Она долго плакала, вспоминая те дни, когда Бабушка еще ходила.
Как они гуляли по берегу моря, как Бабушка нашла у нее сигареты, как они вместе играли на пианино, как они работали в огороде, как пускали бумажные кораблики, как Бабушка читала с Девочкой Библию, как играла с Мальчиком в конструктор, как она с ней смеялась во время купания в ванной…
Воспоминания скопом нахлынули на нее и не дали ей уснуть.
И пока Мама созерцала свои воспоминания, находясь в своей комнате на втором этаже, Бабушка… решила прогуляться.
Медленными плавными движениями она сдвинула с себя одеяло. Шевелить она могла только одной рукой. Кошка не вернулась. Она где-то там, под лестницей.
За окном бушевала метель.
Бабушка оперлась руками о матрас и попыталась привстать, но ничего не вышло. Тогда она начала двигать корпусом и тазом, сдвигаясь ближе к краю.
Она помогала себе руками, отталкиваясь и продвигаясь в сторону. Постепенно, медленно. Очень медленно она сползла с матраса на холодный пол.
Она попыталась пошевелить больной ногой. Получилось очень слабо. Очень болезненно. Очень неудачно.
Бабушка сделала попытку оттолкнуться второй ногой и перевернуться…
Боль стрельнула в шею, и она упала, перевернувшись на живот.
Движение оказалось таким размашистым, что она ненароком сбила несколько свечей. Пламя покатилось по полу рыжими шариками.
И замерло.
А затем… начало разрастаться.
И тишина.
Так тихо и жутко.
Почему?
Она долго не могла понять, пока в голову не пришла странная мысль: «Что у меня с ушами?».
Она потрогала своих уши и сделала попытку проникнуть пальцами в слуховой проход – не вышло. Что-то внутри. Что-то заложено в ушах.
Она лежала на животе на холодном полу и смотрела, как рыжее пламя охватывает весь пол, диван и бежит к лестнице…
Оставалось только вынуть это что-то из ушей…
И насладиться миром, полным звуков.
Последними мгновениями жизни.
Интермедия
Время пришло.
Рана зажила. Сейчас она уже может свободно двигаться, не испытывая боли и неудобств.
Она уже привыкла к креслу, освоилась. Мы выучили наш новый язык и говорим на нем постоянно.
Новые правила новой жизни постепенно осваиваются, и я принимаю решение двигаться дальше.
Во всех смыслах.
Я поняла, что больше мы не можем оставаться в этом городе. Жизнь ушла отсюда. Нас ничего не держит в этой квартире, на этих улицах, усыпанных гниющими телами.
В городе стоит жуткий трупный смог. Запах. Ни с чем не сравнимый.
На улице жара. Зной. И вонь распространяется во все щели.
Это место отныне непригодно для простой человеческой жизни.
И стало опасно… очень опасно…
Я поняла это во время последней вылазки.
Стоило мне выйти из машины у аптеки, как я увидела двоих людей. Мужчины. Один прятался за стеной жилого дома. Второй двигался в его сторону, держа в руке… пистолет.
Увидев его, я сразу опустилась вниз и прижалась спиной к дверце автомобиля.
Только бы меня не заметили!
У меня нет оружия… я оставила двустволку дома. Черт!
Проклятье!
Я осторожно выглядываю, приподнимаюсь, опираясь руками о растрескавшийся асфальт. И смотрю. Наблюдаю.
Мужчина с пистолетом что-то выкрикивает, но я ничего не слышу. Не могу разобрать бессвязные звуки, доносящиеся до меня смазанным эхо.
Он трясет пистолетом в руке. Что-то кричит. И двигается к своей жертве.
Выстрел.
Оглушительный. Мощный.
Я падаю от ужаса на асфальт и прячусь за машиной. Слишком опасно. Слишком.
Я закрываю глаза и часто дышу.
«Только бы не заметили» – молюсь я.
А потом… второй выстрел.
И Тишина.