Ад на новый лад

Маледетта остервенело рисовала клинышки шариковой ручкой в зелёной школьной тетрадке. Свой откровенный наряд она сменила на строгий учительский костюм.

«Исполнительная девочка, – довольно подумал Сховаал. – Эта и без латекса монаха совратит».

Совещание шло своим чередом. Ад ожидали большие перемены.

Одержимость

«В рамках курса “Управление человеком” вы в совершенстве овладеете:

– произвольными и непроизвольными движениями, условными и безусловными рефлексами, гладкими и поперечнополосатыми мышцами смертного тела,

– синдромом Туретта, маниакальным синдромом, психозом, шизофренией, эпилепсией и прочими расстройствами,

– древними, мёртвыми и полумёртвыми языками, речью птиц и зверей.

Программа курса включает:

– теоретическую часть (1 семестр, 66 академических часов),

– практику (на пациентах психиатрических клиник, 1 семестр, 66 академических часов)

– стажировку под контролем куратора (куратор помогает выбрать объект и постепенно подготовить его ко вселению, 1 семестр, 66 академических часов),

– экзамен.

После успешной сдачи студент получает права на управление человеком, звание «Бес правный» и официальное трудоустройство (размер жалованья уточняйте по факту приёма на работу). Он может самостоятельно выбирать объект из смертных, включённых в программу одержимости.

Так как профессия управляющего человеком связана с риском для психического и энергетического здоровья демона, то для работников этой сферы предусмотрены следующие льготы:

– надбавка 20 %, молоко за вредность, тринадцатая зарплата,

– 2 недели бесплатного отдыха на серных источниках в год,

– 12 бесплатных консультаций психолога в год,

– реабилитация от клаустрофобии и сенсорной депривации, связанных с долгим пребыванием в человеческом теле,

– реморализация в случае пагубного влияния человеческих нравственных установок на личность демона,

– комплексная реабилитация в случае экзорцизма, пожизненная пенсия, упокоение за счёт АД-министрации».

***

Молодой демон Эсхатион вертел в руках замусоленную брошюрку, которая попалась ему три года назад и навсегда изменила его судьбу. Просторная, светлая палата, нарочито-успокаивающий интерьер. Стулья были прикручены к полу в вершинах тринадцатиконечной звезды. На стульях расположились калечные, увечные, заикающиеся и опасные для себя и общества демоны, пережившие экзорцизм. Сегодня Эсхатиона впервые допустили на групповую терапию.

– Расскажите, как вы попали на курс и что случилось дальше, – попросила чопорная бесовка-реабилитолог в клетчатом пиджаке. Гладкий пучок, солидные очки, рожки закручены назад, покрашены в изумрудный цвет и залакированы. – Не торопитесь, постарайтесь описать подробно.

– Да обычная у меня история, – начал пациент, дёргая правым плечом. – Думал, куда пойти учиться, где дальше работать. Увидел брошюрку. Понравились условия. Куратор убеждал, что риски ничтожны, зато сколько привилегий… Записался. Отучился. Весело было. Дурдомовцы забавные. Только достается им, беднягам, с двух сторон. Мало того, что мы, так ещё и сами смертные на них эксперименты ставят.

Один из демонов-пациентов поднялся с прикрученного стула, начал набирать воздух ртом и выгибаться назад, так что почти встал на «мостик». Мощно чихнул. И исчез. Появился он через несколько секунд у самой двери, чёрно-белый, плоский. По нему то и дело пробегали квадратики и рябь, как на экране старого телевизора. Пациент не двигался, так и застыл в глупой гримасе чиха. Пухлая бесовка-нянечка подкатила койку на колесиках, погрузила бедолагу, пристегнула и увезла в палату. Сегодня он участвовать в обсуждениях уже не сможет.

– Правда, – буркнул кто-то из участников терапии.

