– Себастьян, позволь одной местной женщине посмотреть рану. Она очень хорошо лечит, – не унималась девушка.
– Брось Лилианна, эта царапина того не стоит. Мне и так повезло значительно больше, чем многим другим. Лорду Фицтрою, помощнику фельдмаршала оторвало правую руку. Мой собственный денщик остался без глаза.
– О, это так ужасно! С такими увечьями они вряд ли могут продолжить службу.
– Они живы, в отличие от тысяч других! Томас хорошо послужил и мне и Англии, я позабочусь что бы он ни в чем не нуждался. Что касается лорда Фицтроя он слишком сильный и деятельный человек, что бы потеря руки, пусть даже правой послужила причиной для его отставки. Вряд ли Веллингтон отпустит его от себя.
Войдя в дом Себастьян с удовольствием набросился на теплый пирог с куриной начинкой не забывая запивать его парным молоком. От его похвалы хозяйка смутилась и зарделась. Вдоволь насытившись, молодой человек поведал двум женщинам о событиях предыдущих дней. Рассказал о начале сражения у замка Угумон. Об успешной французской атаке против дивизии Ван Биландта. О жестоком коротком бое кирасирский бригады и его неутешительных последствиях.
– После четырех атак французской кавалерии потери стали так велики, что телами погибших было буквально завалено поле. В то время, когда многие солдаты и офицеры проявляли просто чудеса мужества, из рядов Веллингтона дезертировала нидерландская кавбригада Трипа и ганноверский полк. Они поскакали обратно в Брюссель, сея панику на своем пути.
– В каждом стаде есть поганая овца, милорд, – подала голос хозяйка.
– Вы правы. На войне и доблести и трусости предостаточно! В конце сражения Наполеон кинул в бой старую гвардию. Никогда не думал что увижу как бегут гренадеры – гордость императора. «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается!» – прокричал генерал Камбронн. Но они дрогнули, а мы нет. Хотя, кто знает, чем бы все кончилось если бы войска Блюхера, вовремя пришли на помощь. В конце концов, – тряхнул головой Себастьян, – мы все-таки победили. Не знаю чего было больше, глупости или гениальности полководцев, но в эти дни удача была на нашей стороне.
– Погибло много народу? – с тревогой спросила Лилианна.
– Сражение было тяжелым и очень кровопролитным. Конечно о точных цифрах говорить еще рано, но с обеих сторон погибло не менее пятнадцати тысяч солдат и офицеров. Прусаки до сих пор преследуют остатки французского войска.
– Как это глупо, что из-за амбиций нескольких людей гибнут десятки тысяч! – не удержавшись воскликнула Лилианна.
– Лес рубят щепки летят. Мир дорогого стоит. Наполеон не тот человек, который останавливается на достигнутом. Не останови мы его сейчас, в будущем это сделать было бы намного сложнее и список жертв с обеих сторон был бы значительно длиннее.
– Расскажите об этом вдовам и детям погибших солдат. Вряд ли ваше красноречие им чем-то поможет! – покачала головой пожилая женщина.
Себастьян молчал. Да и кто на свете мог бы ей возразить. Смерть всегда ложилась на плечи родных тяжким грузом, не в зависимости от того ради чего умирал человек.
Как только Леонардо проснулся Лилианна собрала свои нехитрые пожитки и молодые люди отправились в путь. Себастьян ехал впереди крепко прижимая к себе сына, его супруга на тощей кобылке ковыляла чуть сзади, придерживая рукой полы длинного плаща. В них была укрыта большая бутылка с молоком. События предыдущих дней и резкий отказ от молока кормилицы пагубно отразились на здоровье Леонарда. Организм малыша никак не хотел принимать питательное, но жирное коровье молоко, а так же взрослую пишу, которая для него была слишком острой и жирной. Ничего кроме жидких овощных супчиков и каши на воде Леонардо есть не мог, а это создавало слишком много проблем в это тяжелое время. Лишь молоко единственной козочки, оставшейся в деревне, было пригодно для малыша. Прознав в каком тяжелом положении находиться знатная гостья священника, хозяева козы тут же вздули цену. За крынку козьего молока Лилианна вынуждена была отдавать золотые сережки с рубином и длинные кожаные перчатки. Узнав об этом, Себастьян хотел по камешку разнести ненавистный дом, супруга едва смогла его остановить.
