Сталкер времени. Петр

***

Лето одна тысяча шестьсот девяносто четвертого года. Город Архангельск. Петр Первый в сопровождении Архиепископа Афанасия и нескольких приближенных поднялся на палубу яхты «Святой Петр». Под барабанную дробь на ее флагштоке стал подниматься Морской штандарт Московского Царя. Петр сразу полюбил эту милую его сердцу новую «игрушку». По сути, это был первый русский боевой корабль на севере. Яхту построили год назад по его высочайшему указу два мастера, выписанных из Голландии. Хотя она была совсем небольшой, имела всего одну мачту с прямым и косым парусами, но Петр был счастлив, он сегодня первый раз выйдет на ней в море и направится к таинственным Соловецким островам.

Когда судно спускали на воду, Петр спросил голландских мастеров, тех, что строили яхту, какой силы шторм она выдержит.

– Любой силы, Государь, – ответил один из голландцев. – Корабль очень хорош и крепок.

– Что ж, посмотрим, – ответил ему молодой Царь.

Яхта вышла в Двинскую губу. В паруса дул попутный ветер, было тепло, ярко светило солнце. Возникало ощущение, что маленький парусник плывет где-то по Адриатике или в водах Мраморного моря, а не по студеному Белому. До Соловецких островов оставалось не более четырех часов ходу. Неожиданно погода переменилась, небо мгновенно почернело, подул очень сильный холодный ветер, поднялись гигантские волны. Маленькое суденышко, как щепку, стало бросать из стороны в сторону. Кормчий приказал немедленно спустить паруса, но это не помогло, яхта кренилась то вправо, то влево, с каждым разом зачерпывая все больше и больше морской воды. Слышался предательский деревянный треск, корпус судна в любую секунду мог развалиться на части. Буря бушевала уже больше часа и не хотела прекращаться. Все, находящиеся на яхте, начали понимать, что гибель неизбежна. Архиепископ Афанасий, следуя своему пасторскому долгу, начал исповедовать стоящих на краю гибели моряков, первым исповедовался Петр. Когда священник отпустил грехи последнему матросу, находившемуся на борту яхты, буря неожиданно прекратилась. Огромные волны пропали, опять появилось яркое солнце, подул легкий бриз. И уже через пару часов на горизонте показались Соловецкие острова. Как только яхта «Святой Петр» причалила к монастырской пристани, молодой Царь сразу сошел на берег и из бревен, лежащих неподалеку, срубил трехметровый крест, как дань Господу за свое счастливое спасение, и лишь после этого в сопровождении Настоятеля монастыря Архиепископа Афанасия и нескольких приближенных направился на службу в Свято-Преображенский собор.

После службы в трапезной собора накрыли столы по случаю счастливого спасения Государя. Петр выпил два больших кубка монастырского вина и больше ничего уже не помнил. Возможно, вино, которое делали монахи, было очень крепким, а, возможно, недавние переживания дали о себе знать. Когда молодой Царь пришел в себя, он понял, что идет по темному коридору и держит в руке зажженную свечу. Вскоре он подошел к деревянной двери, она неожиданно со скрипом открылась, Петр вошел внутрь. Помещение, куда попал молодой Царь, напоминало тесную монашескую келью с одним очень маленьким окном. Справа стоял деревянный топчан, слева виднелся грубо сколоченный стол, за которым сидел монах, скорее всего схимник, это было понятно по его одеянию, и читал какую-то древнюю книгу. Как только Петр переступил порог кельи, дверь за ним сразу захлопнулась. Монах, сидевший за столом, прервал свое чтение, посмотрел на молодого Царя и после непродолжительной паузы произнес:

– Я ждал тебя.

Петр ничего не ответил.

– Меня зовут Авес, – продолжил монах. – Я очень стар и скоро Господь заберет меня на небеса. Но прежде, чем уйти, я хочу раскрыть тебе тайну будущего, ты хочешь его знать?

Петр опять промолчал.

– Видишь эту книгу? – Авес показал на раскрытую книгу.

– Да, – выдавил из себя Петр.

– Она попала в монастырь из Новгорода, из всей братии только я понимаю по-немецки, я смог прочесть ее. Это книга предсказаний, она повествует о великом знамении, ниспосланном нам Господом. Хочешь узнать об этом?

– Да, – ответил Петр.

– Тогда слушай, – и Авес начал свой рассказ. – В тысяча семисотом году ты начнешь длинную и кровавую войну, она будет длиться более двадцати лет, ты выиграешь ее и огромные земли присоединишь к своей державе. Но первое сражение ты проиграешь, потеряешь почти всю армию и чуть не погибнешь сам. Это поражение укрепит твой дух и даст силы для будущих побед. Первая будет через два года в семьсот втором году. Ты отобьешь у неприятеля крепость на Ореховом острове, а еще через год спустишься вниз по реке и навсегда останешься на берегах Балтики. Здесь свершится таинство, на маленьком острове ты найдешь знак Господа, божественный кристалл, ты прикоснешься к нему, он даст тебе мудрость и силы. После этого спрячешь его на долгие годы и заложишь на острове город, и стоять он будет почти на одной линии, начинающейся у Египетских пирамид и оканчивающейся в нашем монастыре, и проходящей через Константинополь. Кристалл будет хранить и город, заложенный тобой, и державу твою. Пойдем, я покажу тебе его.

Монах взял горящую свечу, и они вышли из кельи. Пройдя темными коридорами, Петр и Авес добрались до потаенной двери, она была скрыта в монастырской крепостной стене, монах нажал на секретный камень в кладке, дверь открылась. И они оказались за пределами монастыря на берегу моря. Здесь Петр увидел перед собой выложенные небольшими белыми камнями круги, напоминающие лабиринт.

