Золото в её крови

– Газеты! Свежие газеты! Эй, мистер, купите газету! А если вам читать не к спеху, так за пару пенсов я слово в слово перескажу всё что в ней написано…

Сид, поморщившись от назойливости паренька, сующего ему под нос сверток, еще пахнущий свежей типографской краской, решительно подвинул его в сторону саквояжем, одновременно с этим зорко высматривая обычно крутящихся поблизости «щипачей», для которых увести кошелек у приезжего лопуха считалось святым делом. Краем глаза уловив тощую детскую ручонку, тянущуюся к карману его куртки, он резко развернулся и оказавшись нос к носу с ее обладателем, сурово сдвинул брови:

– У своего тыришь, крыса? Хоть представляешь, что с тобой сделают за это?

Чумазый, одетый в рваньё мальчишка испуганно отшатнулся и бросился наутёк, успев свистом предупредить товарищей, рванувших за ним следом. Ну а пожавший плечами Сид, кивнув продающему газеты пареньку, поспешившему сделать несколько шагов назад, чтобы в любую минуту дать стрекача, продолжил свой путь к докам.

До конечной цели оставалось всего каких-нибудь полсотни метров: межконтинентальный красавец «Конкорд», следующий к берегам Австралии, собирал последних пассажиров и вот-вот должен был отойти от пристани. У Сида был четкий план того как он окажется на борту, как спрятавшись среди тюков и ящиков зайцем доедет до родины родителей, где собирался предать земле урну с прахом отца, все это время находящуюся в его саквояже. Но всё пошло наперекосяк. Дюжина полицейских контролировала все подступы к судну, тщательно проверяя каждого проходящего. Мимо таких молодцов и муха не пролетит, не то что человек.

Да, Бойд недооценил силу современного телеграфа. Он-то думал, что достаточно было оторваться от хвоста в поезде, ан нет, купленные ирландцем легавые устроили ему западню в двух шагах от заветной цели.

Автоматически замедлив шаг, Сид, втянув голову в поднятый воротник куртки, попробовал было, спрятавшись за спинами носильщиков, прошмыгнуть в багажный отсек, но зацепил носком ботинка стоящую на земле клетку с симпатичной декоративной собачкой, которая, не привыкнув к подобной бесцеремонности, залилась громким лаем, тотчас же привлекшим внимание проверяющих.

– Стоять! Ни с места! – Где-то угрожающе щелкнул взводимый курок.

Разум парнишки еще пытался переварить случившееся, а ноги уже сами понесли его долой из этого места. Лавируя между ящиками и деревянными бочками, Сид понесся прочь от пристани. Звуки погони слышались за спиной, кто-то даже несколько раз пальнул, как ему хотелось надеяться, в воздух. Но это не только не заставило его остановиться, а напротив, побудило ускориться.

Петляющие улочки, тупики, задние дворы… Он несся так быстро, что не успевал замечать того, что его окружало. В голове билось только одно: бежать! Бежать как можно быстрее.

Постепенно звуки погони стали стихать. Ему удалось оторваться от преследователей, хоть он и понимал, что это ненадолго. Выскочив на открытую площадку за городом, он воспользовался моментом чтобы перевести дыхание и осмотреться.

Вдалеке горели ярко зажженные огни передвижного цирка Шапито. Под громкую музыку маленького оркестра и под крики зазывалы зрители спешили занять очередь. У входа собралась приличная очередь. Судорожно сглотнув, Сид бросил взгляд через плечо, здесь вот-вот должны были появиться преследователи. Не раздумывая, он поспешил затеряться в сборище жаждущих зрелища, и, смешавшись с массами, смог незаметно стянуть у одного горожанина билетик, по которому умудрился беспрепятственно проскочить внутрь.

Цирк. Он впервые оказался в месте, в котором мечтал побывать, будучи еще ребенком. Все здесь от галерки с музыкантами до ярко освещённой арены затянутой алой тканью манило его, будоражило воображение. На всякий случай натянув на брови кепку и подняв воротник, он занял свое место в ожидании чуда, не забывая время от времени бросать взгляды в сторону входа, где вот-вот могли появиться преследователи.

Между проходами сновали торговцы сладостями, бойко предлагая свой товар и перебивая цену конкурентов. Тут же подавали воду и прохладный лимонад для тех, кто готов был раскошелиться. А таковых, надо сказать, здесь было немало. Опытным глазом Сид определил толстосумов, занявших самые лучшие места. Запасшись биноклями, они не намерены были пропустить ни единого волнующего момента сегодняшнего выступления.

