Охота в горах. Стая Белого Волка

Но схватившись за живот, со стоном опустилась обратно потому, что острая боль свела мышцы живота.

– Что с тобой? – закричал Хорек, хотя, на лице его уже проступило понимание случившегося.

– Воды отошли! – простонала я, осознав, что по ногам струится теплая жидкость.

– Барон меня убьет! – прошептал Алешка. – Ведь, предлагал же он тебя с собой взять!

– Мы, как бы, сообща решили сюда двигаться, в фургоне-то надежней показалось. А дальше, если что, вертолетом, – напомнил Лис пытаясь помочь мне добраться до фургона. – А такого катаклизма никто предвидеть не мог!

– Мы, все, были слишком самонадеянны! – ответила я, пытаясь отдышаться после очередного приступа боли. – А горы легкомыслия не прощают.

– Кот! Где у тебя запасной трос? Че хочет перебраться на нашу сторону, – крикнул Дин, подходя к фургону.

Но осознав сложившуюся ситуацию, решил повременить.

– Тебя, видать, всерьез прихватило? – спросил он, поднимая меня на руки и укладывая в фургон.

– Процесс пошел! – невесело усмехнулась я.

– Вниз нам не спуститься, пока не прекратится дождь и не подсохнет дорога, – сообщил подошедший Кот. – А завал, и вовсе, быстро не разобрать!

Я вновь криво усмехнулась:

– Значит, готовьтесь к роли повивальной бабки!

– Не самая лучшая идея! – неодобрительно покачал головой Дин.

– А у тебя есть другие варианты? – ехидно поинтересовалась я.

– Че говорит, что за следующим поворотом виден проход в долину. А там, как нам говорили, монастырь, там, хотя бы, женщины живут, – сообщил он.

Я скептически улыбнулась и уточнила:

– Не женщины, а монашки! Знаний у них, в этом вопросе – не больше, чем у тебя!

– Но Клаус говорил, что у них, при монастыре, больница была, может быть, там и нормальный врач имеется. Ну, или в городе повивальная бабка какая-нибудь найдется, – вступил в разговор Хорек, которому Лис тоже помог добраться до фургона.

– Вот только, город-то с другой стороны завала! – указала я на вполне очевидную вещь.

Дин сосредоточенно нахмурился:

– Но и мотоцикл Че – тоже с другой стороны! Если мы переправим тебя на ту сторону, то я попробую довезти тебя до города.

Он забрал у Кота трос и направился к завалу.

– Ты уверен, что справишься в одиночку? – в который раз спросил у Дина Че, прилаживая на мне что-то вроде шлейки, наспех изготовленной из буксирного троса и страховочных веревок.

– Ну, мотоцикл-то с этой стороны, всё равно, только твой, а если мы попробуем сейчас тащить через завал еще один, то в лучшем случае уроним в пропасть мотоцикл, а то и еще кого-нибудь, в придачу! – оборвал его Дин, закрепляя на себе ответные лямки. – А я, если надо, ее и на руках донесу!

Я, в качестве согласия, только кивнула, стараясь контролировать дыхание, чтобы справиться с очередной схваткой. Солидная порция обезболивающих позволяла мне надеяться, что я выдержу этот рывок.

– Ну, тогда – удачи вам! – пожелал Че, прилаживая на багажник рюкзак с аптечкой и моей шкатулкой.

Они нам, определенно, понадобятся.

И этот путь мы всё же одолели, хотя, последний участок дороги, ведущий непосредственно к монастырю, прилепившемуся на склоне горы, Дину пришлось-таки нести меня на руках. А вот двери, ведущие на монастырский двор, открывать нам не захотели, несмотря на то, что Дин стучал изо всех сил и по-испански кричал, что нам нужна медицинская помощь. Я уже совсем смирилась было, что мне придется рожать прямо тут, в грязи, под дождем, но в этот момент окончательно закончилось действие обезболивающих лекарств, и новая схватка вызвала такой приступ боли, что я заголосила изо всех сил.

И произошло чудо! Тяжелая входная дверь приоткрылась, оттуда вынырнула худощавая девушка в темном платье с покрывалом на волосах и склонилась надо мной. Она коснулась моего живота и о чем-то спросила, но я могла только стонать и кусать губы. Тогда монахиня посмотрела на Дина, а затем открыла пошире дверь и жестом приказала ему нести меня внутрь.

