Свободная женщина

– Вы плохо знаете закон, капитан?

– Гмм… В этой части закона есть несколько статей…

– Так процитируйте нам нужную.

– Хм… За убийство… раба, полагается штраф в размере троекратной стоимости раба или пятьдесят ударов плетью… За убийство свободного человека совершённого с корыстной целью…

– Хватит! – прервала его Ахайя и поднялась. – Всё это скучно и не подходит для данного случая. Я сама назначу наказание этим негодяям… Они посмели прийти на мою землю и попытались похитить моё имущество, они убили моего возлюбленного, они убили моих солдат, оставив их жён вдовами, а детей сиротами. Они убили мох слуг, честно выполнявших свою работу. В назидание другим я повелеваю отрубить им руки до локтей и прижечь обрубки каленым железом, чтобы они не умерли от потери крови. Затем распять на столбах и оставить на милость богов до окончательной смерти. Их тела будут висеть до тех пор, пока солнце, ветер и хищные птицы не разбросают их кости по земле, после чего они будут собраны и затоплены в болоте, чтобы их души никогда не смогли вознестись на Небеса и просить у богов прощения за свои мерзкие поступки… Повелеваю всем здесь присутствующим запомнить мой приговор и поведать о нём другим, чтобы больше никого не соблазняло моё имущество. Пусть знают, что хозяйка «Гнезда чайки» не слабая беспомощная женщина, а грозная госпожа, строго охраняющая свои границы и своих людей, и любой, посягнувший на одно или другое, будет немедленно и жестоко наказан! Семьям убитых пастухов я приказываю выплатить компенсацию в размере пятидесяти золотых за потерю кормильца. Вдовы погибших солдат будут получать пожизненную ренту в размере половины их жалованья, пока не выйдут замуж. Их дети будут приняты на службу в замок вне конкурса. Таково моё слово!

Ахайя опустилась в кресло, а по толпе присутствующих пронёсся одобрительный гул. Кто-то даже выкрикнул: «Слава нашей госпоже!» и толпа нестройно подхватила этот возглас.

Пришёл палач с большим, грозно сверкающим на солнце топором. Толпа с жадность и любопытством смотрела, как одна за другой падали в подставленную корзину отрубленные руки разбойников. Их ужасные вопли перекрывали одобрительный шум толпы. Затем, искалеченные полубесчувственные тела поволокли прочь из замка, и толпа повалила следом. Поднявшись на крепостную стену, Ахайя наблюдала, как приговорённых распинали на столбах, привязав за обрубки к перекладинам. Они кричали, и их болезненные и молящие крики доносились до высоких стен замка, но не трогали ожесточившееся сердце женщины. Ларос, смотревший на всё происходящее с испугом, но и долей любопытства, осторожно тронул мать за руку и спросил:

– Мама, обязательно было их наказывать так стлого?

– Да, сынок. Учись быть жестоким с врагами, если не хочешь, чтобы враги были жестоки с тобой.

Ламиса поразило увиденное не меньше, чем его ученика. Душу мужчины раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравилась эта красивая сильная женщина, с другой – ужасала её жестокость. Он старался понять её, уже зная, что она не простая женщина, а «меченая» – с детства воспитанная и обученная жрица войны и смерти. Но он не мог понять, как в одном теле уживаются две совершенно разные души: с одной стороны нежная, добрая, заботливая и любящая мать, супруга и просто женщина, а с другой – холодная, жестокая, безжалостная и неумолимая убийца. Ламис знал о её отношениях с Байдаром – кто этого не знал! Видел, что госпожа тяжело переживает смерть друга, хотя и старается не выдавать своих чувств. Он бы хотел утешить её, облегчить боль, успокоить страдающую душу, но не знал, как это сделать.

Принц сочувствовал потере госпожи, но где-то там, в глубине души, гнездилась нехорошая радость от того, что соперника больше нет, и никто не стоит на пути завоевания этой странной, прекрасной и желанной женщины. Теперь у Ахайи не осталось никого – ни супруга, ни любовника – и у него появился реальный шанс завоевать сердце гордой и противоречивой женщины.

* * *

Порой нужно потерять дорогого человека, чтобы осознать, что ты его любил. Пока был жив Байдар, Ахайя воспринимала его любовь, как должное, дарила в ответ своё тело, но не открывала душу, наученная горьким опытом с Альмаром. Но, когда его не стало, она, вдруг, осознала, как к нему привязалась. Впервые женщина ощутила невыносимое всепоглощающее одиночество, от которого хотелось выть и биться в истерике. Байдар был больше чем любовник – он был её другом, помощником, советчиком, собеседником и утешителем, поверенным почти во всех делах. Кто сможет его заменить? Кем заполнить эту невыносимую пустоту в душе? Ей казалось, что никто больше не сможет заменить ушедшего. Никогда у неё не будет такого любящего и преданного мужчины.

