Город тревожных снов

Вводит в компьютер фамилию и другие данные первого мужа, источника бед несчастной. Ищет в базах данных медицинские документы, исследования, анализы, на основе которых заявитель обратился в суд.

Проходит время. Резюме звучит, как вердикт присяжных:

– Два месяца, только два месяца. Идите на мировое соглашение, тяните время, лишь бы не начали искать сына, заплатите, сколько просит.

– Что изменится через два месяца? – прекрасные карие влажные глаза молят о помощи.

– Не знаю, насколько сильно вас огорчит известие, но скоро этот человек перестанет тревожить вас.

– Как???

– Умрёт.

– Неужели, из-за ноги? Его болезнь, и вправду, смертельна? Или это сделаете Вы?

– Разве ваш доктор похож на убийцу? – слышит она вопрос-упрёк.

«Если бы я мог использовать своё умение во благо себе, то прежде всего, откорректировал бы её мозг», – думает доктор.

Женщине неловко за нелепое предположение, но она чувствует симпатию хозяина кабинета, а он продолжает:

– С ногой, как раз, ничего страшного нет, обычная аллергия, скорее всего, на чипсы, её и унаследовал ваш сын. Врачи, сосредоточившись на кожной болезни, пропустили нюанс, пятнышко в головном мозге, с которым долго не живут. У него была производственная травма?

– Можно так сказать, лежал на диване в тесной каптёрке, смотрел телевизор, грузовик не вписался в ворота, задел будку, от сотрясения на голову упала гантель, которую напарник положил на шкаф, был сильный ушиб…

– Вот и результат: гематома в голове переродилась в опухоль.

– Ужас! Я не желаю ему зла, оставил бы, только, нас в покое… Простите, ещё хотела спросить, если бы давно, в семнадцать лет, когда нам было хорошо вместе, бывшему мужу провели корректировку мозга…

– О, это невозможно, такие люди, как он, имеют спокойный сон вне зависимости от того, что творят, им не попасть в этот город, даже не мечтайте. Я ответил на вопросы?

– Да, простите, что вам пришлось потратить на меня время, – произносит она тихо.

– Идите домой, оставьте мне свою тревогу.

«Это всё, на что я могу рассчитывать», – размышляет одинокий человек в своём кабинете, в городе, где никогда не наступит лето.

«Странное место, – думает женщина, бредя по брусчатке набережной, – выйти отсюда не трудно, а попасть можно лишь в тревожном сне. Выздоравливает ли мой «ребёнок», счастлив ли с Эммой?»

Как бы долго ни тянулся год, он подошёл к концу.

У известного дома, расположенного недалеко от мостов, появляется пара молодых людей.

– Я пойду один, побудь здесь, – говорит парень и толкает дверь.

Доктор осматривает пациента, он удовлетворён.

– Вот документы, там ты прочтёшь свою настоящую фамилию.

– Спасибо, теперь смогу зарабатывать официально, – говорит посетитель, убирает в карман куртки паспорт, даже, не раскрыв его.

– Тебе известно, кто ты? – поднимает брови врач.

– Я же компьютерщик. Недели три ушло на то, чтобы во всём разобраться и вспомнить.

– Как ты себя чувствуешь? – вздрагивает хозяин кабинета.

– Всё в порядке, Вы же видели, никаких высыпаний, спасибо.

– Хотел бы ты встретиться с матерью и родственниками?

Вот она, заминка в беседе, проблема, о которой предупреждал доктор сильную и слабую, одновременно, женщину, она так нравится ему.

Пациент прерывает молчание:

– Видите ли, прошлое для меня означает возвращение в комнату, выхода из которой нет. Не обижайтесь доктор, я Вас уважаю, но не хотел бы попасть сюда ещё раз. Моя семья – Эмма, только, Эмма, и у нас никогда не будет детей.

«Стал жёстким, – понимает врач, – иначе, не победил бы болезнь».

– И потом, мама сейчас находилась бы здесь, если бы хотела нашей встречи, – в голосе молодого человека некоторая обида, – прощайте.

«Об отце, даже не вспомнил, – отмечает про себя доктор, – это избавляет от необходимости приносить слова соболезнования».

– Как дела? – спрашивает Эмма, мёрзнущая у парапета набережной, кутающаяся в плащ.

– Нормально.

– Теперь ты помнишь, что случилось с тобой?

– Нет, – не хочет, чтобы подруга тревожилась, – всё мне чужое в этом мрачном неспокойном городе, поехали домой.

– Ты встретил кого-нибудь в клинике?

– Сумасшедшая мусульманка в парандже сидела в коридоре. Сочувствую нашему врачу, кому, только, не приходится корректировать мозг.

– Почему сумасшедшая?

– В руках у неё была православная икона и мне показалось, что молилась она, всхлипывая, на старославянском.

В оформлении обложки использованы фотография из личного архива автора.