Сундарам. Метаморфозы души

Оказавшись в родных стенах, Дара немного успокоилась и даже заварила чай. Надо заметить, чаепитие в этом доме было своего рода ритуалом умиротворения.

– Устала… Забыть… – додумывала девочка последние мысли, сидя перед кухонным столом за чашкой чая, прежде чем окончательно погрузилась в забвение сна.

В какой-то момент ей показалось, что окружающее пространство постепенно уменьшается, сворачиваясь вместе с предметами обстановки, как отслужившие театральные декорации, пока вовсе не сжалось в точку и исчезло.

Глава 4. Сон Дары

Говорят, что сон лечит душу, однако этот сновидение погрузило Дару в настоящий кошмар, воспроизводивший реальные события трехчасовой давности.

Своим контрастом и яркостью происходящие сцены напоминали картины гиперреализма. С той разницей, что теперь девочка была не персонажем, а лишь безликим наблюдателем.

Знакомая пыльная дорога от школы, ведущая в центр поселка вдоль леса. Вот Артур, Ян и Майя идут навстречу и улыбаются. Артур машет рукой, будто зовет Дару, указывая в направлении леса. Вся компания двинулась следом за ним.

Собрали ветки в лесу, вышли на поляну и развели огонь. Все стоят вокруг костра и смотрят на языки пламени. Дара остановила взгляд на Майе. К ней подошел Ян, мальчик из старшего класса, и протянул печеную картошку. Девушка едва заметно улыбнулась, взяла ее и поморщила носик, принюхиваясь к аромату.

Если честно, Дара всегда немного завидовала Майе. «Черная королева» – так ее называли в школе – пользовалась большой популярностью у ребят. К тому же она была на целый год старше Дары и просвещеннее в делах амура.

Правильные черты и нежный цвет кожи, бездонные карие глаза, подчеркнутые идеальным изгибом бровей, и черные шелковые локоны, спадающие на плечи, невольно дразнили своей неприступностью и «королевским блеском».

В прищуренном взгляде и загадочной «улыбке Джоконды» было что-то такое, от чего юные мальчишки теряли голову.

Теперь Майя передернула плечами, тряхнув роскошными прядями, и сказала, что замерзла.

Ян потянулся к ней и неловко приобнял.

Девушка кокетливо приняла знак внимания, посмотрев при этом многозначительно на Артура и его куртку.

Тот подошел к Майе, сбросив куртку и протянув девушке.

Дара знала Артура почти столько, сколько помнит себя. Они часто играли детьми и вместе бегали купаться на речку, а позже пришли учиться в один класс. В школе Артур был авторитетом для многих сверстников.

И хотя Дара не была увлечена ни одним из мальчиков, глядя на эту сцену девочке почему-то захотелось плакать. Вдруг показалось, что ее не существует вовсе, будто она растворилась, исчезла в тени великолепия Майи.

Дальнейшие события происходили слишком быстро, и Дара не успела заметить: то ли Ян бросил картошку в Артура, то ли еще из-за чего-то, но мальчики уже сцепились и махали кулаками.

Потом во сне чья-то рука, видимо, Дары, потянулась к плечу Артура, чтобы остановить драку.

Плечо дёрнулось, и Артур обернулся. В его выражении лица Дара увидела злость и презрительную улыбку, с которой он произнес: «Не суй свой нос, куда не просят. Он и без того занимает слишком много места на твоем личике».

Девочке показалось, что все рассмеялись. Но их лица она уже не могла разглядеть, потому что картину вдруг начал заслонять непонятно откуда появившийся нос. Это был просто нос, не принадлежащий никому. Но он стремительно увеличивался, заслоняя собой, стирая все краски происходящего.

Дара проснулась в холодном поту. Болела шея, и неприятно покалывало в руках от неудобного положения во время сна.

Вернувшаяся с ярмарки мама заметила подавленное настроение дочери и участливо спросила о причине ее состояния.

Острая душевная боль улеглась, и Даре не хотелось сейчас пересказывать маме дневную историю, чтобы не всколыхнуть эту боль снова. Она мечтала поскорее забыть, стереть из памяти события дня.

Девочка уклончиво ответила, что просто устала и поссорилась днем с друзьями, потом спряталась за учебниками, создавая видимость глубокой сосредоточенности.