За внешним кольцом стен обнаружилось еще одно, стоящее выше по склону, а между ними расположились хозяйственные постройки и большое одноэтажное здание, в которое и привела нас монахиня. Здесь находилось что-то вроде приемного покоя, стояли койки, кое-где отгороженные ширмами. Молодая монахиня показала на ближайшую кровать. Когда же Дин положил меня на нее, то девушка жестом приказала ему уходить, но я схватила ее за руку и, с трудом подбирая испанские слова, попросила ее не прогонять парня, а позволить ему остаться, в качестве переводчика, а также посмотреть на те лекарства, что Дин принес в своем рюкзаке.

Обнаружив там изрядное количество сердечно-стимулирующих средств, монахиня побледнела и принялась расспрашивать Дина. Мне уже было сложно следить за их диалогом, так как дитя совсем просилось наружу. Однако девушка действовала вполне профессионально, и у меня появилась надежда, что на этот раз всё обойдется малой кровью.

– Ты только не бросай меня здесь, Дин, пока всё не закончится, и не забудь, в каком отделении шкатулки «коктейль» на самый крайний случай, – попросила я его в перерыве между учащающимися схватками.

Тот кивнул, сжав побледневшие губы. А я подумала, что стоило, всё же, послушаться Барона и поехать с ним на авиабазу. Оттуда меня, хоть до Лимы, самолетом довезти смогли бы, а здесь приходилось довольствоваться почти средневековыми условиями. Однако на этот раз я знала чего ожидать, и старалась, по мере сил, помогать своим повитухам. И всё сначала шло довольно гладко.

– У тебя на этот раз дочка, Инь! – радостно воскликнул Дин, показывая мне маленький пищащий комочек.

Но тут же встревожено обернулся к девушке-врачу, которая озабоченно ощупывала мой живот:

– Она говорит, что это еще не конец! Внутри еще один ребенок!

Я почему-то не была удивлена, хотя, на этот раз, живот мой был гораздо меньше и ощущения несколько отличались от первой беременности. Вот только, сил у меня уже почти не осталось. Позже, вспоминая дальнейшие события, я не смогла бы сказать, сколько времени прошло в моих попытках, вытолкнуть наружу второго ребенка. В мозгу отпечаталась лишь картина смертельно бледного Дина, который держит на руках сморщенного синюшного малыша, и тот не плачет. Смертельный ужас пронзил меня с ног до головы, но тут в памяти всплыли рассказы моей прабабки, которая произвела на свет аж пятнадцать младенцев.

– Возьми его за ноги и потряси посильнее! – заорала я, приподнявшись на локтях.

Дин ошарашено глянул на меня, но выполнил приказ. И тут изо рта малышки выскочил здоровенный кусок слизи, и она заплакала. А я провалилась в темноту.

Сквозь сон я почувствовала, как по щеке переползает теплое солнечное пятно и щекочет мои глаза. Приподняв веки, я с удивлением уставилась на древнюю каменную кладку, совершенно не понимая, где оказалась. Затем разглядела на стене распятие, и память вернулась. Я рывком села на кровати, и у меня сразу закружилась голова. Пытаясь прийти в себя, я сосредоточила взгляд на деревянной ширме, обтянутой пестрой тканью, а потом увидела рядом с ней деревянную колыбельку.

Глубоко вздохнув, я сползла с кровати, каменные плиты обожгли холодом мои босые ноги. Те три шага, что отделяли меня от детской кроватки, дались мне с большим трудом. А когда я оказалась рядом и откинула марлевое покрывало, то мой отчаянный крик заметался под высокими каменными сводами. Там лежал только один ребенок. Беспомощно осев рядом с детской кроваткой, я опять провалилась в темноту.

Пришла в себя я от того, что кто-то немилосердно хлестал меня по щекам. Открыв глаза, я увидела перед собой свою вчерашнюю повитуху.

– Зачем ты встала с постели? – рассерженно спросила она по-испански? но глаза ее смотрели встревожено.

– Что со второй девочкой? – в ответ спросила я ее, пытаясь приподняться с пола.

Молодая женщина поддержала меня за плечи и прислонила к массивной ножке деревянной кровати:

– Не беспокойся, она жива! А вот, ты, если не перестанешь волноваться, то сляжешь сама. И так уже своими криками дочку разбудила!

Тут—то я поняла, что означают тихие хлюпающие звуки, которые доносились из колыбельки. Я встала, опираясь о кровать, и двинулась было в ту сторону.

– Сиди здесь! – приказала мне монахиня, силой усадив на кровать. – Я принесу тебе ребенка.

Она прислонила меня к высокой спинке кровати и через минуту положила мне на руки крохотный сверток. Девочка смотрела на меня яркими голубыми глазками, морщила носик и тихонько хныкала.