Любовь. Слёзы. Алкоголь

На ресепшене сидела симпатичная девушка. По моим глазам, наверное, было видно, что я не имею понятия, где очутилась, потому что она вежливо спросила:

– Девушка, вам помочь?

– Да, я бы хотела номер с посуточной оплатой, не знаю, насколько я задержусь здесь.

– Я вас поняла. Какой номер вы предпочитаете? У нас есть с джакузи или оформление в разных стилях. Если желаете, можем пройтись по номерам и выберем более подходящий для вас, -она мило улыбалась, видимо, их для этого долго тренируют.

– Девушка, мне самый дешевый номер, который у вас есть, – просто сказала я.

Она посмотрела на меня, как на оборванку. Ну, а что было делать? Денег у меня не так много. Самый дешевый номер стоил дороже, чем я ожидала, мне дали пятый этаж. В номере было просто и чисто. Висел телевизор с плоским экраном, холодильник, душ, который я мечтала принять все последние три дняс чистыми белыми полотенцами, стереосистема и огромная кровать. Я приняла душ, немного полежала и почувствовала себя самым голодным человеком на свете. Часы показывали начало восьмого. Алый закат уже залил маленький номер, и я проверила свои запасы. Ничего не осталось, только недопитая газировка, я всё «подчистила» в поезде. Конечно, классно было бы заказать еду в номер, но это дорого.

Я посмотрела в окно, через дорогу располагался «Макдональдс». Кола и бургер. Вредно, но сытно. Всухомятку, но дешево. Взглянув в зеркало,убедилась, что лицо от трехсуточной поездки в поезде изменилось и опухло, ведь я почти не спала из-за стука колес. Кого-то это, возможно, укачивает, но, к сожалению, не меня. Одно веко было ниже другого, волосы торчали в разные стороны, да и какая разница? Меня тут никто не знает, не буду шапку снимать, и – дело в шляпе.

Я зашла в кафе, чувствуя себя в опасности, как в террариуме с хищниками. Куча народа толкалась у кассы, почти все столики были заняты. Сидели, в основном, компаниями, фотографировались, смеялись, болтали. Девушки были все, как на подбор: одетые с иголочки, ухоженные, с глянцевыми волосами.Я на общем фоне, наверное, странно выглядела, но развернуться и уйти было некуда.

Я простояла в очереди не меньше пятнадцати минут. Сзади постоянно прибывал народ. Взяв себе бургер и пол-литра колы, я урвала свободный столик у окна. Ну что, можно себя поздравить, хотя бы с тем, что я не убежала с вокзала с жуткими криками. Становилось жарковато, и мне пришлось снять шапку, открыв миру копну светлых лохматых волос.

Спустя несколько минут в кафе завалилась огромная компания, усевшаяся за соседний столик. В компании были две девушки и три парня.

– Ну что? Как курсовая? У меня наполовину готова,– смеясь, спросила девушка, в чьих каштановых блестящих волосах можно было бы увидеть свое отражение.

– Я тоже начал. Предки наседают, пообещали заблокировать мои карточки, если закрою сессию плохо, -ответил парень с черными кудрявыми волосами и резкими чертами лица.

– Они говорят тебе это каждую сессию, -сказала другая девушка – кудрявая блондинка с красивым правильным носом, и игриво уткнулась ему в плечо.

– Завтра в десять идете? Свежее мясо прибывает, будет, на что посмотреть, -сказал парень с темными волосами, которые были аккуратно выбриты по бокам. Он мне показался даже, наверное, симпатичным, хотя в мужской красоте я разбиралась мало. Мне никто никогда не нравился, но в нем было что-то такое, что я хотела бы рассмотреть лучше.

Чувствуя себя неуютно, как обычно бывает в чужом месте, и, ругая себя за то, что не взяла еду на вынос (что сейчас казалось таким логичным), я уплетала свой бургер с высокой скоростью. Подняв глаза, обнаружила на себе взгляд парня, которого посчитала симпатичным. Он смотрел на меня со страшным интересом, и через секунду я стала замечать на его лице ехидную улыбочку. Какой ужас! Мало того, что он видел, как я закидываю в рот огромные куски булочки с кунжутом, он смотрел на мои лохматые волосы и что-то весело, почти шёпотом, рассказывал друзьям.

