Подошел, присел рядом, начал сосредоточенно протирать его рану…
– Нет, Фредо, – настойчиво запротестовал он, – Не называя ее так. Она замечательная. И я должен. Я ей обещал. Пожалуйста, сделай так, чтобы я завтра мог ходить!
– Минко, у тебя кость задета. Это пока все не срастется…
– Ну, пожалуйста, Фредо… Ты не понимаешь! Я обещал! Она будет меня ждать. А как я теперь до деревни доберусь?
Лохмач вздохнул и лишь удрученно покачал своими паклями.
– Ну, как «как»? На одной ножке придется прыгать, – посмеялся Тоб, – раз обещал, раз такая любовь, то можно и допрыгать. Представь, как у твоей Кармилы челюсть отвалится, когда к ней эдакий зайчик припрыгает. Еще морковку в рот не забудь воткнуть. Женщины любят зайчат!
В воображении Аминьо опять возникла описанная Тобо сцена, и, позабыв про свою проблему, боль и досаду, он снова захохотал… Хохотал, даже когда в палатку вошел мрачный и серьезный товарищ Шбланке, явно не разделяющий их веселье, и вообще недоумевающий над причинами смеха в палатке с раненными.