Черный Тамбовский Волк. Полусказка

– Погоди, я тебе одеться помогу! Поднимай ногу! Теперь другую! Так, с трусами мы справились. Теперь треники! Теперь штаны! … Теперь свитер!

Прикосновения её рук были невыразимо приятны. Затем, закончив процесс одевания, она опустилась на корточки и застегнула ему лыжи.

– Идти-то сможешь, Ромчик?

– Смогу…

Конечно, идти пришлось медленно. До остановки автобуса они добрались, когда уже смеркалось. Старенький Икарус тащился от Шлакоблочного Завода до вокзала целую вечность, но ребятам повезло: удалось сразу сесть на электричку.

Согревшись в душном тепле вагона, Роман отживел и включил любопытство:

– Слушай, Оль, а где ты всему этому научилась? Ну, повязку, там… и вообще?

– У меня мама фельдшером на «Скорой Помощи» работает, – важно ответила девочка, – Она, кстати, сегодня на сутках.

– Во, надо же! А батя у тебя кто? – задал вопрос Роман, удивившись, что не догадался спросить об Олиных родителях раньше.

– Нету у нас папки, – вздохнула Оля, – Мама говорит, что сама меня родила.

– Так не бывает! – неуверенно возразил Роман.

– Бывает, ещё как бывает. И не такое бывает, Ромчик!

Она отвернулась к окну и остаток дороги они молчали. Расставаясь, Роман неуклюже поцеловал Олю в щёку:

– Спасибо тебе за всё, подруга! Добрая была охота!

Оля молча повернулась и, вскинув лыжи на плечо, ушла быстрым шагом.

«Обиделась, что ли, что я её поцеловал?» – раскинул мозгами внезапно повзрослевший мальчик, – «Так я ж по-дружески…»

Дома родители, конечно, уже волновались: ещё бы, восемь вечера! Увидев перекособоченную фигуру сына, они, вообще, всполошились:

– Что с тобой? Что случилось? Ты ранен?

– Ранен… Ребро сломал, – сообщил «радостную» новость Роман, неловко снимая куртку.

Мать закатила глаза, делая вид, что собирается упасть в обморок. У неё была артистическая натура, и Алла частенько очень графично изображала свои переживания. Отец оттолкнул её и помог сыну раздеться до пояса. Размотал повязку.

– Ого! Кто это тебя?

– Да, я сам, батя. С горки ехал, на пень налетел со всей дури… – соврал Роман.

– Боком?! Однако! Это надо же так умудриться! Впечатление такое, что тебя лось брыкнул!

Роман дёрнулся от неожиданности. Отец не заметил.

– Мать! Принеси-ка простыню покрепче и ножницы!

Разрезав простыню на широкие полосы, он туго запеленал грудь сына, кусающего губы от боли, и зашил суровыми нитками. Затем смочил повязку уксусом.

– Это чтобы ткань села и ещё плотнее держала, – объяснил папа Коля, проходивший на службе санинструктаж, а потому владевший искусством оказания первой медицинской помощи.

– Куда уж плотнее… – пропыхтел парень, – Ни вздохнуть, ни пёр… ни пукнуть…

– Коля, я в «Скорую» позвоню? – неуверенно спросила Алла, – Может, рентген надо сделать…

– Да ну, беспокоить людей, на ночь глядя! И так всё ясно: два ребра сломаны. Повязку я наложил, Пенталгин сейчас ему дам. Поправится! Завтра в поликлинику его своди, к травматологу, за справкой для школы. Пусть дома несколько дней отлежится.

После проглоченной таблетки Пенталгина боль отступила, и Роман уснул. Спал хорошо, но иногда просыпался от неловких движений.

Оля, придя домой, разделась и долго рассматривала себя в зеркале. На неё серьёзно смотрело отражение девочки-подростка.

«Ты жирная!» – обвинило отражение.

Обидно, конечно, но оно было право.

«Фигура ни то, ни сё… Сиськи едва видны, а талии совсем нету! Да, ещё очки эти дурацкие!»

