Крылья Мальгуса. Ступень первая

– Это еще зачем, Аделаида Николаевна? – повернулся я к ней, чувствуя подвох. – У меня с учебой все в порядке.

– Ты единственный из школы занял призовое место, – неожиданно ответила она. – Всего третье, но этого достаточно, чтобы пройти на следующий этап. И к следующему этапу ты должен подойти подготовленным, а не халтурить, как ты обычно делал раньше на моих уроках, до того как за тебя взялась Ермолина.

– А я? – дрожащим от подступающих слез голосом спросила Полина.

Вопрос был явно провокационный, потому что учительница вот только сказала, что никто, кроме меня, ничего не занял. Наверное, Полине просто хотелось порыдать, вот и искала повод. С сестрой не получилось, так хоть из-за немецкого пострадает.

– Увы, дорогая, – сочувственно сказала немка. – Елисеев-то прошел на грани, ему много насчитали за разговорную часть. Заболтал он принимающих. По теории у тебя больше, но по сумме баллов прошел он. Поэтому я и сказала, что ему нужно поднапрячься, подтянуть теорию.

– Если я поднапрягусь, мне теория уже не понадобится, – мрачно сказал я.

Как же не вовремя вылезло это третье место. Меня бы и четвертое удовлетворило. Мне же не олимпиадный диплом надо будет показывать при приеме в школу, а знания. А сейчас придется тратить на ерунду столь дефицитный ресурс, как время.

– Почему это?

– Потому что покойникам ни теория, ни практика не нужны.

– Елисеев, твои шуточки такие же тупые, как… – Она наверняка намеревалась сказать: «как ты сам», но вовремя вспомнила, что если не я, то на олимпиаду от школы никто не поедет, поэтому закончила не так: – Как последние выпуски юмористических передач на нашем телевидении. Зайдешь ко мне после уроков, возьмешь пособия по теории.

Конца уроков я в школе дожидаться не собирался, поэтому предложил:

– Аделаида Николаевна, давайте к вам Ермолина за пособиями зайдет. Все равно она со мной занимается.

– Не занимаюсь, – мрачно сказала Полина. – Теперь точно не занимаюсь.

Я закрыл глаза, сосчитал до пяти, выдохнул. Стало немного легче.

– Ермолина, я тебя в кино завтра свожу, – предложил я. – И поделюсь хорошей успокаивающей практикой.

– Сегодня, – у Полины глаза заблестели, но теперь не от слез, а от радости.

– Практику сегодня, кино завтра, – отрезал я. – Мне еще автоклавы запускать и с квартирой разбираться.

– Не надорвись Елисеев, – неожиданно хохотнула немка. – Ты же еще, кажется, на борьбу ходишь? Дмитрий Семенович говорил, прогресс у тебя по физкультуре хороший.

– Точно, – подтвердил я. – Сегодня еще и секция. И когда мне все это успевать, Аделаида Николаевна? Давайте лучше Ермолину отправим на олимпиаду? Я ей уступаю право представлять школу.

– Увы, Елисеев, если ты откажешься, поедет ученик, занявший четвертое место, а он не из нашей школы, так что дорогие мои, поднапрягитесь и выбейте нам победу на городских соревнованиях, – оптимистично предложила немка и гордо ушествовала по коридору, оставив нас разбираться самостоятельно, кто и когда пойдет за пособиями.

А я понял, что мне хочется плюнуть на школу, уйти отсюда и не возвращаться. К сожалению, позволить себя я этого не мог, во всяком случае, по второму пункту. А вот уйти прямо сейчас уже казалось необходимым. Айлинг мне сказал отдыхать, а как тут отдохнешь?

– Ермолина, как ты смотришь на то, чтобы прогулять сегодня школу и пойти в кино прямо сейчас?

– Сейчас ничего не работает.

– А мы погуляем, мороженого поедим, – продолжал я соблазнять.

– Ты меня на свидание приглашаешь? – оживился она.

– Нет, на отвлекающий маневр, – опомнился я. – На случай, если кто из мальцевских за нами наблюдает.

Полина разочарованно вздохнула, но от возможности прогулять школу решила не отказываться.

Глава 9

Просмотр квартиры оказался формальностью. Мама просто хотела убедиться, что мой восторженный отзыв имеет под собой основание. Сама она уже морально была готова и на покупку, и на переезд. Со старушкой она тоже нашла общий язык и пообещала помочь ей собраться. Оформлением документов занимался Серый, проявив неожиданную сноровку и определённые юридические знания по оформлению клановой собственностью. Поскольку ранее за ним таковых не замечалось, я решил, что он всю ночь штудировал законы. Но спрашивать не стал, напротив, сделал вид, что все идет как надо, а финансовый директор не зря занимает эту должность.

