Кукольный Театр

– Это очень любезно, спасибо, – поблагодарил мужчина, поправив серый свитер.

– Да не за что, нам давно хотелось поговорить с кем-то из народа, правда? – девушка кивнула и продолжила разглядывать гостя.

– Итак, что вы думаете о современной политической ситуации?

– А что с ней? – после недолгого молчания ответил Матвей.

– Ох, а вы не знаете? Хотя бы часть должны же по телевизору показывать.

– Наверное, я каждый раз пропускаю, – неловко улыбнулся мужчина и посмотрел на спутницу подошедшего господина. Теперь точно невозможно было оторвать взгляд: её глаза цвета инея смотрели в его, будто наслаждаясь вниманием. Девушка опустила взгляд, а Матвей последовал за ним. На тонкой, изящной шее лежала серебряная цепочка с рубинами, которая подчёркивала рыжие пышные волосы, вьющиеся чуть ниже плеч, и глубокий вырез на груди. Одна её рука была продета в локоть мужчины рядом, а пальцами второй, девушка игралась с небольшой складкой на бедре. Платье заканчивалось точно посередине расстояния между коленом и бедром, и, хоть не открывало полную картину, вызывало желание её увидеть. Девушка, довольно заметив, что гость успел разглядеть всё то, что она хотела показать, высвободила руку из-под локтя говорившего мужчины и произнесла:

– Простите, меня зовут подруги, я скоро вернусь, – её спутник кивнул. “Ну и хороша! Слов нет, – думал Матвей, любуясь уходящей девушкой, в каждом шаге которой было особое изящество, – Боже, о чём я только думаю”. Мужчина вспомнил о жене: она не была похожа на девушку с обложки, не умела двигаться так же легко и красиво, но её взгляд был самым тёплым и ласковым на свете. Матвей любил лежать у Кати на коленях, в то время, как её немного шершавые руки гладили его волосы, а нежный голос напевал неизвестные, но чувственные мелодии. Мужчине стало очень противно от себя и от того, как он тогда смотрел на девушку. Он прикусил язык и нахмурился. “Но я же не хотел её заполучить, – Матвей пытался усыпить лающую из сердца совесть – Она красива, как никто другой, но она больше похожа на картину, чем на человека. Да, она красива как картина!” – мужчина, сумевший победить наивный внутренний голос, радовался. – “Я же могу просто посмотреть на картину и полюбоваться искусством. Наверное, такая красота тоже искусство. Да и ей до меня нет дела: я ведь даже не смогу её обеспечить…”

Матвей огляделся вокруг: “Господи! Да они все здесь – искусство. Я как будто в музей зашёл бесплатно.” – мужчина наслаждался тем, как эти люди выглядят и как держатся. Он, немного покраснев, понял, что не слышал ничего из того, что говорил мужчина в смокинге. Впрочем, не сложно было догадаться, что речь шла о политике.

– А вы что скажете по этому поводу? – произнёс интеллигент.

– Я…вы знаете, я не очень интересуюсь политикой. Пусть её решают те, кто правит. Я ведь, что так, что эдак, ничего не смогу с этим поделать. Я – водитель, думаю, что при любой власти у меня будет работа и будут платить.

– Что же, неплохая позиция.

Вернувшаяся девушка задела пальцам ладонь Матвея. Он выпрямил спину. Казалось, вот-вот девушка должна была что-то сказать.

– Извините! Это очень срочно, – сказал подбежавший мужчина. Он был единственным, кто не носил парадный наряд, но его вещи выглядели не дешевле. Вокруг ворота чёрной водолазки вился длинный фиолетовый шарф, доходивший до вельветовых зелёных брюк, – Ужасно срочно, мне нужен этот человек! – подбежавший взял повернувшегося гостя за локоть. – Если он не против, конечно. Совсем ненадолго.

Матвей посмотрел на Валерия и Эстер. Мужчина, вздохнув и поджав губы, кивнул.

– Мы с радостью вас подождём.

Подбежавший уже не обращал внимания на пару стоящих людей, и всё внимание притянуто к гостю.

– Знаете, мне было бы очень важно мнение такого человека, как вы. Дело в том, что я недавно написал одну очень неоднозначную картину и мне нужно знать то, что думают люди, глядя на неё. Меня зовут Никон Касьянов, – мужчина протянул руку.

– Матвей, – представился водитель и пожал небольшую скользкую ладонь, – я слышал о вас: нужно было довезти одну женщину. Она говорила, вы гениальный художник, – мужчина в шарфе кивнул и исчез в дверном проёме затемнённой комнаты. Матвей вошёл вслед за артистом, через плечо оглянувшись на людей, ждущих его неподалёку – они шептались.

В комнате стояли изогнутые гранитные лавочки, с мягкими, матово-чёрными сидениями. Неоновый свет падал на людей; в помещение царил полумрак. Только несколько картин на каждой из стен светились ярко и чётко, несмотря на большое количество людей, обступивших их. Художник уже стоял у одного из творений, чуть дальше, чем остальные люди: так, чтобы Матвей мог его видеть. Водитель подошёл.

– Видишь это? – артист указал на полотно, висящее в пяти метрах от них. На картине красовались пять мазков, иногда перекрывающих друг друга: салатовый, голубой, оранжевый, красный и жёлтый.

