Лесные сказки

– Считай! – Синоптик, влюблённый и …усопший…

– Первый – безнадёжно закоренелый враль. Его подбородок или нос, в соответствие с сезоном, похож на флюгер, подмёрзшую морковку или сосулькой растаявший кран. Двое других погружены в себя настолько глубоко, что определённо потеряны для общества. Один -на время эмоционального наркоза…

– Другой – по причине критического несоответствия возвышенного состояния Души и приземлённости тела…

Впрочем, смотреть в небо небезопасно. Если случайно опрометчиво и воодушевлённо представить себя на месте птицы, и увидеть землю, деревья, и собственно людей,разглядев свысока их реальные размеры… Весьма определённо появится соблазн воспользоваться моментом, и не возвращаться в мир, где бесценное не находит своего почитателя, а непотребство – самый ходовой из товаров народного потребления.

– К тому же, птицы так поют в темноте! Им фактически наплевать на то, что день давно задёрнул шторы. Они поют, зажмурив глаза, с самого утра… И так славно поют, знаете ли, что дворовым собакам становится стыдно проявлений своей склочной натуры.

Они находят уголок песка посуше, сгребают зарёванный утренней росой слой, и перемешивая сладость уже подкравшейся дрёмы с пыльным кварцем, вкручивают тело поглубже, засыпая, лишь только первый муравей выбежит посмотреть на просвечивающееся сквозь мохнатый кулак леса светило. Как только светлый луч оставит слабый след на темной гладкой поверхности его глаз, – считай, что начат день… А пёс пусть выспится…

Кстати, знаете отчего собаки так любят смотреть на своих хозяев? Лежат, наблюдают… ищут возможности встретиться взглядом,одобрительно кивают хвостом при его появлении… А уж как улыбаются навстречу ответной гримасе!!! Неужели собаке так интересен щербатый оскал того, кто выводит её на прогулку, и дважды в день наполняет миску не слишком сытной едой?! А то! Собака знает, что улыбка – бесценный эпиграф человечьей любви к миру. Исчезает она, и пропадает желание жить. А жратва… Она, безусловно, нужна. Но так скоро превращается, сами понимаете, во что…

Предчувствия

Что наполняет нас дурными предчувствиями?

Пытавшаяся пролететь сквозь стекло птица? Открывший солнцу своё беззащитное пузо ёж прямо посреди дороги? Жук-плавунец, мстительно размазанный подошвой по тротуарной плитке?

Увы, мы не настолько ранимы.

Но за каждым рассветом тянется розоватый хвост вечерней зари, и нас пугает невозможность пресытиться этим всерьёз.

Сгоряча? Пожалуй… Но только не в самом деле…

Котёнок и облако

Дело было весной. Облако, туго взбитым яичным белком, сибаритствовало на бархатном ложе молодой листвы старого березняка… Ветер нежно ерошил ирокез молодых сосен, проводил влажной ладонью по тёмной щетине зрелых, тихо вздыхал подле желтеющей хвои сутулых стволов.

Вздыхало Облако не только потому, что ему было жаль заболевших старостью сосен. Оно старалось дотянуться до травинок, на которых грелись божьи коровки. Те были так похожи на красивые блестящие круглые конфеты, покрытые каплями шоколадной глазури… Их вовсе не хотелось портить укусом! Лишь намочить прикосновением. Слегка…

Облако откровенно суетилось, недовольно сопело и ёрзало,да так, что самая взрослая сосна не выдержала и одёрнула его за край: "А ну-ка… Сиди смирно! Мне лишние волненья не к чему!"– и шлёпнула для порядка по рыхлому клубочку, который нависал над верхней и самой сухой её веткой. Сосне было о чём задуматься. Дома людей, приютившие прожорливых, выдыхающих дым чудовищ, были совсем недалеко. И питались они…

– …теми из нас, кто устал стоять, или сломлен напором недоброго ветра,– укоризненно втолковывала Старая Сосна Облаку, чью наивность и неосведомлённость, можно было причислить скорее к детской неиспорченности, чем к хорошо укоренившемуся невежеству…

Старая Сосна выговорилась и почти успокоилась, но для придания своим словам большего веса, шлёпнула Облако ещё раз. Совсем легонько! Но от его края отслоился тот самый клубочек, легко и плавно скатился по пышной юбке сосны, да прямо к её подножию. Вместо того, чтобы растаять, он сделался плотным, упругим… И через мгновение, на глазах у немногочисленных ещё жителей весеннего леса, вкатился на поляну совершенно очаровательным, кипельно-белым котёнком.

– У вас на лбу что-то прилипло,– сиплым от изумления голосом сообщила котёнку Старая Сосна.

