Ave Eva

Вспомним эту весну,
её май без парада,
вспомним злую длину
карантинного ада,
где впервые вдвоём
в целом свете мы были.
Предлагал ты: «Споём!» –
и мы пели и пили.
Предлагал ты: «Уснём!» –
и мы спали в обнимку.
О, мы вспомним о нём,
как о лете, – по снимку.
Не хандра и не сплин –
год, где были с тобой мы,
где был всяк не один,
но как пуля в обойме.

«Зачем вставать в такую рань…»

Зачем вставать в такую рань,
когда так сильно уморились?
Чтоб видеть, как растёт герань
и зацветает амариллис,
чтобы увидеть клён в окне,
и услыхать, как пахнет тополь,
и маму увидать во сне
и как мой сын впервой потопал…
В природе нету пустоты –
исчезнет всё: друзья, работа,
но вот альбомные листы –
они заполнят все пустоты.
И не останется прорех:
едина жизнь – и нет ей краю.
И я люблю отныне всех
и даже тех, кого не знаю…
Спроси: «Жила?»
Отвечу: «Да».
Во дни Харона и Тантала…
«И что ты делала тогда?» –
«Я сказки Пушкина читала…»

«Это язва моровая…»

Это язва моровая,
это третья мировая,
это на голову снег:
кончился двадцатый век
лишь в две тысячи двадцатом –
карантином,
казематом,
не зимою, а весной,
не победой, а войной,
ей конца и края нету –
по всему гуляет свету:
тыла нет – кругом бои,
нет врагов – одни свои…
Но когда-то ж лопнут почки –
выйдет князь Гвидон из бочки,
и устроит славный пир,
и увидит новый мир:
будет в нём не так, как было,
будет новое светило,
и в жестоком свете дня
не узнаешь ты меня…

«Когда всё внешнее отпало…»

Когда всё внешнее отпало
и сузился до дома мир,
где белое – там стало ало,
и двое где – горою пир.
И оказалось, это много –
кагор початый и яйцо,
и можно третьим сделать Бога
и увидать к лицу лицо.

Гроза

Вдруг небо вздрогнуло, сломалось
и пролилось:
сначала малость,
а после – ливнем изошло,
и потянулись – сквозь стекло –
цветы сирени с натюрморта
и недоверчиво, и гордо,
а на другой картине лес,
как в третий день Исус,
воскрес –
и стали на стене картины
с природой за окном – едины…

«Балконные цветы шагнули за перила…»

Балконные цветы шагнули за перила
и с вербою цветущею слились:
душа их – из горшка – взяла и воспарила
и полетела дальше, дальше, ввысь.
И мне их не поймать,
за ними не угнаться –
рванули в облака, как бабочки к огню…