Неистово подмигивая правым глазом, Эсхатион продолжал:

– Сдал экзамен, получил права. Начал работать. Поначалу скромничал, особо не высовывался. Подготовлю клиента, заскочу на минутку, попутаю – и назад. Да и немодно сейчас полную программу откатывать, так мне куратор сказал. Я только потом понял, почему немодно.

Другой пострадавший бес гнусаво забормотал, ни к кому не обращаясь:

– А мне кажется, в меня вселяется мой одержимый. И получается, я одержим тем, кто одержим мной. Он двигает моими руками, смотрит моими глазами, думает моими мозгами и толкает на всякое хорошее. И смеётся. Я застрял в этом коридоре отражений, а он говорит такой: «Выпьем-ка с тобой кагорчику». И начинает хохотать, хохотать… Я смотрю на него и тоже смеюсь, а самому страшно…

Несчастный заслонил лицо руками и заплакал. Бесовка-психотерапевт сочувственно подала пациенту воды, но тот вскрикнул «Кагор!», выбил стакан у неё из руки, отскочил и принялся дубасить в дверь кулаками. Дюжая нянечка ловко скрутила и вывела буяна.

– А что же дальше? – спросила психотерапевт Эсхатиона и стряхнула капли воды с зауженной юбки.

– Задания, задания. Все такие разные. Кто-то сразу поддавался, других я так и не расколол. Некоторых прямо-таки обхаживал, как капризную дамочку. И вот попался мне один. – Эсхатион вздохнул и прижал руку к щеке, которая задергалась так, что с минуту он не мог говорить. – Такой… Как будто блаженный. Вселился я легко. Он, вроде бы, не сопротивлялся. Но в последнюю минуту ускользал. И не делал зла. С такой трудной задачей я ещё не сталкивался. И я стал давить. Склонять, уламывать. Он заметил моё присутствие, но виду не подал.

Ещё один пациент, у которого, как у новорождённого, ладони были упакованы в «антицарапки», больше похожие на боксерские перчатки, принялся скулить и возюкать ими по лицу в попытке выколоть себе глаза.

– Не знаю, как я не сообразил, что он собирается сделать. Не знаю, почему вовремя не покинул его тело. Наверное, это был какой-то азарт, раж. Глупая уверенность, что со мной-то ничего не может случиться. Самонадеянность после прежних успехов. Ослиное упрямство…

– Продолжайте, – перебила реабилитолог и слегка погладила Эсхатиона по плечу.

Тот сглотнул.

– Он пошёл к батюшке. К настоящему, сильному, верующему, а не такому, который долдонит молитвы только по привычке.

– Что вы почувствовали? – прошелестела терапевт.

– Сначала просто дискомфорт, как будто щекотку… – Правая рука Эсхатиона стала дёргаться. Пришлось придавить её левой.

– Ну же, мы так близки к новому этапу, – подбадривала реабилитолог.

– А потом… Потом…

Глаза Эсхатиона остекленели. Он вытянулся, как солдат почётного караула, безошибочно повернулся к востоку. Будто бы услышал далёкий глас, сложил правой рукой троеперстие, размашисто перекрестился. И пробасил:

– Паки и паки, миром Господу помолимся!

Из глубины его костлявой груди вырвалось многоголосие воскресного хора.

Остальные пациенты взвыли, повскакали с мест, один даже вывернул прикрученный к полу стул. Они смели дверь и стадом испуганных антилоп ломанулись по коридору. Дюжая нянечка, расставившая руки, точно футбольный вратарь, ничего не смогла сделать. Психотерапевт вздохнула, встала, аккуратно сняла солидные очки и нанесла один резкий и точный удар ребром ладони пациенту по шее. Мучения Эсхатиона оборвались, по его телу пробежала дрожь, и он ушёл в глубокий обморок.

Реабилитолог покачала головой, поцокала копытцами и раздвоенным языком.

– А какой прогресс намечался. Нда, рано тебе ещё на групповую терапию.

Понятно было, что все её пациенты неизлечимы, однако она всякий раз позволяла себе надеяться, что хотя бы вот этого удастся вытащить…