Моё чужое лицо

– Нет! Слышишь? Нет! Он не мог. Это ложь! Он любил свою жену.

Мой собеседник схватил меня за руки и удержал.

– Откуда ты знаешь, что он не мог? Никто этого не знает. Говорю тебе, оставь их в покое. Не надо тревожить их память, им и так досталось. Ты всё равно ничего не исправишь, только выльешь грязь на них. Они, пусть и недолго, были моей семьёй, и я не дам тебе трепать их имя. Отзывай своих детективов и катись отсюда!

Он резко отпустил меня и направился к машине. Я подождала, пока джип отъедет, и вернулась в такси. Надо было срочно обдумать то, что услышала – всё это слишком чудовищно!

Глава 9

Несмотря на страшное название, мне здесь даже нравится. Меня пока не лечат, только дают витамины и колют успокоительное во время приступов. Сами приступы стали реже. Последний случился после того, как приехал мой муж.

Мы немного погуляли по территории, мне было очень тяжело, и ему тоже. Я не могла на него смотреть и не знала, о чём говорить. И он молчал, а когда уехал, это опять началось. Потом я попросила своего врача запретить ко мне посещения, и он согласился. Мне так действительно легче. Я должна придумать, как всё закончить, пока ещё понимаю, что происходит.

Мой доктор, Андрей Петрович, внимательный и не злой. Ему лет сорок, а глаза у него очень усталые. Наверное, он так много видел здесь ужасного, что у него не осталось эмоций. Правда, пару раз, когда он на меня смотрел, я заметила в его глазах жалость. Думаю, он уже знает, чем всё это закончится, и понимает, что мне не помочь. Надо поговорить с ним об этом.

***

Я заперлась в номере и быстро заварила себе чай, чувствуя, как дрожат руки. Но чай не помог, и тогда, пытаясь успокоиться, я залезла в мини-бар. Достала коньяк, налила немного и, стараясь не вдыхать резкий запах, проглотила жгучую жидкость. Я терпеть не могла крепкий алкоголь, но сейчас требовалось сильное средство.

Через некоторое время внутреннее напряжение отпустило. Устроившись в кресле, я стала вспоминать разговор с Алексеем. По его словам, он понял, что жена хочет себя убить. Попытался помешать, а когда не получилось, смирился с этим. По-моему, слишком легко смирился. Может, ему было так удобно? Или не легко? Ночью, в коттедже, я видела его боль и даже ощущала её, если только он не притворялся. И что касалось гибели родителей Ксении, у него тоже было вполне правдоподобное объяснение, почему его устроило прекращение расследования. Но меня это не устраивало. Совсем!

Я ни на минуту не верила в озвученную им версию. Существует конкретный виновник их смерти, и я собиралась его найти и наказать, чего бы мне это не стоило. И угрозы Алексея меня не пугали. Он даже не догадывается, на что я готова пойти, чтобы всё выяснить. И пусть всем в этом городе удобно замять убийство, я не дам им о нём забыть.

Меня отвлёк телефон, Вадим сообщил, что находится недалеко и хотел бы со мной поговорить. Я ответила, что жду его.

– С Алексеем Ковалёвым я пока в тупике, – жаловался сыщик, сидя у меня в номере. – Я потратил кучу ваших денег, задействовал много людей и теперь знаю о нём, его личной жизни, его бизнесе почти всё, как исповедник. У парня есть несколько небольших грехов, но в целом он довольно законопослушный бизнесмен. Никакого криминала, любовницы постоянной – и то нет, даже скучно. А главное, никакой связи с убийством. Удалось выяснить, что долю, которую унаследовал от жены, он безвозмездно отдал Павлову, крёстному вашей сестры. Кстати, тот тоже с этого ничего не поимел. Быстро продал полученный в наследство бизнес практически первому подвернувшемуся по заниженной цене. А все вырученные деньги передал на благотворительность.

– Кому продал, вы узнали?

– Конечно. Шувалову Дмитрию Андреевичу. Это довольно известный в городе человек. И методы решения проблем у него тоже известные. Ну, может, не самые крайние, но всё же достаточно жёсткие. Посмотрю, что здесь удастся откопать.

– Никогда не слышала это имя. У вас есть на него информация? Пришлите мне, хочу побольше о нём узнать.

Вадим бросил на меня пристальный взгляд и нахмурился, потом спросил:

– Вы так ничего и не вспомнили об убийстве?

– Ничего. Я же говорила, в то время меня не было в городе. И знаю я только то, что писали в криминальной хронике. Что они оба были застрелены ночью в своей спальне. Что оружие принадлежало отцу Ксении и валялось рядом. Что из дома вроде бы ничего не украли. Вообще версий тогда выдвигалось множество, а конкретных фактов, наоборот, было очень мало – в полиции придерживали информацию. Попробуйте выйти на того, кто даст вам взглянуть на дело. Учтите, я тоже хочу на него посмотреть.

– Я этим уже занимаюсь. У меня есть вопрос: я случайно узнал, что врач, который наблюдал вашу сестру в больнице, погиб в автокатастрофе почти сразу после её смерти. Это очень интересно. В этом направлении я могу работать?

– Нет! Ни в коем случае. Вообще не касайтесь ничего, что происходило в той больнице.

Вадим недовольно скривился, но кивнул. Во время нашей беседы я ловила на себе его заинтересованные взгляды, хотя он и старался не афишировать свой интерес. Не сложно было догадаться о причине такого внимания, оно явно вызвано тайнами вокруг моего дела. Оставалось надеяться, что любопытство не заведёт его слишком далеко, и он не станет использовать свои возможности, чтобы разгадать эти тайны. Тогда мне придётся искать пути, как его остановить, а я не хотела тратить на это время.

