Мистические истории доктора Краузе. Сборник №4

– Кей приехала туда отдыхать или живет в этих местах?

– Живет. Бабушка выручила от продажи поместья приличную сумму и купила небольшой отель. Сьюзен и ее муж – управляющие.

– А чем занимается Кей?

– Организацией банкетов. Месяц назад я переехала к Алану, чтобы ускорить свадьбу. Мы пошли на это из-за склок между родственниками. Они не могут между собой договориться. Мой живот уже округлился, пришлось перешивать платье.

– Кей беременна?

– Срок девять недель. Скоро станет заметно и тогда поползут слухи. Алан меня успокаивает, но я все равно нервничаю, из-за всех этих хлопот у меня дикая мигрень… еще токсикоз…

– Николь, что происходит с Аланом дальше? Он идет на поправку?

Кей сидит у больничной койки покойного жениха и гладит его ледяную руку. Над ней склонилась Сьюзен и старается успокоить, но девушка словно одеревенела от горя. Она еще не оправилась от потери родителей, как ее постигла новая утрата.

– Меня что, кто-то проклял? Почему я теряю самых дорогих людей? – плачет Кей и поглаживает живот. – Мой ребенок так и не узнает своего отца.

Сьюзен выпрямляется и прожигает взглядом мать.

– Он ведь незаконнорожденный.

– Никто не властен над смертью, – отмахивается старуха, но в глазах застывает ужас, Сьюзен права, они не могут допустить рождения ребенка вне брака.

Бабушка Кей медленно поднимается и выходит из палаты, тяжелой поступью пересекает коридор и подходит к плачущим родителям Алана. Несколько минут они о чем-то тихо переговариваются, потом старуха направляется к выходу, где ее ждет автомобиль.

– Алан умер, не приходя в сознание, – поведала Николь и всхлипнула. – У него такое безмятежное лицо, будто спит.

Николь замерла, создавалось впечатление, что она кого-то слушала, а потом нервно спросила:

– Что вы задумали? Что?! Не могу поверить!

Из-за ее нервозности Эрих решил вмешаться.

– Николь, дыши глубоко и размерено. Ты просто свидетель происходящего. Это не твоя жизнь, а Кей.

Он померил ей пульс и еще раз дал команду на расслабление.

– Николь, что происходит дальше?

Печаль окутала всех скорбной вуалью. Приготовления к торжеству идут в полном молчании. Кей облачается в свадебное платье, смотрит в свое отражение в зеркале и утирает слезу. Все ее мечты разбились вдребезги, как фарфоровая чашка о каменный пол. Не будет пышной и веселой свадьбы. Не будет путешествия во Францию и романтических ночей. Алан никогда не увидит их малыша и не разделит с ней самые яркие и драгоценные моменты.

Сьюзен открыла обувную коробку и поставила под ноги Кей белые туфли. Бабушка подала фату. В коридоре слышны голоса родителей Алана, они приехали, чтобы отвезти ее в церковь. Они поддерживают Кей под локти и ведут к машине. Все, кроме Кей облачены в траур.

Далее Николь видит, как, дрожа от страха, Кей заходит в сопровождении семьи в местную церковь. Ее встречает падре, а рядом с ним стоит… Адам. Тело – как застывший монумент. На лацкане его пиджака белая лилия. Кей видит жениха и вскрикивает от ужаса.

– Алана нарядили в свадебный костюм. Родители хотят нас поженить.

– Как это? – не понял Эрих и нахмурился. – Он же умер…

– Отец Алана уговорил епископа дать нам разрешение на посмертный брак. Так как мы с Аланом готовились к свадьбе и уже оплатили церковные услуги, нам дали разрешение, но церемонию попросили провести без гостей. В церкви только родители, фотограф и гробовщик.

Бабушка подбадривает Кей и толкает в спину.

– Милая, это все еще Алан, не бойся.

Кей подходит ближе и видит, что некий механизм удерживает тело покойного в вертикальном состоянии. Мужчина в черном фраке поправляет крепежи механизма викторианской эпохи и заверяет, что во время церемонии не будет никаких накладок.

– Я выхожу замуж за мертвеца… – сквозь слезы шепчет Николь. – Кроме врачей никто не знает, что он умер. Мы попросили до утра никому не говорить.

Дверь приоткрылась, мелькнула тень охранника. Гипнолог отреагировал на скрип и жестом показал, чтобы тот не вмешивался. Эрих проверил пульс пациентки и продолжил сеанс.

– Николь, опиши, что ты видишь? Как проходит эта варварская церемония?

На негнущихся ногах Кей подходит к покойному и долго его рассматривает. Семья замерла в ожидании. Наконец-то, бабушка не выдерживает и торопит внучку.

– Кей, у нас мало времени.

После короткой церемонии, даже отдаленно не похожей на венчание, родственники окружают новобрачных для свадебной фотографии. Но невеста словно не здесь, не реагирует на оклики и вопросы. Леденящий ужас вызвал спазм в горле, Кей хочет закричать, но не может. Какое-то время невеста пыталась успокоиться и пересилить себя, но тело подвело.

– Во время съемки Кей потеряла сознание, – отвечает еле слышно Николь. – Это было жутко. Все пропитано смертью. Кей казалось, что она хоронила не только Алана, но и себя, и их ребенка.

Причина фобии была столь явной, что задерживаться на трагическом событии не было смысла, и Эрих скомандовал:

– Лента времени раскручивается вперед! Николь, перенесись в последний день жизни Кей.

Уханье совы разрывает ночную тишину. Лунный свет еле проникает сквозь крону кладбищенских вековых дубов. Кей как одержимая раскапывает могилу мужа. Больничная сорочка порвана и заляпана кровью и грязью. На соседней могиле лежит младенец, закутанный в больничное одеяло.

– Ты чего делаешь? – раздается сзади пьяный мужской оклик.

Кей замирает, а потом медленно оборачивается и видит, как на нее надвигается массивная темная фигура.

– Ты кто? – спрашивает незнакомец, отпивает эля из бутылки и громко отрыгивает.

– Помоги мне, – просит его Кей и показывает на могилу, – мне нужно показать сына мужу.

Он подает ей руку, Кей встает с колен и отдает лопату. Какое-то время она смотрит, как он выкапывает и открывает гроб, потом берет ребенка на руки и укачивает, хотя он не издает ни звука. Незнакомец допил бутылку и оглядел женщину с младенцем. Прочитал имя на памятном камне и усмехнулся.

– Это твой муж погиб в пещере?

Кей закивала и взвыла в голос, будто волчица. Он окинул ее пытливым взглядом.

– Это ведь ты сбежала из психушки? А почему твой ребенок не плачет? Младенцы все плачут.

Кей стиснула сверток, отступила на пару шагов и измененным голоском, словно она сама ребенок, сказала:

– Он хочет к папочке.

– А ты, миссис Брукс, хочешь к мужу?