Со вздохом оделась. Нравится ли она Ромке, вот вопрос! Ведь, поцеловал же сегодня? Хотя, если бы за поцелуй можно было ставить оценки, она бы больше тройки не поставила. Вообще-то, она никак не могла классифицировать их отношения. Мальчик ей нравился, но уж влюблена она точно в него не была!

«Значит, у нас просто дружба!» – твёрдо постановила девочка, поджигая конфорку и ставя на неё чайник.

Пока он закипал, задумалась: она сегодня слопала килограммов пять мяса, но, несмотря на это, снова проголодалась! Как такое может быть?

«Надо жрать поменьше, а то талию никогда не дождусь…»

Понедельник. Лесник Иннокентий Парфенов обходил свой участок с Булькой, средних размеров сукой, похожей на лайку, но таковой не являвшейся. Тем не менее, она была умная и сообразительная, что сильно помогало в работе. Время приближалось к полудню, а, значит, скоро надо будет сделать привал и перекусить. Вот, сейчас ельник кончится, и тогда… И тут лесник увидел лыжню! Пошёл по ней и под елью увидел припорошённые снегом еловые лапы, а рядом – волчьи следы! На душе стало неуютно. Булька заскулила, прижимаясь к валенку хозяина.

– Цыц, дура! Нету здесь волков, ушли они! – прикрикнул Иннокентий.

Подошёл ближе. Человечьих следов, как рассказывал Афоня, не было. Нагнувшись, понял обрывок рукава рубашки. Явно не взрослого человека рубашка, манжета слишком узкая! Зачем бы надо было рубашку рвать? Спрятав находку, осторожно пошёл по следу, зарядив ружьё картечью. Булька боязливо семенила сзади. Следы то сходились, то расходились веером, а через час с четвертью устремились на северо-восток. Пройдя ещё с километр, Иннокентий увидел тушу лося Васьки, своего любимца.

– Блин! Хищники проклятые! – расстроился Парфенов.

Он этого лосёнка знал с самого рождения, тот вырос на глазах, часто приходил на устроенный специально для него солонец – кормушку с насыпанной на неё крупной серой солью, где лесник его тайком фотографировал. И, вот, на? тебе! Загрызли, гады!

– Что ж ты, милый, не совладал-то? Вон, копыта какие! Дал бы им раза?, хватило бы сдохнуть!

Васька не ответил, конечно. Осмотрев тушу, Иннокентий удивился: она была почти нетронута! Волки сожрали только требуху, а мясо – нет. Насколько он знал, обычно, после удачной охоты, звери жрут до отвала, затем спят, затем опять жрут. И так суток трое! А тут лишь слегка закусили… и ушли. Кстати, куда? А обратно в ельник! И там их следы обрывались…

С тяжёлым сердцем отрубив задок – не пропадать же добру – и вырезав язык, Иннокентий пошёл домой, кинув ломоть собаке. Дома написал письмо Афоне, дал Бульке понюхать его портянку и отправил с посланием. А сам поджарил мясца, отварил картошечки и выпил за упокой души лося Васьки сто пятьдесят граммов самогоночки. В то, что у зверей есть душа, он верил твёрдо. Конечно, она у них не такая, как у людей…

Роман провалялся дома неделю. Чуть с ума не сошёл от скуки! Несмотря на цветной телевизор «Рубин», купленный родителями на деньги, полученные за клад, и книги, приносимые мамой из библиотеки. Целый день не почитаешь, а по телеку не так уж много интересного. Почему-то понравилось смотреть учебный канал – уроки испанского языка. Там была такая сексапильная ведущая-кубинка! Но – только два раза в неделю по полчаса. Короче, все бока пролежал. Пару раз приходила навестить Оля, но, увы, в присутствии матери, так что, поговорить о сокровенном не получилось – не шептаться же! Зато она помогла с уроками, особенно по математике, с которой у Романа было напряжённо.

Алле Оля понравилась.

– Хорошая девочка, обстоятельная, вежливая, скромная! – рассказывала она мужу, – И учится хорошо, нашему оболтусу по математике помогает.