Найти богиню. Фантастический роман с пародийным уклоном. Издание 2-е

– Большая… Только, чтобы её захватить, войско немалое понадобится. Да и то, пока биться будут с корижами, жрецы все в другое место перепрячут. Даже и раньше перепрячут, едва узнают, что войско на подходе.

Князь покивал, соглашаясь. Затем приказал:

– Онуфрий! Принеси его мешок!

Онуфрий вышел в сени и сразу вернулся с вещами Корнелиуса. Князь рассмотрел рубины, отодвинул их в сторону. Взял меч:

– Эва, странный какой! Не сталь… и не бронза… Литьё, не ковка… Каменный, что ли?

Несильно рубанул по лежащему на столе кнуту и выпучил глаза в изумлении: и витая кожа, и деревянная рукоять толщиной в два пальца пересеклись, как восковые свечи, а меч плотно засел в дубовой столешнице.

– Вона, как оно! Ну-ка, Онуфрий, прибери!

Тот осторожно взял меч и положил на полку.

Из мешка явился деревянный цилиндр, украшенный резьбой. Князь повертел его в руках:

– Это что?

– Не ведаю. Мальчишка мой по ошибке прихватил…

Князь подергал цилиндр за концы и тот вдруг распался на две половины. Оказалось, что это футляр со свитком пергамента внутри. Пергамент оказался исписанным странными письменами. Повертев его так и эдак, князь пожал плечами и закрыл футляр. Онуфрий, повинуясь движению брови, переложил непонятный предмет со стола на полку, где уже лежал меч.

– Ступай! – махнул начальник Тайного Приказа Корнелиусу, – Ерёмка! Выпиши ему подорожную!

Писец надул щёки и принялся очинивать перо.

От облегчения Корнелиус едва не потерял сознание. Отпускают! Живого! Непоротого!

– Э-э… Могу я забрать свои вещи?

– Да забирай, на что они мне!

Подобрав с полу рисунок статуи, кабальеро ди Ранейро робко взглянул на рубины. Князь кивнул.

Ссыпав камни в карман, арагонец включил наглость:

– А меч?

Князь нахмурился. Корнелиус торопливо поклонился. Ну, и пусть! Подумаешь, какой-то меч!

Пятясь и кланяясь, вышел в сени, стукнувшись затылком о притолоку. Истово перекрестился слева направо и вознес молитву Пресвятой Деве. Вывалился на крыльцо. Здравствуй, свобода!

Со ступенек вскочил Самир. Увидев его, Корнелиус все понял: мальчишку допросили ранее, и тот, конечно же, все рассказал. Князь сличил показания и выяснил все, что ему нужно без всяких пыток. Ну, и Слава Богу! От избытка чувств дал Самиру подзатыльник.

– За что, господин? – обиделся тот.

– За то! Язык у тебя больно длинный! Ладно, бери мешок, пошли домой!

Вернувшись к себе, засобирался в дорогу. Собственно, особенно собирать было нечего, все своё носилось с собой. По хорошему надо было бы дождаться санного пути, но Корнелиус решил не рисковать: мало ли, что ещё князю Шуйскому в голову придет? Сейчас отпустил, а завтра – Бог весть! Неделя ушла на поиски подходящего купеческого каравана – в одиночку по Московии разъезжать не рекомендовалось из-за разбойников. Наконец, нашел: европейские купцы, среди которых нашлось даже двое земляков-барселонцев, отправлялись в Варшаву и далее в Париж. Начальник стражи, состоящей из двух дюжин наемников, согласился нанять Корнелиуса, впечатленный его молодецким видом, особенно усами. Ну, и рассказами о приключениях в Америке тоже! Очень хорошо! Ещё и денег за дорогу подзаработать получится!

Самира Корнелиус договорился посадить на один из возов, сам же решил ехать верхом. За день до отъезда отправился на конскую ярмарку на Таганку. Выбор был не шибко большой. В основном продавались рабочие лошадки и просто старые клячи, годные лишь на живодерню. Годный под седло конь нашелся после целого часа блужданий: вороной жеребец, красавец, захваченный, по словам продававшего его кряжистого цыгана, у татарского хана.

– Ты только посмотри, мил-человек, какие у него грудя широкие! А ноздри! Неделю скакать во весь опор будет без остановки – и не устанет нисколечко! И жрет мало – всего горсть овса на сто верст! – разливался соловьем продавец.

– Сколько же ты хочешь за него? – ненавязчиво прервал сии рекламные живописания Корнелиус, между нами говоря, в лошадях разбиравшийся слабо.

Цыган, знаток не только лошадей, но и людей, окинул потенциального покупателя смышленым взглядом: богатый иноземец, гражданский, не кавалерист (ноги-то, не кривые!), в лошадях видит лишь красоту.

– Дык, боярин, как отдать! Такого-то красавца! Да за него и пятьдесят рублёв мало! Вот, только для твоей милости: сорок пять!

Цена была явно завышена.

– А дешевле? – скучным голосом вопросил арагонец, пытаясь скрыть огонь в глазах, ибо конь ему ужасно понравился, – Скажем, за пятнадцать?

Цыган в притворном ужасе схватился за сердце:

– Пятнадцать! Да мне пятнадцать плотют чтоб я его привел кобылу покрыть! Не, за сорок – ещё куда ни шло, хоть и себе в убыток.

Они торговались ещё полчаса, и цыган снизил до тридцати пяти.

– Я продолжаю хотеть, чтобы ты сбросил ещё пятерку! – от волнения Корнелиус слегка запутался в русском языке.

Цыган упирался:

– Не, никак не возможно! У меня ж семья большая… и сам я пьющий!

Внезапно около них возник Самир, оставленный в гостинице.

– Ты что? – удивился Корнелиус.

– Да я почувствовал, господин, что тебе помощь нужна!

Быстро осмотрев зубы, копыта и брюхо животного, Самир выдал заключение:

– Возраст двадцать лет, бабки опухшие, страдает запорами. Грыжа. Не покупай, господин.

– Да что ты понимаешь, пацан! Какая-такая грыжа! – вскинулся цыган.

– Я? Я под конем родился и кобыльем молоком вскормлен! Потому, что половец. А грыжа вот она, посередке брюха, посмотри, господин!

Заглянув под брюхо, Корнелиус убедился, что мальчишка прав: там действительно усматривалась и прощупывалась грыжа.

Цыган занервничал. Чувствуя, что сделка срывается, торопливо предложил:

– Ладно, боярин, так и быть, бери за тридцать рублёв! А грыжу тебе, ну, коню, то-есть, любой коновал за полтину вырежет!

– Нет, спасибо!