Уходил с мыслью, что все идет хорошо, и подспудным ощущением, что если все идет хорошо, значит, рядом что-то идет плохо, и осталось совсем чуть-чуть до того момента, когда мы с этим плохо встретимся.

Предчувствия подтвердились буквально через несколько минут. Звонок был с неизвестного номера, но я ответил, уже понимая – вот оно.

– Ярослав? – раздался злой голос Лазарева-старшего. – Ты где? Немедленно приезжай. Машина у подъезда вашего дома, но тебя там не оказалось.

Странное представление о моей жизни. Я что должен безвылазно сидеть дома, в ожидании, пока обо мне вспомнят и призовут? Но в голосе собеседника чувствовалась не только злость, но и нервозность.

– Я скоро туда дойду. Что случилось?

– Что случилось? Вранье твое случилось, – взорвался он. – Кто говорил, что технология уникальная и никто на нее не может претендовать?

– Так не может же, – удивился я. – В чем проблема?

– Мальцевы утверждают… Впрочем, это не телефонный разговор. Приедешь – поговорим, – отрубил он и отключился.

До дома я добежал. И не потому что не хотел заставлять ждать Лазарева, а потому что чуял проблему, которую придется срочно решать. Серьезную проблему, а не что-то вроде: «Кто пойдет за пособиями к немке». С Полиной, кстати, мы неплохо погуляли, и я даже заставил ее выучить одну из успокаивающих дыхательных практик. Она, правда, сопротивлялась, но ровно до того момента, когда я сказал, что в кино пойдем, только когда она овладеет нужным умением. Так что и практику она выучила, и в кино мы сходили. Было там что-то из жизни магов, сказочное донельзя. Я даже удивился, почему бы не консультироваться со знающими людьми, прежде чем снимать такую ерунду. Или это снималось исключительно с целью запутать тех, кто не владеет магией?

Лазаревы прислали за мной машину куда скромнее той, на которой Новиков возил меня ужинать. Наверное, нашли самое непрезентабельное авто в своем автопарке, на нем даже не было отметки о принадлежности к клану. И это было еще одним подтверждением того, что Лазарев на меня очень зол.

Впрочем, злость Лазарева в подтверждении не нуждалась: когда я появился в его кабинете, он едва не кипел, по рукам, сжатым в кулаки, пробегали молнии, которые до поры до времени он держал под контролем, но взгляды бросал такие, что подчиненные послабее духом уже наверняка ползли к кладбищу с лопатами, чтобы могилу вырыть сразу, не дожидаясь, когда босс выйдет окончательно из себя. Зеркало я на всякий случай набросил: если Лазарев не сдержится, пусть калечит только себя.

– Так что случилось? – подчеркнуто спокойно сказал я.

– Ты утверждал, что технология твоя! – пророкотал он, с трудом удерживая рвущуюся ярость. – Но это не так! Ты украл ее у Мальцевых! Ты подставил наш клан! Не просто подставил, а перед императором!

Обвинение было абсурдным. И не просто абсурдным, а идиотским.

– С чего вы взяли? – изумился я.

Ко мне подлетела бумага с императорским вензелем. Шустро так подлетела, пришлось ловить, чтобы не спланировала на пол, Лазарев явно влил силы больше, чем нужно. Суть проблемы я уловил сразу: Мальцевы претендовали на мою технологию, утверждали, что Лазаревы похитили и убили Анну Ермолину, которая как раз закончила разработку технологии в мальцевском загородном исследовательском центре. И даже ссылались на имеющиеся опытные образцы.

– Под опытными образцами они подразумевают те, что мальцевские маги украли из квартиры Сергея Евгеньевича Шевчука, после чего я решил обратиться за помощью к вам, – все так же спокойно пояснил я. – К технологии ни они, ни Анна Ермолина не имеют никакого отношения.

Лазарев мне не поверил.

– Почему же ты так хотел ее спрятать? – рыкнул он и подался ко мне через стол.

– Потому что я сдуру вытащил ее из Огурцово. Не выбрасывать же девушку на улицу? Я пообещал ее сестре найти Анну, а когда нашел, не удержался.

– А сама Анна голоса не имела? Ты ее похищал, не приводя в сознание? – скептически спросил Лазарев. – Хватит врать!