Сколько стоит твоя смерть

– Иван много о вас рассказывал, – приветливо улыбнулась она. – Я Мэдди.

– Мне знакомо это имя! – обрадовалась я. Действительно, Иван упоминал о некой Мэдди, с которой у него случился бурный, но быстротечный роман. Он не описывал ее внешность, только упомянул вскользь, что она вроде бы немного старше его. У Ивана имелась удивительная особенность: все любовницы впоследствии становились его подругами, и ни одна не хранила в душе обиды.

– Вы именно такая, как он рассказывал, – сказала между тем женщина.

– И что же он рассказывал? – поинтересовалась я: еще не хватало, чтобы Иван распространял обо мне слухи на другом конце мира!

– Что одна красивая блондинка снесла ему крышу, и с тех пор она так и не встала на место. Это из-за вас он сюда приехал?

– Сомневаюсь, – смущенно пробормотала я. – Ивана носило по всему земному шару, и в этом, скорее всего, виноваты гены.

– Ген путешественника? – приподняла короткую рыжеватую бровь Мэдди. – Впервые слышу о таком! – Внезапно она изменилась в лице, пробормотав: – Боже мой, а вы знаете, что Иван?..

– Погиб, да, – кивнула я, с трудом выговаривая это слово – странно, вроде должна бы уже привыкнуть! – Потому-то я и здесь.

Теперь Мэдди выглядела удивленной. Она собиралась что-то сказать, когда в смотровую вошел еще один мужчина в белом халате. Его кожа имела бронзовый оттенок, как у жителей Аравийского полуострова. Густые черные, слегка вьющиеся волосы, длинный ястребиный нос, красиво очерченные губы и брови вразлет резко контрастировали с курчавыми волосами и мягкими чертами лиц местного населения. Мужчина был среднего роста и прекрасно сложен – во всяком случае, насколько я могла судить по силуэту, вырисовывавшемуся под халатом. Мне почему-то показалось, что человека вроде этого меньше всего ожидаешь встретить в больничных стенах.

– А, вот и Тахир! – сказала Мэдди, и вошедший вопросительно взглянул в нашу сторону. – Тахир, это Тамара, – представила она меня.

Подойдя поближе, мужчина окинул меня внимательным взглядом, в котором, в отличие от Мэддиного, не было ни тени дружелюбия.

– Та самая? – уточнил он, обращаясь к ней, но не сводя с меня глаз. Удивительные глаза, подумалось мне, желтые, как у бенгальского тигра, с широким черным ободком, как будто для того, чтобы обозначить границы радужки.

Я впервые видела этого Тахира, но создавалось впечатление, что он от меня не в восторге.

– И что она здесь делает? – спросил он, снова обращаясь к Мэдди, как будто я была пустым местом.

– Она хочет поговорить об Иване, – сердито вмешалась я. – О том, как получилось, что он умер…

– Он не умер, – холодно перебил Тахир. – Его убили.

– Именно! И я здесь, чтобы…

– Боюсь, мы заняты, – перебил он. – Мэдс, разве у тебя нет пациентов? По-моему, там целая очередь!

– Да-да, – растерянно пробормотала Мэдди. – Извините, Тамара, у нас тут аврал… Не самое удачное время для беседы!

И она поторопилась вернуться к ожидающим ее больным. Тахир, прихватив парнишку с рукой на перевязи, удалился, оставив меня стоять посреди смотровой. Однако сдаваться я не собиралась: стоило ли лететь в такую даль, чтобы утереться и отправиться назад? Кроме того, это было бы ровно то, чего требовал Ив, а я еще должна выяснить, почему мой приезд так ему неугоден. Поэтому я вернулась в фойе и предупредила Андрэ, что задержусь.

– Надолго? – поинтересовался он.

– Возможно, до вечера. Так что можете быть свободны. Не волнуйтесь, оплату вы получите как за полный день.