Эх, кабы не ситуация, в которой он оказался, он не преминул бы воспользоваться моментом, облегчить карманы десятку таких чванливых джентльменов.

Но вот заиграл оркестр и на сцену вышел забавный человечек в цветном фраке и в цилиндре, ростом не больше десятилетнего мальчишки. Его роскошные усы, сильно напомаженные и лихо закрученные концами вверх, как и вся его необычная внешность в целом, сразу вызвали реакцию у собравшихся. По рядам прокатился смех, который, впрочем, тут же смолк, стоило человечку неожиданно громким басом объявить: «Дамы и господа! Почтенная публика! Приветствуем вас на арене нашего цирка. Впервые на манеже…»

А дальше началось феерическое зрелище, во время которого все собравшиеся слои общества, позабыв о социальном неравенстве, с раскрытыми ртами наблюдали за таинством, именуемым шоу…

Позабыв обо всем, Сид с упоением наблюдал за смелыми акробатами, делающими сальто под самым куполом арены, за смешными клоунами, веселящими зрителей дурацкими шутками и пинками, щедро отвешиваемыми друг-другу. Тут было все: от силачей, легко перекидывающих с руки на руку тяжеленые гири, которые до этого с трудом дотащили шесть помощников, до индейцев и ковбоев, скачущих на лошадях по арене как по прерии и изображающих сцены сражений.

Сид уж начал было расслабляться, когда на входе появились одетые в форму люди, внимательно осматривающие зрителей. Нужно было скорее бежать и спасаться, но ноги отчего-то не слушались, как будто вот-вот должно было произойти что-то очень важное для него. Аккуратно привстав с места и прячась за спинами сидящих впереди, Сид, осторожно, не привлекая внимания, двинулся к проходу. Но внезапно передумал, и, вместо того, чтобы постараться покинуть палатку, бросился вверх к лесам, проходящим под самым куполом. Ненадежное убежище, с которого он в любой момент рисковал слететь вниз и расшибиться в лепешку, но он, крепко вцепившись в дерево, продолжал сидеть в ожидании продолжения волшебства, возобновившегося после небольшого антракта, во время которого народ щедро угощался лимонадом и имбирным печеньем, наперебой предлагаемыми им снующими между рядами торговцами.

Во втором отделении выступала труппа так называемых «уродов», людей с необычными физиологическими странностями, которым было довольно тяжело приспособиться к нормальной жизни вне защищающих их стен цирка, и которые нашли убежище только здесь, среди таких же изгоев, как и они сами.

Так странно… Повесив в помещении друг напротив друга две картины: одну с изображением идеальной красоты модели и другую, обнажающую уродство и несовершенство внешности натурщицы, как вы думаете, какая из них привлечет к себе больше внимания? Скользнув мимолетным взглядом по красоте, зритель непременно задержится возле второй. Этим же принципом руководствовались и те, кто решили заработать на человеческих недостатках, демонстрируя их людям за деньги. За очень неплохие деньги, надо сказать. И, хотя в старушке Европе бум на такие зрелища уже давно пошел на спад, в Америке, особенно в пригородах, цирки уродов по-прежнему пользовались повышенным вниманием ценителей всего необычного, позволяющего им, пусть и на короткое время, забыть о проблемах и заботах, и почувствовать себя гораздо лучше на фоне тех, на кого без содрогания невозможно было взглянуть.

Как бы в подтверждение этого, довольно скучающая публика во втором отделении заметно оживилась. Люди овациями встречали выход мужеподобной дамы, откусывающей головы живым крысам; рукоплескали сросшимся между собой близнецам, у которых на двоих было одно тело и три ноги, и человеку- носорогу, чьё лицо было обезображено страшным двадцати двухсантиметровым наростом на том самом месте, где у нормального человека располагался нос. Пришедшие поглазеть на «чудо» природы, испытывающие особое извращенное удовольствие, они с удовольствием соглашались подержать в руках шпагу глотателя, внимательно следя за тем, чтобы он не схалтурил и по самую рукоять воткнул оружие себе в гортань; или же погладить трясущимися руками целиком заросшее густой шерстью лицо «мохнатого мальчика», прячущего слёзы унижения под защитой из волос, за которые то и дело кто-то старался дёрнуть посильнее.

