Силки на лунных кроликов

Алиса попыталась вспомнить свое рождение. Туман, из которого она долго выплывала. Но память ее лишь взрывалась вспышками серых картин. О том, как она училась читать, как выпадали ее зубы, как она впервые вышла наверх. И было что-то еще. Что-то более давнее, болезненное, страшное. Сознание спрятало это в маленькую свинцовую коробочку, запечатало в цепи, повесило замок. И взломать этот замок не представлялось возможным.

Но сейчас, под тяжестью взрослых тел, она мысленно просачивалась в замочную скважину. Оказавшись в кипельно-белой комнате, она видела трещины. Белая краска, которой были покрыты стены этой воображаемой комнаты, трескалась, осыпалась, а под ней темно-серый бетон. Стены ее норы. И тот же мерзкий запах ударил в нос.

Нет, я не хочу возвращаться. Выпустите меня. Выпустите меня!

И она сделала еще одно усилие.

– Подбодрите ее, – произнес чей-то женский голос. Теперь разобрать, кому он принадлежал, не представлялось возможным.

– Как? – спросите Катерина.

– Говорите, как ждете ее рождения.

– Я жду рождения своей девочки, – голос Катерина дрожал. – Я мечтаю о ней. Я буду расчесывать ее волосы, – она закрыла глаза и заплакала.

Образ ее дочери снова встал перед глазами. Вот она впервые на руках, впервые берет грудь, впервые смеется, ходит. А потом черная пропасть, бездна. И маленькое желтое платье.

Алиса почувствовала, как гнев, подобно черной дыре, засасывает ее всё глубже и сильнее. Она стиснула зубы так, что хрустнула челюсть. Изо всех сил она закричала, набрав полные легкие воздуха. И грудная клетка с силой толкнула того, кто сидела на ней сверху. Удалось высвободить одну руку, выпрямить ее и прикоснуться к свету. Но взрослые еще сильнее навалились. Теперь в этой темной душной норе она вспомнила конфету. Ту самую конфету, которая вызвала такую ярость.

Ненавижу! Ненавижу тебя! Это всё ты!

Пальцами она зацепилась за мягкий ворс ковра изумрудного цвета и рывком начала вытаскивать себя из этого плена.

– Да! Рождайся! – кто-то кричал.

Мне бы только добраться…

В просвете дыры появились ее темные волосы.

– Теперь помогите ей. Выталкивайте ее, – это был мужской голос.

И Катерина ослабила хватку. Девочка сделала глубокий свежий вдох и провалилась в черную пустоту. Эта пустота была приятной, как таблетка, избавляющая от головной боли. Пустота. Должно быть, так выглядит смерть. Так выглядит рай.

4.

Тело жутко болело. Каждый вдох был похож на сотню впивающихся кинжалов.

За что?..

Всё тело было мокрым от пота. Ее голова лежала в чьих-то руках, она открыла глаза и увидела белый потолок. Люди о чем-то говорили.

– А вот и наша новорожденная, – сказала Валентина.

При звуке этого голоса, гнев снова проснулся. И если до этой минуты он, как бесплотный дух, то входил в ее тело, то выходил, теперь, похоже, он поселился в ее сознании навсегда. И теперь просто засыпал. Рука Катерины осторожно перебирала волосы Алисы.

– Нет! – вскрикнула девочка и одернула руку.

Чувство злости теперь было таким приятным, таким родным. Девочка встала, но голова закружилась. Комната поплыла. К горлу подкатила тошнота, и ее вырвало прямо на пол.

– Ничего, ничего, – запричитала одна из женщин. – Такое бывает.

Она тут же подхватила чистящие средства и начала убирать. Да, такое и правда бывало. Когда Катерина снова попыталась обхватить Алису руками, та с силой оттолкнула женщину.

– Не прикасайся ко мне!

От крика заныло в грудной клетке, где-то под самым сердцем. Девочка вскрикнула и согнулась. Одно из ее ребер было сломано. Желание сделать кому-то больно было настолько сильным, что даже возбуждало. Единственный мужчина в комнате попытался утихомирить девочку.

– Вы говорили, что это поможет. Что всё будет нормально, – сказала Катерина.

– Не всё сразу, – успокоил женщину Дмитрий.

– Помните, как ведут себя новорожденные? – сказала Валентина спокойно. – Они всё время кричат.

– Женечка не кричала, – прошептала Катерина так, чтобы ее никто не услышал.

Дмитрий протянул Алисе чашку горячего чая. Она всё еще не могла разогнуться.

Мне больно…

Идеально белая фарфоровая чашка с золотистой каймой словно насмехалась над ней, открыв свой широкий «рот», полный зеленого чая. Ее рука сделала рывок, и чашка с недовольством «выплюнула» горячую жидкость прямо на белую рубашку мужчины. Он вскрикнул и отпрыгнул. Несколько секунд он так и стоял, не осознавая, что получил ожог. С его языка слетели пара крепких словечек, какие приличные люди обычно не произносят.

Приличные люди ломают детям ребра…

От этой внезапной мысли Алисе вдруг стало смешно. Впервые за долгое время ей стало смешно. Но попытка посмеяться оказалась еще страшнее, чем глубокий вдох.

Дмитрий выбежал из офиса, чтобы приложить холодное полотенце к животу.

– Мне больно! – закричала девочка изо всех сил и, согнувшись пополам упала на пол.

Катерина вскочила с места, ее лицо исказил ужас.

– Что вы сделали? – прошептала она. – Вы же что-то сломали ей!

– Успокойтесь, женщина, – теперь голос Валентины был не таким доброжелательным.

– Успокоиться?

Валентина подошла к письменному столу в углу комнаты и взяла бумаги.

– Вы подписали договор. Здесь сказано, что мы не несем ответственности за состояние ребенка.

Катерина, осознав весь ужас произошедшего, прикрыла рот рукой.

– Вы говорили, что это поможет, – снова прошептала она.

Валентина, улыбнувшись, махнула рукой.

– Поможет, вот увидите. Они все себя так ведут сначала.