Глава 5. Необычный ребенок

Вера наших предков в волшебство бессознательно живет в каждом ребенке.

Дара не была исключением. Тем более ее детство проходило в тесном контакте с природой, в мире, окутанном аурой загадок, непрерывного творения и превращений, какими полна наша матушка-природа.

Гуляя по горным тропинкам и прыгая с камня на камень у берега реки, Дара чувствовала себя феей в сказке, где за каждым деревом поджидает настоящее чудо.

От обычных детей Дару отличала любовь к уединению, развитая интуиция и особенная наблюдательность – способность подмечать тончайшие детали и оттенки окружающего мира. Эти качества научили ее общаться с силами природы, растениями и животными на каком-то общем с ними языке.

Вся эта необычность, однако, тщательно скрывалась за скромным поведением и спокойной, не вызывающей внешностью.

Невысокий рост, хрупкая фигурка, несколько неправильные черты лица и серо-зеленые глаза на белой коже в обрамлении пшеничной россыпи мягких волос – все это гармонично сочеталось, будто сливалось в одно целое с пейзажем и характером здешних мест, скрываемых от взглядов широкого обывателя.

Однако в ее самобытной и немного замкнутой детской натуре уже угадывалась мягкая красота Луны.

Отца Дара не помнила. Он умер, когда она была малюткой, и их семья жила в городе. Слушая рассказы мамы и деда, Дара представляла папу похожим на дедушку Рафу – таким же мудрым, только намного моложе.

Мама была женщиной городской: внешне хрупкой и не привыкшей к сельской жизни. Но после смерти мужа она неожиданно переехала с маленькой Дарой в его родную деревню. Стареющий свекор Рафа часто жаловался на здоровье, да и деревенский дом мужа оставался без присмотра.

Чертами Дара очень напоминала отца, но с годами характер и мировосприятие девочки во многом формировало общение с дедом и духовное родство с мамой.

В десятый День рождения дедушка Рафа подарил Даре самый восхитительный подарок, о котором она только могла мечтать – полароид (фотоаппарат с моментальным проявлением снимков на пленку) и целую коробку кассет к нему.

Дара носилась с аппаратом по лесу и щелкала все, что вызывало у нее эстетический восторг и резонировало с ее врожденным чувством прекрасного.

Стена над кроватью в детской комнате превратилась в пестрый коллаж из снимков закатов и восходов солнца, причудливых облаков, цветущих растений, порхающих бабочек и птиц. Девочке казалось, что с помощью фотоаппарата она ловила в кадре и уносила с собой красоту природы, наполняя ею пространство дома и себя.

Этот живописный интерьер детской комнаты дополняли яркие кусочки самоцветов разных цветов и форм, которые Дара находила обычно в горах и у реки.

На фоне черного дерева тумбочки они казались космическими странниками, хранящими в своих причудливых узорах память о других мирах.

С годами связь с природой стала слабее: девочка стала все больше времени проводить со сверстниками, училась строить планы на будущее. Как и многим, ей нравились танцы, музыка и пение. Но больше всего Дара любила читать книги.

Все изменилось после злополучной ссоры с Артуром, которая произошла незадолго до ее 16-летия. Дара стала избегать общения, особенно со сверстниками. Ей стало некомфортно встречаться взглядами с людьми: казалось, все видят в ней дурнушку, и даже в глазах случайных прохожих отражается насмешка или жалость.

Прогулки по любимым горным тропинкам теперь тоже не приносили душевный покой и удовольствие, как бывало раньше. В каждом звуке природы девушка слышала отголоски своих самых мрачных мыслей: «Чужая…, я здесь чужая…».

Глава 6. Гусеница и метаморфоз

В канун Дня рождения мама попросила дочь сходить к соседке за парным коровьим молоком. Дара неохотно согласилась и поплелась на другой конец центральной улицы к молочнице Мелиссе.

Возвращаясь домой, девочка обратила внимание на яркие гроздья калины на фоне почти голых веток дерева у дороги.

Она остановилась, чтобы сделать несколько снимков- зарисовок осени на фотоаппарат, который почти всегда сопровождал ее в прогулках.

Приблизив объектив, она заметила гусеницу, медленно передвигающую свое сонное тело по ветке. На фоне алых ягод калины фигура бледно-зеленой гусеницы выглядела непривлекательно и даже нелепо.

Дара вдруг почувствовала себя этой гусеницей.