После фееричного выступления фокусника, под восторженные крики распилившего ассистирующую ему девицу на две половины, объявили последний номер, и те, кто уже не в первый раз видели представление, заметно подобрались, устремив взоры на арену, на которую направили свет сразу трёх прожекторов.

Под музыкальное сопровождение оркестра на манеж вышел сам хозяин цирка мистер Киллиан Риверс ведя за руку изящную фигуру, с головы до пят укутанную в блестящую накидку. Под крики и завывания толпы, он ухватился за край одеяния и резко отдернул его в сторону, обнажив стоящую под ним девушку-подростка лет шестнадцати- семнадцати, непроизвольно прищурившуюся от резкого света, бьющего ей прямо в лицо. Приподняв руку, она ладонью заслонила глаза, давая им возможность немного привыкнуть к такой резкой перемене.

Не спускающий глаз с фигурки с того самого момента как она появилась в поле его видимости, Сид, резко втянув воздух, подался вперед. Его порыв едва не стоил ему жизни. Не ухватись он за проходящий рядом трос, непременно свалился бы вниз с переломанной шеей.

Немного сдвинувшись влево для лучшего обзора, он занял прежнее положение, с возрастающим интересом наблюдая за действом, в эту самую минуту начавшим происходить прямо под ним.

Сначала он ничего не понимал, так как все его внимание было сосредоточено на необычной внешности девушки, чьи черты явно указывали на то, что ее далекими предками являлись коренные жители континента – индейцы. Высокие, словно выточенные искусным скульптором скулы, прямой нос с едва заметной горбинкой, хоть и не смуглый, но всё же отливающий бронзой цвет кожи, длинные разделенные на пробор очень прямые волосы, пожалуй, слишком тяжелые для её тонкой шеи и довольно хрупкого телосложения.

Одета девушка была в хлопчатобумажное платье цвета хаки, без рукавов, расшитое цветными нитками и бисером с двумя разрезами по бокам, доходящими до середины бедра и кожаные сандалии, чьи длинные ремешки были несколько раз обернуты вокруг щиколоток, подчёркивая их стройность и изящество.

Приветствуя публику, она сделала круг по манежу, легкая и грациозная словно чистокровная арабская лошадка, готовая взбрыкнуть от любого резкого движения рядом.

Не на одного Сида подействовало странное очарование девушки. Казалось, что все зрители подпали под него. И даже копы, до этого мнущиеся возле входа в палатку, будто забыв о цели своего визита, пробрались ближе к и без того переполненным рядам и уселись прямо на ступеньках в проходе.

Наблюдая за ней сверху, юноша никак не мог взять в толк отчего же такую красавицу показывают вместе с «уродами»? В поисках ответа на свой вопрос он даже спустился немного ниже, не отводя взгляда от объекта своего пристального внимания. Его он получил в тот миг, когда во время очередного движения разрез ее платья распахнулся чуть сильнее и обнажилась нога девушки. Господь всемогущий! Что это? Чулок? Нет, никакого чулка на ней не было. Это кожа незнакомки была покрыта странными узорами, издали напоминающими змеиную чешую.

Вздох ужаса и восхищения одновременно пробежал по рядам. Люди заметили несовершенство и сейчас тыкали пальцами указывая друг другу на внезапно открывшийся изъян.

По лицу девушки невозможно было прочитать никаких чувств. Натужная улыбка, напрочь приклеенная к губам, служила ей многие годы защитой от подобной реакции. Те, кто с гордостью именовал себя людьми, на деле были хуже животных, на которых они с таким интересом приходили поглазеть.

Юноша почувствовал странное тиснение в груди, будто те насмешки предназначались не незнакомке, а ему самому.

А она, к тому времени сделав полный круг по арене, по команде распорядителя встала в самом её центре. Не переставая улыбаться, она ждала того что должно было последовать дальше. Вместе с ней приготовился ждать и Сид.

Коротышка конферансье обратился к публике с пафосной речью, в которой рассказывал о происхождении девушки. По его словам, она не просто являлась потомком индейских племен, населяющих эти земли еще до появления первых колонистов, а самым настоящим божеством, обладающим волшебными силами, способными управлять природой. И когда в зале раздались скептические смешки, предложил им убедиться в этом собственными глазами.

