Планета двух лун. Нефритовая принцесса

Мужчина понял моё состояние. Он нагнулся, произнося:

– Советую отдохнуть. – встал и направился к выходу.

Служанка засеменила вслед за ним, и вскоре я осталась одна наедине со своими страхами.

Произношу вслух:

– Чувствую, что если бы я попросила у него сотовый телефон он бы мне в просьбе отказал.

В это время в комнату приоткрылась дверь. Сначала я увидела огромные кошачьи глаза, которые мне напомнили нахального мужчину из самолёта, но глаза были не человеческие, а принадлежали огромному рыжему коту с кисточками на ушах.

Рыжее чудо величаво и не спеша прошествовало на середину комнаты и немигающим взглядом уставилось на меня.

Приглядевшись получше, узнаю породу – это Мейн Кун. Красивое, величавое животное медленно направилось к кровати.

Рухнув на подушки стараюсь сдержать рвущееся наружу из глубины моего сердце рыдание.

Если это не авиакатастрофа, так что это? Получается, что я единственная, кто остался в живых, но почему я так далеко от Турции? Разные мысли стали наполнять голову.

В конце концов я почувствовала, что отрубаюсь, а рыжий кот, запрыгнув на мою кровать, мурлычет мне под ухо сладкие песенки, словно хочет огородить от всех невзгод и неприятностей.

Глава 2. Королевский Водопад семи путей

Пробуждение не сулило ничего нового, кроме осознания того, что я влипла по полной.

Особенно раздражала, что на мне не было места, которое бы ни болело. На теле при поверхностном осмотре обнаруживаю множества ссадин и синяков. Но не это удивляет. Смутное сомнение закралось в голову, спешу встать с кровати на ноги, и после третьей попытки мне это удаётся.

На дрожащих от слабости ногах подхожу к зеркалу, которое стояло в самом дальнем углу, и смотрю на своё отражение.

Сомнения подтвердились. На меня смотрело лицо молодой девушки лет 25 —пяти с узнаваемыми чертами лица.

Зажимаю руками рот от рвущихся наружу эмоций. Это была я, а не чужое тело, как мне изначально показалось, только на 15 лет моложе. Словно я искупалась в молодильном источнике из русско-народных сказок.

Перевожу взгляд на руки и замечаю, что кольцо, подаренное мужем перед отъездом, это единственная вещь, которая у меня осталась.

Подношу руку с кольцом к глазам: пальцы все в ссадинах и кровоподтёках, ногти – сломаны. Попыталась снять кольцо. Но, никак не удаётся. Совсем выбившись из сил, прекращаю бесполезное занятие и опускаю руку.

Что-то беспокоит меня и я резко оборачиваюсь. Мой взгляд встречается со взглядом рыжего кота, который заходил накануне. Неожиданно, ноги подкашиваются и я словно стекаю на пол. Рыдание вырывается изо рта. Я уже не в силах заглушить подкатившуюся истерику и слезы градом текут из глаз.

***

Прошла целая неделя моего пребывания в этом непонятном и чужом месте. Потихоньку силы возвращались. Я стала есть и передвигаться по комнатам. Дом, где меня приютили, назывался ханок. Он был небольшим и выполнен в лучших традициях древне-корейского зодчества. Во всем чувствовалась эпоха Когурё.

Первый раз в жизни я столкнулась с такой интересной архитектурой, а главное – поражала оригинальная система отопления в таких домах. Раньше, когда я смотрела фильмы про Японию или Корею, то всегда ломала голову, как они топят в своих жилищах, ведь печных труб нигде не было видно. Оказалось, что все дело в особой конструкции такого дома. Одной из особенностей ханока – это «ондоль» («теплый камень»), система отопления, созданная для обогрева холодной зимой. Под полом делался проход («кудыль»), по которому во время топки кухонной печи тепло и дым проходили под полом жилой зоны, согревая ее.

Кроме того, дом имел еще одну особенность – «мару», естественную систему охлаждения, которая содействовала круговороту холодного и горячего воздуха путём установки деревянной доски пола на определённой высоте от земли.