– Вижу, – подтвердил мужчина.

– Как думаешь, что это означает?

Матвей почесал затылок, вглядываясь в творение.

– Извините, я, наверное, не очень разбираюсь в рисовании, но мне здесь ничего не видно, кроме мазков.

Художник немного отошёл, почти встав в безлюдный угол, и рукой позвал мужчину, до сих пор пытающегося что-то найти в полотне. Никон выглядел немного испуганным и взволнованным.

– Слушай…Матвей. Ты умеешь хранить секреты? Мне просто нужна совсем небольшая помощь.

– Да не вопрос, – обрадовался мужчина, тут же пристыдив себя за такое выражение в культурном обществе, – да, конечно. Всё, что угодно.

– Ты только никому не говори. Понимаешь, сейчас мода такая: рисовать какую-то ерунду, а потом продавать за большие деньги, убеждая всех в том, что в ней заключён огромный смысл. Мне нужно было получить деньги, а заказчику я пообещал что-то совершенно восхитительное. Я провалялся и пропил весь месяц, который мне был дан на работу, и вчера, в день встречи, я вспомнил и быстро сделал несколько мазков разными кистями…прошу, не вини меня, обычно я рисую что-то действительно стоящее, можешь посмотреть на все остальные картины здесь – они прям дышат прекрасным. Но суть не в этом, вернее, не только в этом: ко мне подходит всё больше людей и спрашивают о её “глубоком” значении, а я понятия не имею где там что-то можно найти! – художник вытер со лба пот. – Я даже не знаю куда спрятаться. Я устал уже говорить всем о том, что пока я даю время подумать, но чуть позже открою все карты. Можешь предложить какой-то вариант? Обычно меня не спрашивают, а если и спрашивают, то говорю, что нужно им самим догадаться, иначе не будет нужного эффекта. Но чувствую, что сейчас точно нужно что-то сказать, все прям требуют от меня, а в этих каракулях абсолютно ничего нельзя разглядеть! Помоги мне, я в долгу точно не останусь, – человек в шарфе протянул небольшой свёрток с деньгами, увидев который, Матвей немного отстранился, непривыкший к такому способу получения денег.

– Что ты? Возьми, возьми, у меня ещё будет, – водитель нехотя взял купюры и положил к себе в карман, а затем снова посмотрел на картину. “Чёрт возьми, вот бедняга, – думал мужчина, – а ведь по-настоящему страдает.”

Такие яркие цвета напоминали водителю детство в Крыму и пейзажи, которыми ему посчастливилось насладиться. Поля мака и лаванды, морские закаты и рассветы —

Всё это отчётливо сохранилось в памяти мужчины.

– Можно сказать, что вы хотели показать детство – простое, ясное и пёстрое, – артист открыл рот от изумления, но тут же закрыл его и крепко, как только мог, пожал руку Матвею.

– Да ты гений! Думаю, тебе точно стоит попробовать пробиться в искусство. Я могу помочь…

– Простите, но это, наверное, не моё. Зная, как много вы вкладываете, чтобы что-то получилось…это страшно для меня, понимаете? Я не буду успевать жить и уделять внимание жене. Нет, при всём уважении к вам и вашему занятию.

– Ничего страшного, это я так. Просто говорю, что у тебя бы получилось.

– А что значит та картина? – спросил мужчина, указывая на полотно, изображающее корабль, переваливающийся через большую тёмную волну.

– Я подумал, что здорово было бы нарисовать что-то такое, морское. Корабль и волны.

– А там что? – теперь палец показывал на картину с бабочкой, сидящей на бревне, за которым, вдали, виднелся горящий город.

– Как что? Бабочка, бревно, лес, пожар. Разве не эффектно? Ты посмотри какие контрасты!

– Извините, просто я думал, что художники заключают какие-то мысли в картины.

– А зачем их сюда? Здесь же и так всё видно – главное, чтобы было красиво. Это же не какая-то абстракция, или что-то в этом роде. Такие картины просто должны быть приятны глазу, наверное… – водитель заметил на лице артиста слёзы, скапливающиеся в глазах и почти переливающиеся через край.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего, просто наслаждаюсь красотой – через силу, человек в шарфе улыбнулся, но оба знали, что он о чём-то умалчивает. Матвей обвёл взглядом стены и увидел сидящего на подоконнике человека в чёрном, курящего сигарету. Он находился в тени, но так, чтобы его можно было легко заметить, он смотрел то на людей, то в окно. Художник поймал взгляд мужчины.

– Это Терентий, он философ. Величайшего ума человек!

– А почему вы не попросили его помочь с названием?

– Он, хоть и знает всё, совсем держать язык за зубами не умеет. А скажи он слово – мне конец! Все его слушают.

“Вот это да! – думал Матвей. – Настоящий философ! Ни разу не видел вживую ни одного за тридцать лет жизни”

– Никон, а ты можешь пожалуйста…– мужчина замешкался.

– Познакомить вас? Да, почему нет. Пойдём.

– Здравствуйте, – не отрывая взгляд от окна, произнесла задумчивая фигура в тени, когда двое подошли к ней на расстояние вытянутой руки.