Он обратился к присутствующим с не совсем обычной просьбой, суть которой заключалась в том, чтобы пожертвовать ради эксперимента одним или несколькими золотыми украшениями. Дама, расположившаяся в первом ряду, богато одетая и увешанная драгоценностями, поддалась уговорам сидящих по обе руки от нее внуков и, сняв с шеи тоненькую цепочку, протянула ее коротышке. Но, вопреки ожиданиям, брать украшения из протянутой руки он не стал, а вместо этого предложил ей положить цепочку на край затянутого тканью бордюра, отделяющего арену от зрительского зала. Снисходительно улыбаясь, дама именно так и поступила, вновь вернувшись на свое место.

Все взгляды обратились на девушку, которой распорядитель указал на изящную вещицу. Глубоко вздохнув, словно готовясь к чему-то предельно сложному, что ей не слишком нравилось, девушка, после недолгого колебания, решилась. Оперев ладонь правой руки о пол, левую она вытянула вперед… и о, чудо! Цепочка, как по волшебству, сдвинулась с места. Но это было еще не всё! Под охи и ахи изумленных зрителей, украшение, словно кто-то его тянул на невидимой ниточке, медленно задвигалось в сторону девушки. Когда же расстояние между ними сократилось до полуметра, артистка остановилась. Поклонившись, она выпрямилась, и, сделав шаг назад, остановилась с низко опущенной головой.

Подняв вещицу с места, коротышка с поклоном вернул его владелице, но она взмахом руки отмела его в сторону, предложив отдать его девушке. Конферансье энергично замотал головой. Он попытался объяснить неожиданно расщедрившейся даме почему его воспитанница не может оценить щедрость подобного жеста. По его словам, золото несет смертельную опасность для ее жизни. Разумеется, что никто ему не поверил. Никто, кроме Сида. Он отчего-то верил. Даже с такого расстояния он почувствовал, как артистка сжалась при последних словах. Её страх, как густая патока растекался в воздухе, всё больше, сильнее. Казалось, ещё чуть-чуть и она упадёт в обморок.

Дама настаивала. Она считала, что, заплатив за билет в лучшем ряду, имеет право требовать всё что угодно. К ней присоединилось еще несколько голосов, и, вот уже все зрители, приподнявшись на местах, принялись требовать доказательств, подтверждающих слова конферансье.

Сильное беспокойство овладело Сидом. Стало трудно дышать. Будто подгоняемый неведомой силой, он рискнул ещё немного спуститься вниз. Опасность быть обнаруженным отошла куда-то на задний план. То, что вот-вот должно было произойти, отчего-то беспокоило его гораздо сильнее.

Не спуская глаз с побледневшего лица девушки, он спрятался за рядом софитов, с замирающим сердцем продолжая из-за своего нового укрытия наблюдать за происходящим.

Поддавшись на уговоры, распорядитель зычным голосом призвал всех соблюдать тишину и вернуться на свои места. Получив разрешение дамы на использование в следующем эксперименте всё той же цепочки и, предупредив, что обратно её уже вернуть не сможет, он подошел к девушке.

Вынужденная подчиниться, артистка несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула воздух, после чего вытянула вперед правую руку. На глазах замершей публики коротышка обвил цепочкой её запястье, после чего отошёл на несколько шагов, давая возможность зрителям увидеть всё собственными глазами.

Лицо девушки исказилось от страданий. Неожиданно покрасневшая, рука дёрнулась как от сильной боли, но усилием воли хозяйка продолжила держать её в прежнем положении.

Тем временем, нежная кожа запястья покраснела ещё больше. Цепочка, словно раскалённая до предела, пузырясь и плавясь, впитывалась в плоть, проникала всё глубже и глубже, пока не въелась в неё полностью.

Девушка вздрогнула в последний раз и подняла глаза, на один короткий миг блеснувшие золотом. Всё произошло очень быстро, но этого оказалось достаточным, чтобы Сид успел всё заметить.

Лицо артистки вновь приняло непроницаемое выражение. Кожа, на которой после того, как золото впиталось, остались мелкие крошки от инородной примеси, постепенно начала принимать прежний цвет. Сдунув их с руки, девушка по команде распорядителя высоко подняла её вверх и несколько раз повернулась, демонстрируя пораженной публике запястье.

Толпа разразилась овациями и криками восторга. Кто-то покричал: «Бис!» – и потребовал продолжения шоу, на что хозяин цирка предложил ему купить билет на завтрашнее представление, где он сможет вновь увидеть этот номер.

Поклонившись под неутихающими аплодисментами, девушка чуть пошатываясь направилась за кулисы, где упала на руки подхвативших её товарищей.