– Войди в него, – скомандовал монах.

Петр в нерешительности подошел к входу в лабиринт и сделал первый шаг. Авес начал тихо читать какую-то молитву. С каждым новым шагом реальность, окружавшая молодого Царя, исчезала, и перед взором Петра возникли очертания какого-то неизвестного величественного города, они становились все отчетливее и отчетливее.

Петр проснулся в огромной светлой комнате, он приподнял голову и понял, что лежит на большой мягкой кровати, из-за двери доносилось тихое шуршание, это денщик чистил его ботфорты. «Что это было?» – пронеслось в голове Петра.

Петр пролежал неподвижно несколько минут и, наконец, крикнул:

– Алексашка!

В комнату вошел денщик.

– Позови ко мне Настоятеля, – приказал Петр.

Через десять минут Настоятель Соловецкого монастыря вошел в комнату, предоставленную Петру.

– Я хочу видеть монаха Авеса, – сказал Петр, надевая правый ботфорт.

– Государь, это невозможно, монах Авес умер двадцать лет назад, – растерянно пробормотал Настоятель.

– Где его книги и бумаги? – грозно спросил будущий Император.

– Авес перед смертью все сжег, – ответил Настоятель.

– Отведи меня на его могилу, – немного смягчив тон, сказал Петр.

Через полчаса Петр, Настоятель монастыря и еще два монаха уже были на Соловецком погосте. Они долго блуждали по кладбищу в поисках могилы монаха, наконец, удача им улыбнулась, и они нашли покосившийся крест с выцветшей надписью: «Монах Авес». Неожиданно наступила полная тишина. Стихло негромкое щебетание птиц, прекратились порывы ветра, и Петр услышал:

– Хорошо, что пришел, забыл вчера сказать, что перед твоей первой победой ты должен опять появиться здесь, в монастыре, и отстоять молебен в Свято-Преображенском соборе…

Эти слова слышал только Петр, и он точно знал, кто их произнес.

3.

Прошло полтора месяца, Максим освоил фонетическое построение русского языка начала восемнадцатого века и был полностью готов к предстоящему путешествию. В этом ему помог профессор лингвистики Громов, сотрудники его отдела и языковой квадроглоб. И хотя по сравнению с другими языками, задача, поставленная перед Максимом, была не такой уж и сложной, но «попотеть» все равно пришлось. Профессор Холин просил, чтобы произношение Максима было бы идеальным, ведь ему предстояло стать не сторонним наблюдателем, исследующим историческую эпоху, он должен был за короткое время попасть в ближнее окружение будущего Императора Петра Первого.

Накануне заседания комиссии, принимающей решение о готовности сталкера к телепортации, профессор Холин пригласил Максима к себе. Как только Максим устроился в удобном кожаном кресле, профессор сказал:

– Завтра аттестационная комиссия, я не сомневаюсь в положительном решении относительно вас, Максим, и сегодня я хотел бы поговорить с вами о будущем путешествии. Итак, ваша главная задача вместе с Петром Первым оказаться на Заячьем острове во время закладки крепости Санкт-Петербург. Мы приняли решение телепортировать вас в начало апреля тысяча семьсот третьего года, это ваша временная точка, географической же будет остров в устье Невы, крепость Шлиссельбург. Именно там под началом генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева формировалась армия для осады Ниеншанца. С войсками фельдмаршала по правому берегу Невы вы доберетесь до дельты реки Охты и примите участие в штурме осажденной крепости. Это очень большой риск, и я прошу вас быть предельно осторожным.

– Не в первый раз, – сказал Максим и улыбнулся.

– Как вы освоили огнестрельное оружие начала восемнадцатого века? – неожиданно спросил профессор.

– Хорошо, я отлично стреляю из мушкета или, как там, фузеи, – ответил Максим. – Сотрудники отдела баллистики создали точную копию мортиры Петровского времени, и я научился из нее неплохо стрелять.

– Замечательно, очень хорошо, – задумчиво похвалил профессор.

Аттестационная комиссия подтвердила полную готовность Максима к телепортации, и через двенадцать часов он был в стартовом комплексе. Его встретил инженер Томский, они прошли в бокс, там Максим мог переодеться. Инженер выдал ему одноразовый черный, эластично прилегающий к телу, костюм и вышел. Максим разделся, повесил свою униформу в шкафчик, надел одноразовый костюм, нажал на кнопку переговорного устройства и сказал: «Я готов». Через минуту вошел Томский.

– Пошли – сказал он.

Они вышли из бокса и направились к «машине». У подъемника, который должен был поднять Томского и Максима на площадку у центральной оси, стоял профессор медицины Вершинин. Маленьким приборчиком он просканировал Максима от ступней до головы.

– Все в норме, – сказал профессор и направился в «Центр управления стартом». Там уже ждали старта генерал Бочаров, профессор Громов и профессор Холин.

Томский и Максим на подъемнике поднялись на площадку, здесь был еще один подъемник, с его помощью они добрались до середины оси, до места, где находился серебряный обруч диаметром почти два метра. В нем Томский тросиками зафиксировал руки и ноги Максима, потом проделал обратный путь и направился в «Центр управления стартом».

– Максим, – по трансляции из центра управления сказал профессор Холин, – до временного старта осталось десять минут. Я запускаю внешнюю раму времени.

– Понял вас, запускаете внешнюю раму времени, – ответил Максим.

Внешняя рама времени начала медленно вращаться вокруг своей оси. Через десять минут она достигла необходимой временной скорости.

– Максим, временная рама достигла заданной скорости вращения, мы запускаем внутреннюю раму, – сказал по трансляции профессор Холин.