– Каждый выживает как может, Себастьян, – пыталась увещевать мужа Лилианна. – Они понимали что другого шанса заработать у них может и не предвидеться и они его не упустили.
Вот так бутылочка с молоком стала самой большой ценностью в багаже маркиза и маркизы Шуази. Прибыв в ставку фельдмаршала молодые люди не смогли найти себе даже уголка пригодного для жилья, настолько много военных и штатских обитало на этом небольшом клочке земли. Лилианну буквально потрясла какая-то лихорадочная нездоровая эйфория, царившая здесь. Из разговоров охмелевших от победы солдат и офицеров складывалось впечатление что только благодаря личной храбрости именно этого человека состоялась великая победа всей армии. Каждый на перебой рассказывал о своей отваге и немыслимых военных подвигах. Сидя у костра в окружении солдат у Лилианны сложилось мнение о том, что буквально каждый из них лично участвовал в пленении Наполеона. Себастьян слушал их истории с усмешкой объяснив супруге, что в пылу сражения люди иногда и в самом деле способны на неимоверные поступки, которые вряд ли потом смогут повторить. С другой стороны, затуманенный страхом и битвой мозг солдата, наблюдавшего отчаянную отвагу товарищей по прошествие времени довольно сильно меняет реальную картину, благодаря чему солдаты или офицеры увидевшие или услышавшие о чужих подвигах искренне уверяют себя и других в их личном участии в этих незабываемых мероприятиях.
– Я сам недавно слушал рассказ младшего лейтенанта так захватывающе в мельчайших подробностях описывающих Бородинскую битву под Москвой, что у всех слушателей создавалось полная уверенность в личном присутствии на ней лейтенанта, в то время как я точно знал что этот молодой человек ни как не мог находиться в России, так как в то время он был в Англии.
– Но зачем он врал?
– Он не врал. Лейтенант был с детства заворожен битвами и до глубины души восхищался тем великим сражением. Судьба не дала ему возможность поучаствовать в чем-то стоящей, однако собственные фантазия и сотни рассказов очевидцев сделали его соучастником тех событий. В какой-то момент он по-моему и сам поверил что был там.
– Да ты прав, Себастьян. Память и в самом деле иногда может быть коварна. Кто-то может вспомнить то, что было и не с ним, а другой свой вчерашний день забывает.
Их беседу прервал адъютант, сообщивший что Веллингтон может их принять. Фельдмаршал принял посетителей сдержанно едва кивнув молодой женщине головой. Лицо его было осунувшиеся, взгляд уставший.
– Простите маркиза, что вам пришлось так долго ждать, но я был в госпитале. Жуткое, неприятное место.
– Вы были ранены? – спросила Лилианна.
– Нет. Бог миловал. Однако лорд Фитцрой серьезно пострадал. Картечью ему сильно повредило руку. Хирург ампутировал ее, но в остальном он был практически бессилен.
– Началось воспаление? – со знанием дела поинтересовался Себастьян.
– Да, увы. Боюсь воспаления и гангрена уносят жизней больше, чем сами ранения. Будь мы в Англии или во Франции я бы еще мог найти опытного врача, но здесь это практически невозможно. Нет, вы не подумайте сударыня, что я ругаю наших врачей, – поймав ее взгляд добавил Веллингтон. – Они без сомнения хорошие костоправы, прошедшие ни одну войну. Они могут лихо отрезать руку или быстренько зашить живот, но при отсутствии элементарной гигиены с воспалениями им не справиться.
– В деревушке, где я обитала последние три дня живет старуха, знахарка, – тут же вспомнила Лилианна. – Говорят, она очень опытна в своем ремесле. Думаю, вам не составит труда привезти ее суда или отправить в деревню милорда. Уверена, она сможет помочь.