Ослеплённая постигшим её несчастьем, женщина на некоторое время забыла о других приближённых мужчинах – Дайяне и Ламисе. Дайян, когда понял, что госпожа свободна во всех отношениях, тут же забыл о Катиане, и все свои чары направил на Ахайю. Он старался почаще попадаться ей на глаза, предлагал услуги во всём – вплоть до прислуживания за столом, старался отвлечь от грустных мыслей, рассмешить, подбодрить, обольщал то так, то эдак. Он не понимал, или не хотел понимать, что для Ахайи он пройденный этап, и, в своё время, был для женщины лишь «игрушкой», кратковременным увлечением, простой прихотью скучающей властительницы.

Ламис, наблюдая суету актёра вокруг госпожи, не вмешивался в их отношения, отчасти из-за врождённой гордости, отчасти из-за естественной сдержанности. Он был не дурак и прекрасно осознавал своё положение. Как ни крути, а он всего лишь раб, в то время как Дайян свободный человек, и при удачно сложившихся обстоятельствах вполне может стать законным супругом ландаски ди Вермис. А он мог рассчитывать только на замену Байдара в её постели. Потому, после смерти соперника, его поведение нисколько не изменилось: он оставался всё таким же почтительным и сдержанным, серьезным и надёжным. Занимаясь с малышом, не часто виделся с госпожой – только, когда она проведывала детей или вызывала его для дачи необходимых распоряжений.

Глава 15

После смерти Байдара прошло почти два месяца, а Ахайя оставалась одна. Дайян уже отчаялся завоевать сердце госпожи и вернулся к верной Катиане. Ламис же понял, что влюблён в эту женщину окончательно и бесповоротно. Он терзался муками неразделённой и тщательно скрываемой от посторонних глаз любви, которая сжигала его изнутри, как медленно тлеющий жар в глубине торфяного слоя, грозя в одно неожиданное и непредвиденное мгновение вырваться наружу всепоглощающим пожаром.

Однажды в полдень, когда детей уложили на дневной сон, и Ламис освободился от обязанностей на пару часов, он спустился в комнату госпожи, чтобы спросить её разрешения на занятия плаваньем, так как Ларос, хотя родился на берегу моря, не только не умел плавать, но даже ни разу не омочил ног в морской воде. Служанки сказали ему, что госпожа ушла в сад, подышать свежим воздухом.

Сад в замке был крохотный: несколько десятков фруктовых деревьев, маленький пруд с разноцветными рыбками и берегами из насыпного морского песка, укромная, увитая вьющимися растениями беседка в дальнем углу.

На аллее госпожи не оказалось, возле пруда тоже, и Ламис направился к беседке. Приблизившись к небольшому деревянному строению, раздвинул полог из свисающих зелёных плетей и заглянул внутрь. Ахайя находилась внутри. Она лежала на коврике, покрывавшем пол беседки, облокотившись о высокую жёсткую подушку, а перед ней стоял поднос с вазой сладостей и кувшином вина. Она как раз пригубила серебряный кубок, когда сквозь зелёный занавес просунулась голова Ламиса. Женщина недовольно на него уставилась и резко спросила:

– Чего тебе?

– Простите, что прерываю ваше уединение, но мне нужно ваше разрешение…

– На что?

– Ларосу пора учиться плавать, и я прошу разрешения отвести его на море.

– А не рано? Мальчику нет ещё и пяти.

– Чем раньше начать, тем легче научиться.

– Но море… Может, лучше, начать с нашего пруда?

– Неподалеку от замка есть небольшой залив. Там мелко и совсем нет волн.

– Ладно… Только возьми охрану. Я не хочу никаких неожиданностей.

– Как прикажете, госпожа… Я могу идти?

– Иди… Нет, постой! Дети спят?

– Да.

– Тогда присядь… Тебе ведь некуда спешить? Или есть? Может, тебя ждёт какая-нибудь красотка?

Ламис отрицательно качнул головой.

– Нет, меня никто не ждёт… А вы от кого здесь прячетесь? Не от Дайяна случайно? Последнее время он вас просто преследует.

Ахайя улыбнулась.

– Да, Дайян настойчивый парень… Но, нет. Просто хочется побыть одной. Что-то на меня напала хандра… Эти неожиданные смерти выбили меня из седла.

– Вы любили супруга?

Ахайя с удивлением взглянула на принца.

– Что за странный вопрос?.. Может, ты хотел спросить, любила ли я Байдара?

– А его?

Ахайя засмеялась.

– Дерзкий… Но я отвечу. С Астоном мы были хорошими друзьями, а Байдар… Он был моим самым близким и лучшим другом. Мне жаль обоих, но Байдар… Он не заслуживал смерти… Он был хорошим человеком…

– Боги любят хороших людей и часто забирают их ещё молодыми.

Ахайя залпом осушила кубок и пробормотала:

– Не хочу гневить богов… Но…

Она потянулась к кувшину и снова наполнила кубок. Протянув его принцу, сказала:

– Выпей за Байдара. Чтобы его душа поскорей обрела новое тело.

– Разве так бывает? – удивился Ламис. – Наши жрецы говорят, что после смерти душа человека отправляется на Небеса в чертог Небесного Отца.

– А мне говорили – и я этому верю – что после смерти моя душа найдёт себе новое тело и проживёт новую жизнь до самой смерти… И так до бесконечности… Но неважно, кто во что верит. Выпей за него и оставь мне.