И зыбучих песков безобразие
в благодатном приморском краю.
И сюда желтолицая Азия
тянет дерзкую руку свою.
Чуть маячат отары овечьи.
Даль плывет, замутненно-бела…
Бесконечны труды человечьи.
Преходящи людские дела.
За Обью
Как бревенчато и косо!
Тихо. Выпала роса.
Запах пиленого теса
заполняет небеса
Нежный, прибранный, румяный
от светла и дотемна
городишко деревянный,
деревянная страна.
Хмурый дед в косоворотке,
с черной прядью в бороде.
А кругом все лодки, лодки —
на земле и на воде.
Бесконечна, с белизною,
светло-серая во мгле
Обь лежит передо мною,
словно небо на земле.
Облака плывут, как духи.
Окна смотрят на леса.
На завалинках старухи
щурят белые глаза
и в немой закат над Обью
песни ясные свои
стонут, полные любовью,
плачут, полные любви.
* * *
Что не оплачено кровью,
сгинет – и нет ничего.
Все, что не стало любовью —
пусто, уныло, мертво.
Если живешь несчастливо,
вдумайся, не обозлись, —
в чем-то она справедлива,
неумолимая жизнь.
* * *
Ветер, изгибаясь, шелестит.
Небеса застыли синим сгустком.
Море ослепительно блестит,
словно снег на поле среднерусском.
Здесь, на вулканической горе,
над немым хаОсом Карадага
в гулком и пустынном октябре