– Я всегда думал, что точная наука и медицинское образование всегда надежнее бог весть откуда взявшегося опыта невежественной старухи, – сморщил лоб герцог.
– Не знаю, ваша светлость. Я сам наблюдал как такая же древняя старуха вылечила травками одного из солдат, в то время как все доктора в один голос говорили что он не жилец, – встал на сторону жены Себастьян.
– Что же. Боюсь, другого шанса у него все равно уже не будет. Я немедля пошлю к ней человека. И спасибо за помощь, миледи. Кстати, вы о чем-то хотели меня попросить?
– Да, ваша светлость. Поместье моей жены находиться в нескольких часах езды. Оно сильно пострадало. Не позволите ли вы мне наведаться туда, взяв небольшой отряд?
– Прошу вас, сер, в доме осталась сестра моего покойного мужа, донна Кончита. Она недавно сломала ногу и не смогла с нами убежать, – умоляющим голосом прошептала Лилианна.
Она не стала уточнять о том, что донна Кончита лишь молочная сестра барона. Ведь одно дело спасти благородную пожилую леди и совсем другое посылать отряд на помощь служанке. Как ни крути, но герцог был английским лордом и от воспитания было никуда не деться.
– Что же, крупные сражения позади, хотя война еще и не кончилась. У вас есть пара дней милорд до того как ваша часть поменяет место дислокации.
– Благодарю, – отдал честь Себастьян.
Уже через несколько часов они с Лилианой во главе небольшого отряда подъезжали к асобняку барона фон Штамберг. Отряд прусаков давно покинул это место, оставив после себя разрушение и беспорядок. Газон был изрыт копытами лошадей, редкие цветущие кусты поломаны и объедены, бесценные статуи разбиты. Войдя в дом Лилианна даже прослезилась. Видимо, когда Жуль Брет обнаружил, что птичка упорхнула из клетки, он всю свою ярость выместил на доме. Оставшиеся картины были разорваны или изрезаны, зеркала, окна, старинные витражи разбиты, дорогая мебель поломана, драгоценные персидские ковры безвозвратно испорчены. В первую очередь маркиз направился в кладовку, но увы пожилой женщины там уже не было.
– Я не должна была ее бросать! – разрыдалась Лилианна.
– Не плачь, довести ее до лошадей было практически невозможно. Тут нет твоей вины.
Себастьян вместе с женой медленно обошли дом. Первый этаж был почти полностью разграблен, особенно сильно досталось большой столовой, так как часть ее обгорела. А вот комнаты второго этажа были почти не тронуты. Где-то была испорчена мебель, где-то пропали вещи и белье, но в целом сильных разрушений не было. В мраморном бассейне солдаты вдоволь повеселились и даже сумели истопить печь. Зажав нос от вони, которая буквально выбивала дух, Лилианна поклялась себе никогда больше здесь не мыться. Себастьян лишь сказал, что не завидует слугам, которые будут тут убирать.
– Какие слуги? – удивилась маркиза. – Они убежали как испуганные зайцы, бросив дом и нас с сыном на произвол судьбы!
– Ну умирать за тебя они вообще-то не обязаны, а вот выполнить свои обязанности должны. Они ведь не работали бесплатно?
– Нет, конечно. В последнее время нам всем было тяжело и я вынуждена была отправить в отпуск многих из них, но оставшимся по прежнему регулярно платила.
– Разве у тебя были проблемы с деньгами? – удивился Себастьян.
– Увы, после смерти мужа я была вынуждена распродать практически все ценные вещи и драгоценности, дабы расплатиться за его последнее приобретение.
– Что же он купил? Слона? – усмехнулся Себастьян.
– Нет. Люстру.
– Люстру? Покажи!
– Не знаю цела ли она? – засомневалась Лилианна, но зря.
Старинная хрустальная люстра по-прежнему стояла в одной из полупустых комнат, тщательно упакованная в тот же самый материал, в котором была доставлена.