Жак мне рассказал, что при постройке ханока учитывается рельеф местности и сезонные особенности. Идеальным месторасположением считалось «бэсанимсу», как например, ханок Жака, где сзади дома возвышалась гора, а перед ним журчал ручей. В холодных северных районах Когурё традиционные дома строились в форме квадрата, в центральной части страны – в форме буквы «Г», а в тёплых южных районах – в форме прямой линии. Существовало два основных вида ханока: дом с черепичной крышей, где жили дворяне или как Жак, торговцы, а также крытые соломой жилища крестьян и простого люда. Именно по материалу кровли можно было отличить дом аристократа от жилища простолюдина. Опорные столбы и несущие конструкции были из дерева, стены – из кирпичей, сделанных из спрессованной земли, смешанной с травой. Пол в жилых комнатах был деревянный, а в хозяйственных помещениях – каменный. Двери, окна и стены оклеены корейской рисовой бумагой ханчжи. На полу также была постелена ханчжи, пропитанная растительным маслом.

Дом являлся частью небольшого поместья, на территории которого были и другие хозяйственные постройки: склады для товара и небольшие хибарки для слуг.

Слуги были разные. Много мужчин. В основном европейцы. Женщины наоборот – основная масса кореянки, в длинных неярких платьях, они перемещались по дому словно тени, прячась от любопытных глаз.

Одежда на европейцах была не такая как на корейцах. Сказать по ней из какой она эпохи было сложно. В основном шёлковый кафтан, штаны, льняная рубаха и ботфорты. Некоторые повязывали на шею разноцветные шарфы пёстрых расцветок. Говорили домочадцы тоже на разных языках. Я даже как-то уловила английскую речь. В основном разговаривали все на корейском.

Хозяин дома Жак, всегда задумчивый, тридцатипятилетний мужчина, с резкими чертами лица, постоянно навещал меня, осторожно задавая разные вопросы, пытаясь разузнать кто я такая. Замечаю у хозяина дома белый след от обручального кольца на пальце. Мне любопытно, но стараюсь не касаться щепетильных тем. Кто знает, какая семейная тайна скрывается за этим.

Каждый раз когда он расспрашивал меня о доме, я отвечала уклончиво, сетуя, что плохо понимаю происходящие вокруг вещи. Горько осознаю, что правда сейчас не мой «конек».

Постепенно Жак перестал допытываться, словно догадываясь, что ответа на заданные вопросы так и не получит, и задался целью обучить меня корейскому. Причём, как —то странно. Перед каждым занятием он просил выпить меня стакан непонятной на вкус настойки, немного кисловатой на вкус. После этого напитка в голове словно прояснялось и наши уроки корейского шли с потрясающей скоростью так, что к концу недели я могла немного понимать речь вокруг говорящих людей и даже перекидываться односложными фразами, например: «Как у Вас дела?», «Чем Вам помочь?».

Однажды, к воротам дома подъехала небольшая повозка, напоминающая нечто среднее между каретой и ящиком. Особенно удивляло то, что странный механизм не издавал звуков и передвигался самостоятельно. Ни лошадей, ни людей носильщиков я не увидела. Из чудо-транспорта вышел мужчина средних лет, кореец, и с важным видом прошествовал мимо меня. Хозяин поместья вышел к нему на встречу. Поприветствовав друг друга, мужчины прошли в дом.

Ко мне подбежала Сук:

– Госпожа! Прошу Вас идите за мной к себе в комнату.

Женщина сильно суетилась, а на ее лице были следы неподдельного беспокойства.

Не выдерживаю:

– А кто это приехал к Жаку?

Сук, переминаясь с ноги на ногу, выпалила:

– Очень важный господин! Он друг Императора Юры и его личный доктор.

Про Императора я услышала впервые. Очень часто в своих рассказах Жак упоминал о Принце этой страны, но ни разу об Императоре.

Дальше мне на эту тему не удалось как следует поразмыслить, так как в комнату вошли хозяин дома и его гость.

– Госпожа Лиана! – произнёс Жак. – Хочу познакомить Вас с доктором Императора: Сунан Тхайном, его лично попросил принц Ли Джун Ги осмотреть Вас.

– Кроме того… – Жан странно посмотрел.

– …Было установлена Ваша личность. Вы дочь князя Мала славянского племени Древлян, который на своём корабле должен был прибыть к берегам Когурё. Недавно останки корабля вынесло на морской берег. Из найденных обрывков документов мы поняли, что он был с дочерью.

Ошеломлённая новостью, смотрю на Жака.

Мужчина переспросил:

– Лиана, ты все поняла?

Киваю головой. Знаю, что говорят чистый бред, но сейчас эта история как нельзя к стати.

Доктор обратился ко мне:

– Принц обратился ко мне с личной просьбой понаблюдать за Вашим здоровьем, пока Вы не оправитесь после кораблекрушения. – Сунан Тхайном резко замолчал и склонил голову.