Гид широко улыбнулся и попрощался. Усевшись на неудобный плетеный стул, я приготовилась к ожиданию: рано или поздно либо Мэдди, либо Тахир появятся, и им придется поговорить со мной, желают они того или нет! Время тянулось медленно. Чтобы его скоротать, я принялась наблюдать за окружающими. Видимо, больница Франциска Ассизского принимала пациентов всех возрастов: больше половины увиденных мною малагасийцев были моложе четырнадцати. Дети носились по помещению, но ни один из них ни разу не задел ни меня, ни кого-то еще, ловко и аккуратно распоряжаясь предоставленным пространством. Они не слишком шумели, что сильно отличало их от российских ребятишек, любящих покричать и поскандалить. Даже самые маленькие вели себя прилично.

Спустя три с лишним часа мое терпение было вознаграждено появлением Тахира. Снимая на ходу халат, он шел по коридору в направлении выхода. При виде меня мужчина замедлил шаг – ну спасибо и на этом!

– Вы еще здесь! – недовольно констатировал он.

– Я намерена получить ответы на свои вопросы и не уйду, пока не поговорю с теми, кто знал Ивана!

Потоптавшись на месте, Тахир тяжело вздохнул, свернул халат, бросив его прямо на стул рядом со мной, и сказал:

– Терпения вам не занимать! Предлагаю где-нибудь перекусить. Там и поговорим.

– Отличная мысль! – обрадовалась я: после долгого ожидания мой желудок требовал пищи так недвусмысленно, что я опасалась, как бы это не стало очевидно окружающим.

– Я припарковался на задворках, – бросил через плечо Тахир, когда мы вышли на улицу. – Ждите.

Я сочла за лучшее не спорить: в конце концов, есть и более серьезные темы для дискуссий. Я все гадала, какая же машина может соответствовать такому человеку, как доктор Тахир, когда к крыльцу подкатил старенький мотоцикл – по всему видать, владелец не слишком беспокоится об имидже!

– Ну, чего вы ждете? – нетерпеливо спросил Тахир. – Перерыв не бесконечный!

Подавив вздох, я уселась позади него, обхватив руками за пояс. Сделав это, я почувствовала под пальцами литые мускулы, чего трудно ожидать от человека мирной профессии – похоже, наш доктор фанат спорта.

Тахир повез меня мимо мест с красочными вывесками, обещающими туристам «вкусную еду и отличный отдых». Свернув с главной улицы и проехав пару переулков, мы снова повернули и остановились возле ничем не примечательного деревянного бунгало.

– Запомните это место, если задержитесь в Антананариву, – сказал Тахир, спешиваясь. – Заведения «для европейцев» грешат дороговизной, но там вы еще и рискуете отравиться или по меньшей мере остаться голодной: мальгаши ничего не понимают в вашей кухне!

Ресторанчик оказался полон, однако при виде Тахира хозяин, маленький, крепко сбитый малагасиец, подскочил и пригласил нас пройти в глубь помещения, за загородку. Она была тонкой и не доходила до потолка, однако создавала видимость уединения.

– Закажите вы, – попросила я, боясь ошибиться в выборе блюд.

– Вы едите мясо? – поинтересовался Тахир.

– Пожалуй, для мяса слишком жарко!

– Разнообразием местная кухня не блещет – в основном она состоит из риса с гарниром, который они называют «лаука».

– Рис подойдет, – кивнула я. – Только если не очень острый.

Пока Тахир выбирал, единственный официант принес два бокала с какой-то мутной жидкостью и с широкой улыбкой водрузил их на стол.

– Что это? – с подозрением спросила я.

– Ранун’ампангу.

– Это ни о чем мне не говорит.

– Попробуйте, – предложил Тахир.

Я с опаской пригубила напиток. Вкус был странный, но в общем приятный.

– Так все-таки, из чего это делают? – задала я вопрос, выхлебав половину бокала.

– Из остатков подгоревшего риса, залитых крутым кипятком, отфильтрованных и охлажденных.

– Вы правильно сделали, что не сказали сразу!