теперь кофе пьешь? Раньше ты не любила.

– У меня по утрам голова болит, а кофе помогает взбодриться.

Анастасия понимающе кивнула. Она уже знала (ничто в доме не скроется от взгляда ее верной Глафиры), что Павел по просьбе сестры привез кофе самого лучшего и дорогого сорта, какой только нашел. Еще отыскал мельницу для зерен, и теперь дочь сама или горничная с вечера мололи утреннюю порцию напитка. «Мать» еще не знала, что, кроме кофе, Павел привез (опять по ее заказу) разных специй, которые она добавляла в блюда. Она всегда любила душистые травки хоть в свежем, хоть в сушеном виде, и блюда без них ей казались пресными. Собираясь с «отцом» на ярмарку, она уже запланировала отыскать там семена пряных трав и посеять весной на огороде. Пусть это будет еще одной из её причуд.

За чаем Анастасия Куприяновна хотела продолжить разговор о финансах, но «Анна» перебила её:

– Мне еще со всем этим, – шлепнула ладонью по гроссбуху, – разобраться надо как следует. Давай лучше поговорим о князе, моем женихе.

Ее интонация не оставляла ни малейшего сомнения в том, как она относится к этому браку.

– Скажи, – запивая ложечку варенья, спросила «Анна», – у вас договор с князем?

– Да, я намекнула ему, что выдам тебя за него, – «мать» совсем отринула всякую деликатность в разговоре с «дочерью», – но он до свадьбы отдаст нам векселя на весь долг. Приданое за тобой богатое, с него не убудет.

– А что получу я, если выйду замуж?

Анастасия Куприяновна вся подалась вперед

– Княгиней станешь. А там, глядишь, молодой вдовушкой останешься, – «мать» замельтешила глазами, пальцы ее нервно теребили оборку платья на груди, щеки вспыхнули румянцем.

«Анна» чувствовала, что ее собеседница скрывает от нее что-то важное.

Знаешь и скрываешь. По всему видать, не дожить мне до того, как вдовой стану, скорее князь вновь вдовцом останется, да начнет новую жертву подыскивать.

– Я только стать невестой князя согласилась, – сказала она с усмешкой, – а ты меня уже вдовой сделала.

«Мать» отпрянула: