Сталкер времени. Петр

Максим снова выстрелил, его вторая пуля попала точно в первую.

– Он стреляет лучше меня, – почти беззвучно пробормотал капрал. – Здесь что-то нечисто.

Так, за бесконечной муштрой, упражнениями в стрельбе и освоением других солдатских премудростей прошло пять дней. После отбоя Максим вернулся в свою палатку, лег, немного помедитировал и заснул. Глубоко за полночь его разбудили крики, стук башмаков по гранитным дорожкам крепости, прогремели два выстрела из мушкетов. Он вышел из палатки и увидел почти всю армию генерал-фельдмаршала Шереметьева. Солдаты и офицеры стояли с зажженными факелами и жестами показывали на крепостную стену слева от Государевой или Царской башни. Максим подошел поближе и увидел, что от стены на высоте пятнадцати метров исходит странное свечение. Оно представляло из себя квадрат примерно метр на метр, и было хорошо видно почти из всех уголков крепости. Многие солдаты стояли на коленях и молились, никто не знал, что это, знак Божий или Дьявольский, и подходить к стене ближе, чем на тридцать метров, никто не решался. И здесь Максим заметил справа от себя высокого офицера. Он внимательно вгляделся в черты его лица и понял, что стоит рядом с Петром Первым, здесь же стояли комендант Шлиссельбурга Меньшиков и генерал-фельдмаршал Шереметьев в длинной лисьей шубе, надетой на ночную рубашку.

Максим простоял рядом с будущим Императором несколько минут и, наконец, на свой страх и риск решил обратиться к Царю:

– Государь, дозволь мне посмотреть, что там.

Петр грозно посмотрел на солдата, посмевшего обратиться к нему, но почти сразу сменил гнев на милость. Ему самому хотелось узнать, что там, и он произнес:

– Что ж, пробуй.

Максим, продираясь через толпу солдат, подошел к самой стене, и с ним ничего не случилось. Все, как завороженные, смотрели на него. Через несколько минут он громко крикнул:

– Принесите мне лестницу и кувалду, да побольше.

После осады в крепости оставались штурмовые лестницы, они хранились на заднем дворе цитадели. Многие из них зимой распилили на дрова, но кое-какие из них еще оставались.

Через пятнадцать минут Максим и еще один солдат, который также не побоялся подойти к загадочному месту, приставили лестницу к стене. Максим, взяв в правую руку принесенную ему увесистую кувалду, стал медленно подниматься к таинственному квадрату. Наступила гробовая тишина, было слышно, как невские волны бьются о берега Орехового острова. Все, не шевелясь, наблюдали за Максимом. Через несколько секунд он был на месте. Взявши кувалду двумя руками, он сильно ударил по облицовке стены, сделанной из пудожского камня. Тонкие плитки рассыпались, стало понятно, что здесь секретная ниша. Максим стал бить более аккуратно, он боялся повредить то, что там было спрятано. Вскоре все плитки, скрывавшие нишу, были полностью разрушены, и перед Максимом явился лик Казанской Богоматери. Это была довольно большая икона, ее высота была почти метр, ширина сантиметров восемьдесят, таинственное свечение стало постепенно исчезать.

– Здесь икона, – крикнул Максим стоящим внизу солдатам. – Несите еще лестницы.

Через двадцать минут Максим и еще пять солдат Преображенского полка, которые пришли ему на помощь, спустили икону на землю. Первым к ней подошел будущий Император, перекрестился и после длинной паузы произнес:

– Икона это есть добрый знак, – Петр замолчал на время, а затем вновь обратился к Максиму. – Молодец, как звать?

– Петр, – ответил Максим.

– Тезка, – усмехнулся Царь и похлопал его по плечу.

– За твое усердие присваиваю тебе звание капрала, – через паузу сказал Петр и спросил. – Давно служишь?

– Пять дней, – ответил Максим.

На лице Государя появилось недоумение и, наконец, он крикнул:

– Где его командиры?

Почти сразу появился капитан, к роте которого был приписан Максим, и капрал, командир его плутонг-взвода. К ним обратился Царь:

– Этот солдат достоин звания капрала?

За пять дней пребывания в Шлиссельбургской крепости Максим проявил себя как нельзя лучше. Он, как снайпер, стрелял из фузеи, отличался от остальных отличной выправкой и всегда побеждал в тренировочных кулачных боях.

– Достоин, Государь, – ответил капитан.

– Так посему и быть, – отрезал Петр.

Неожиданно рядом с иконой появился старик, он упал перед ней на колени и начал креститься. Он был русским по национальности, но всю жизнь прожил в крепости при шведах. После взятия Петром Нотебурга ему разрешили остаться и доживать здесь свои последние дни.