Я сделала четыре глотка колы и пулей направилась к выходу. Когда проходила мимо, он выставил свою ногу в проходе, перегородив мне путь. У меня от неожиданности замерло сердце.

– Если ты такая голодная, можешь доесть остатки моего гамбургера, – его лицо исказилось в лукавой улыбке, остальные члены компании давились в беззвучном смехе.

– Нет, спасибо! Я наелась, – запинаясь, я опустила глаза(жалкое, наверное, зрелище). -Дай пройти!

Я посмотрела ему прямо в чёрные глаза, обрамленные длинными ресницами.Дыхание сбилось, а сердце выпрыгивало наружу. Он облизал нижнюю губу, на секунду опустил глаза и, широко улыбаясь, освободил мне путь. Когда я была почти на свободе, знакомый голос выкрикнул:

–Кстати, классная прическа! Не подскажешь номер своего парикмахера? -вся компания дружно загоготала.

Я брела к отелю, и мое лицо выражало два состояния: гнев на того придурка и ненависть к своей прическе. Зайдя в освещенный холл, я стала ждать лифт – злая и жалкая.

Телефон я забыла в номере, от мамы было пятнадцать пропущенных, и, послушав на ночь проповедь о ненужности мобильного телефона, если его нет всегда рядом с тобой, я уснула.

Прозвенел будильник. Репетиция песни сошла на «нет», волнение сводило с ума. Я помыла волосы. При сушке феном поняла, что они пушатся в два раза больше, чем обычно: может, потому, что тут вода другая? Стрелки на веках получались то разной длины, то разной высоты. Подводя глаза тушью, я ткнула кисточкой себе в глаз. Все вокруг расплылось от слез и размазалось. Я психанула и, смыв все мылом, зарыдала на кровати. Отведя душу слезами и жалостью к себе, посмотрела в зеркало: волосы торчали, лицо сделалось опухшим, глаза были красными от слез, а левый глаз немного отек. Как бы не обращая внимания на свое кошмарное отражение, я всё же привела лицо в приличный вид, насколько это было возможно. Получилось, конечно, не идеально, но на этот раз без травм.

Волосы я начесала на один бок, а кончики подкрутила плойкой. Вспомнив зеркальный блеск волос у девушек в кафе, я чуть не разревелась вновь, глядя на свой стог сена на голове. Побрив ноги, я натянула новые колготки и белое кружевное платье. Брызнув на себя немного ванильных духов, свалилась на стул с чашкой чая.

Девять-тридцать. Через десять минут пора. Червячок в груди не давал покоя, ладони потели, дыхание сбивалось. Я аккуратно собрала ноты, надела пальто, натянула перчатки, закрыла номер, села в лифт и нажала кнопку первого этажа.

На улице я сразу продрогла. Влажный ветер пробирал до костей. Солнце светило, но было холодно. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как оказалась у здания, похожего на замок. Наконец, перед моими ногами лежали ступени, ведущие к центральному входу, окруженному колоннами и с дубовой резной дверью в центре. Когда я немного огляделась, то заметила приличное количество народа, пребывающее позади меня с разговорами и смехом. Войдя внутрь, была просто потрясена холлом. В центре висела огромная люстра, стены наполовину обшиты бордовой тканью, а другую половину покрывали деревянные лаковые рейки. На второй этаж возвышались две огромные резные деревянные лестницы, застеленные в тон стенам бордовыми дорожками.

В холле было много народа, стоял шум, откуда-то сверху слышались звуки рояля. По правую руку я увидела гардеробную и сдала свои вещи. Около лестниц стояла худая высокая женщина со светлыми закрученными в шишку волосами и в строгом дорогом светло-голубом костюме, в руках она держала папку и кого-то высматривала в толпе, я поспешила к ней.

– Здравствуйте, я…-слова застряли в горле.

–Здравствуйте. Ваше имя, пожалуйста?– строго спросила она, поджав свои тонкие губы.

– Анна Туманова,– она что-то отметила у себя в папке и вежливо предложила мне подняться по лестнице на второй этаж и ожидать в малом зале.

Большая дверь с трудом поддалась мне. Внутри было много света, людей и зеркал. Все стены были зазеркалены, создавая и без того в светлом и просторном помещении еще больше света и воздуха. Когда я вошла, все обернулись на меня, отчего мое лицо вспыхнуло краской.