И действительно, над правым, безукоризненно голубым глазом котёнка, обнаружился участок ворсинок ржавого цвета, вперемежку с чёрными пучками, который издали можно было принять за божью коровку. Она, конечно, не была гладкой и блестящей, глазурованной, так как была ненастоящей…

– …но тоже – весьма недурственно,– важно пробормотало Облако, прищуриваясь в сторону своего нежданного, но уже любимого дитятка свысока…

Котёнку нужно было время, чтобы справиться с головокружительным во всех смыслах перемещением из высших сфер на землю. Он не был готов к нему. Но, даже если бы и предпринимал какие-то действия в данном направлении, в этом не было бы никакого толку, ибо…

– С высоты всё выглядит совершенно иначе!– воскликнул котёнок.

– Безусловно! – немедленно отозвалась Старая Сосна. – У кого-кого, а уж у меня-то была возможность сравнить. Когда я была ребёнком, любая травинка казалась выше и сильнее. Любой неосторожный шаг, кем бы он не был сделан, мог убить или сильно искалечить. Зато теперь я кидаюсь шишками в кого захочу, и никто не в состоянии навредить мне, как бы ни старался.

– Но ты что-то рассказывала нам с мамой о ветре, которого ты опасаешься и о людях, чьи дома отапливают дровами.

– Ты назвал Облако мамой?!– изумилась Старая Сосна, почти не обратив внимания на нетактичное упоминание трагической перспективы.

– Конечно,– котёнок кротко взглянул наверх, тихо вздохнул и продолжил,– и у нас с тобой один общий враг. Он может прогнать мою маму, а если рассердится, то подтолкнёт тебя в спину и ты упадёшь.

– Ты слишком умный для того, кто только что появился на свет,– проворчала Старая Сосна.– Подойди поближе.

– Зачем? – поинтересовался котёнок.

– Во-первых, я хочу получше тебя рассмотреть. А во-вторых, это единственно возможный для меня способ защитить тебя. Я не умею ходить и бегать, но в состоянии сомкнуть ветви над твоей головой, если потребуется.

– Да-да! Мы с мамой наблюдали, как ты танцуешь по утрам!

– Это не танцы, мой милый! По утрам я делаю зарядку: взмахи руками, наклоны и лёгкие повороты корпусом. Надо уметь держать спинку!

– А зачем? – спросил котёнок.

– Чтобы выдержать напор ветра, когда придёт время. – спокойным голосом сообщила Сосна.

– А ты выдержишь?– с надеждой в голосе спросил котёнок?

– Не факт,– ответила Старая Сосна,– но надо будет постараться. Мне бы не хотелось оставлять тебя одного. Как не крути, а я виновата в том, что ты тут очутился. Свалился, как говорят, с небес на землю. И, кстати, кое-что пришло мне в голову. – Любезное, – обращаясь уже не к котёнку, а к Облаку, солидно произнесла Сосна,– если у вас возникнет необходимость, не стесняйтесь, держитесь за меня. Вашему малышу явно рано бродить тут одному, без присмотра.

– Благодарю,– отозвалось Облако и покрылось румянцем, что направо и налево раздавал закат, который присутствовал тут же, и , притворяясь бесстрастным, гнал с неба прочь за ворота горизонта упирающееся солнце.

Дни наступали на подол одежд друг друга, диадемы звёзд украшали бархатные наряды ночей, а луна едва успевала раскидать по влажным диванам полян свои нескромные полупрозрачные накидки, чтобы заявиться на поверку утра. Растрёпанной, помятой, но сияющей от фривольных ночных шалостей, позволительных лишь ей одной.

Белый котёнок устроился меж корней Сосны. Просыпаясь по утрам, он не спешил сверять цвет своих глаз с цветом неба. Томно щурясь он потягивался, шевелил ладошками , выпуская коготки и лишь затем отводил шторку ветки , отыскивая взглядом маму. Облако чаще окутывало макушку Старой Сосны, но иногда дремало у неё на плече.

– Ма-ма! – будил котёнок Облако.– Ма-а!

– А! – испуганно отзывалось оно,– что случилось? Ты в порядке?

– Ничего не случилось! Я тебя люблю!

– И я тебя люблю, маленький! – шептало Облако с высоты.

Сосна и Облако так обступили котёнка своей заботой, что он буквально ощущал себя стиснутым коконом пелёнок. Стоило ему сделать несколько шагов вне тени нижних ветвей сосны, как раздавалось скрипучее «Куда?!» и требования «Немедленно вернуться назад» под её сень. Облако немедленно соглашалось с тем, что с безумием самостоятельных прогулок может сравниться лишь предшествующее низвержение его части с последующим формированием…

Котёнок в таких случаях перебивал маму:

– Ты слишком долго рассматривала метеорологов и их станцию, мам!

– Как ты разговариваешь?!

– Не сердись, пожалуйста! Ну зацепился я, ну – упал. Надо же теперь пользоваться возможностью и рассмотреть подробно – как тут и что. Интересно же!

Облако горестно вздыхало, но в чём счастье родителя, как не в потакании разумным слабостям своего ребёнка?!