А не придворный интриган,
И нынче, когда пришла пора влюбиться,
Он оставался верен своим принципам,
И вряд ли уж хотел бы измениться.
Поднялся Хельмут, по комнате он заходил,
И, не скрывая ни эмоций, ни порывов,
Он жарко так заговорил,
Что если б было холодно,
Но в комнате бы не было печей,
То он немало бы согрел вокруг людей,
Теплом и пламенем своих речей:
«Я сам привык решать – кого любить,
Кому – любовь свою дарить,
Кому – и мысли и стремления посвящать,
И душу настежь, словно окна открывать.
Я встретил вас и полюбил,
И это чувство выше моих сил.
Любовь ведь чувство не земное,
И ты не ведаешь до поры,
Что оно сделает с тобою.
Не думал о различиях сословных,
Когда в лесу увидел вас,
Не думаю об этом и сейчас.
Я словно был стрелой пронзен —
Увидел вас, и понял, что влюблен».
Своей работы девушка не прекращала,
На юношу взглянув, она ему сказала:
«Стремится голубь к голубице,
Как лев стремится к своей львице,
Стремятся так друг к другу звери – птицы,
Как тварь любая неразумная стремится.
В природе так всегда бывает —
Природа ими повелевает.
Но разум, господин виконт, вот то,
Что от животных нас отличает».
«Да, лев – пожалуй, что мы с ним похожи,
Как к львице лев – стремлюсь к вам тоже».
«Я не о том хотела вам сказать.
И лев, и голубь, и олень —
Среди сородичей своих
Должны себе подругу подыскать.
За них природа все решает,
А у людей – устои, нравы…
И кто традиции соблюдает, те,
Согласитесь, в большинстве бывают правы».
«Любовь – есть счастье для себя,
Когда, как – будто, крылья вырастают.
Но еще больше счастье,
Когда влюбленный радость
Предмету вожделения доставляет.