Стулья были выставлены рядами перед маленькой низенькой сценой, на которой стоял белый глянцевый рояль.

Я села в первом ряду рядом с большим окном и немного огляделась. Многие собрались в кружки и горячо обсуждали дорогу, свои номера, обменивались телефонами, я же сидела и молчала. С людьми я сходилась неважно, искренне не понимая, о чем говорить? Шутить я не умею, рассказывать было нечего, поэтому я выбрала тактику тихо сидеть на стуле и выжидать. Наконец, дверь распахнулась, и в зал вошел мужчина высокого роста, средних лет, худощаво сложенный и с аккуратно стриженой бородкой.

Все мгновенно замолчали и расселись по местам.

– Приветствую всех конкурсантов, -мелодично произнес он, -меня зовут Эдуард! В академии мой предмет – хореография! Сегодня я расскажу вам, как будет проходить отбор. Для начала я бы хотел познакомиться с каждым из вас! Вот, к примеру, ключи от этой классной комнаты.Я буду кидать их в хаотичном порядке. У кого в руках они окажутся, называет свое имя, кратко описывает номер, и рассказывает о том, на что он готов, чтобы учиться у нас. Итак, поехали!– он кинул ключи бритоголовому парню в клетчатой рубашке.

– Всем привет! Меня зовут Макс, кто еще не знает! И у меня мегакрутой танец в стиле «техно»! Учиться именно здесь – моя мечта, поэтому я готов абсолютно на всё!

Далее ключи оказались у симпатичной брюнетки, далее у полного парня с веснушками. Меня удручал тот факт, что многие приехали, как и я, с песней. Ладони вспотели, скоро очередь дойдет до меня, надо подумать, что сказать, чтобы не опозориться и…

– Ай! – что-то шарахнуло меня по лицу, оставив жгучую боль на щеке.

– Эй,с тобой все нормально? -я оглянулась, ключи лежали у меня на коленях, а темноволосый парень говорил, что он не нарочно, и ему жаль. Эдуард смотрел на меня.

– Хорошо, что ты не проходишь пробы в баскетбольную команду, – сказал кто-то из зала, все весело переглянулись.

– Зал, тишина! Мы тебя слушаем,-процедил Эдуард.

– Да.Э-э… Меня зовут Анна, и у меня песня, -я уже собиралась передать ключи, но Эдуард замахал руками.

– Анна, на что ты готова, чтобы выбрали именно тебя?

– Ну, наверное, на всё,– и почему, потом думала я, мне пришло в голову пробовать шутить именно сейчас, -но я точно не готова раздеваться!

Я ждала смеха или одобрительных улыбок. Но зал застыл: как я могла сказать такую чушь? Черт! Я чувствовали со спины, как на меня пялятся. Щека немного болела, ноги отекли, но еще полтора часа я не шелохнулась.

– Ну чтож, -наконец, произнес Эдуард,– сейчас я предлагаю всем посетить наш прекрасный буфет, а далее будет проходить уже главный отбор в большом зале. Мы всех вас ждем ровно в час, а пока все свободны.

Я с трудом нашла буфет. Интерьер был оформлен очень необычно, и я с минуту рассматривала стены, обклеенные чем-то наподобие старых газет. Торшеры были расставлены вдоль стен, деревянные столы и стулья стояли по правую сторону.

Я совершенно не готова была съесть хоть что-нибудь, желудок сводило от страха. Я, конечно, ожидала от себя публичного позора, такое случалось нередко. Но чтоб опозориться, еще не ступив на сцену, это перебор даже для меня.

Я взяла себе кофе и маленький шоколадный пончик. Достав из сумки текст песни, пробежала по строкам. Никогда еще текст мне не казался настолько банальным, и, чем ближе становился заветный час, тем еще более меня раздражала песня. Как я раньше могла не заметить, что это просто убожество? Да ещё и выступление будет проходить в большом зале! Как бы мне хотелось с кем-то поговорить из ребят, поделиться волнением, но после выкинутого мною номера, ко мне никто и близко не подойдёт.

Оставалось десять минут до финального испытания и десять минут до того, как мечта всей моей жизни разобьется вдребезги, скорее всего, потому что второй раз решиться на что-то подобное у меня не хватит духа.