– Вот ещё что. Надо, чтобы вы проверили одну информацию, соответствует ли она истине. Мне сказали, что дядя отца Ксении был психически болен и застрелился, а перед этим пытался убить свою жену. Выясните, такие события, и правда, произошли? Это очень важно.

Я видела, что Вадим заинтересовался и задумался. Похоже, скоро он, как и Алексей, сделает соответствующие выводы. Впрочем, мне было всё равно. Я не собиралась принимать эти выводы в качестве версии убийства. Мне важно узнать правду совсем по другой причине.

Проводив Вадима, я спустилась в бар, поужинала, заказала кофе с ликёром и медленно его потягивала. Несмотря на поздний вечер, хотелось активных действий, возможно алкоголь так действовал на меня. В голову пришла интересная мысль. Я набрала номер Вадима и попросила срочно найти координаты какого-нибудь журналиста, готового за хороший гонорар вбросить в информационное пространство непроверенные сведения из неизвестного источника. Он насторожился, но обещал выполнить просьбу.

Я вернулась к себе, набросала статью и отправила Вадиму, предупредив, что жду её выхода максимум через день. Лежала в постели и пыталась представить реакцию Алексея. Но мои мысли, расслабленные алкоголем, переключились совсем не на то, на что я хотела. Отчётливо вспомнилось его прикосновение к моему лицу тогда, в коттедже. Его шёпот, глаза, его боль и страсть.

Я резко выдохнула и села в кровати. Внезапно захотелось что-нибудь разбить или громко крикнуть. Я встала и снова достала коньяк. Скривившись, проглотила его, дала себе слово, что это последний раз, и забралась под одеяло.

Глава 10

Я поговорила с Андреем Петровичем. Он сказал, что ставить диагноз пока рано, ему нужно за мной понаблюдать. И вообще пытался вселить в меня надежду, но я видела, сам в неё точно не верит. И тогда попросила: «Не надо мне врать. Я готова ко всему. Только должна знать правду, чтобы успеть принять решение». Кажется, он догадался, о чём я говорю, и ответил: «Не торопись, туда ты всегда успеешь. Не стоит облегчать им задачу». Я не поняла, о ком это, а мой доктор не захотел объяснять.

Сегодня принесли передачу от мужа, он прислал книги и мои любимые конфеты. Вечером попрошу Андрея Петровича запретить эти передачи. Они, похоже, меня расстраивают, и потом случаются приступы. Здесь и так хорошо кормят, а я не хочу, чтобы что-то напоминало мне о доме. Не хочу вспоминать то, что было раньше. Мне от этого очень больно…

***

Утром я проснулась от того, что кто-то бил меня по голове. Открыла глаза и поняла – бьют не меня, а в дверь. А голова просто болит, вернее, не просто, а очень сильно. Вот что значит редко пить, от двух бокалов чувствую себя как после разгульной ночи. Я встала и набросила халат, взглянула на часы. Оказывается, уже совсем не утро, день в полном разгаре. И кому я понадобилась, может, горничная пришла убираться?

Я открыла защёлку и еле успела отклониться, чтобы не получить распахнувшейся дверью по лбу. В номер ворвался Алексей, его глаза пылали яростью, от него просто исходили волны злости.

– Я же тебя просил! Это твоих рук дело? – он сунул мне под нос какие-то бумаги. Морщась от его громкого голоса, я взяла их и опустилась в кресло. Бегло просмотрела распечатки и удивилась, надо же, моя заметка уже попала в новости интернет-газет. Вот это скорость, кто-то очень жаден до денег!

Я подняла глаза на Алексея и вяло возразила.

– Тут же указано, информация поступила от источника, пожелавшего остаться неизвестным.

– Не придуривайся! Какие ещё источники? Кому это кроме тебя нужно?

– Вот это как раз интересно! Почему правда никому кроме меня не нужна? Так, расследование убийства действительно возобновили?

– Я проверил – это утка. Ничего не возобновляли.

– Тогда чего ты переживаешь? Если это ложь, скоро дадут опровержение.

– Я тебе уже всё объяснил. Не хочу, чтобы вновь трепали их имя.

– А меня не устраивают твои объяснения. И не ори, у меня болит голова.

Он саркастически уставился на бутылку коньяка, которую я вчера забыла на столе.

– Ты ещё и пьяница?

– Не знаю, возможно. Но пока я не пью. Ну, до вчерашнего вечера не пила.

Алексей устало вздохнул, сел рядом и покачал головой.

– Откуда ты только взялась? Что тебе такого рассказала Ксения, что ты приехала сюда и мешаешь мне жить? И чего целый год ждала? Только всё успокоилось, и я поверил, что когда-нибудь смогу это забыть. И тут ты!

Я сидела молча, держась за голову. Сказать мне было нечего. Вернее, я могла бы много чего сказать, но пока рано. Время для откровений ещё не пришло.

– Где чайник? Тебе нужно выпить кофе, – он прошёл к столу и занялся приготовлением. Через несколько минут по номеру распространился будоражащий запах. Алексей поставил передо мной чашку, и сел, держа в руках свою. Медленно пил и разглядывал меня. Под его пристальным взглядом я вдруг вспомнила кое-что, опустила глаза и поспешила в ванную, пока он не успел заметить лишнего.