Неприкаянный. Красный мессия

Политические конкуренты Ламеда пытались убрать полковника, но ничего у них не вышло. Отравить не получилось: ест и пьёт только у себя, собственные продукты. Однажды наняли лучшего киллера – ветерана отряда спецназа «Саблезубые коты», сражавшегося также как наёмник в Гибборской гражданской войне. Убийца поджидал полковника в подъезде, когда тот ночью возвращался после долгой кабинетной работы. Вскоре за киллером приехала скорая: у него оказались перебиты руки и ноги, выявили тяжёлое сотрясение мозга, а винтовку нашли разломанной на четыре части, с выкинутыми патронами. Словно в насмешку полковник оставил его в живых. Ходили слухи, которые сам киллер опровергал, что ствол винтовки торчал из его заднего прохода. Вскоре заказчики убийства были найдены и отправлены в лагеря.

Все знали, что Дэккар – очень опасный человек.

Возглавив департамент федеральной безопасности, Дэккар прошерстил другие государственные структуры. В частности, он заставил министерство энергетики послать на все АЭС комиссии, которые выявили множество халатностей в конструкциях ядерных реакторов, что могло грозить катастрофой. «Более никогда!» – строго тогда сказал Дэккар, и все прорехи в конструкциях были ликвидированы, а ответственных за их строительство и эксплуатацию отправили по лагерям.

Взялся полковник и за Минздрав. Были проведены ревизии во множестве больниц и поликлиник, выявлена прорва халатностей в работе медоборудования и поставке лекарств. Дэккар развернул знаменитое «дело врачей-убийц», по которому множество медиков отправилось в лагеря.

Под началом Дэккара ДФБ выловил кучу имперских шпионов и диверсантов – и вскоре они исчезали в неизвестном направлении. Мыслящему человеку было понятно, что расстреляны. По слухам, учёные и изобретатели, работающие на Департамент, создали множество гаджетов, на несколько десятилетий опередивших своё время, о которых рядовой обыватель и не подозревал.

Отдел химии, занимавший в ДФБ пару лабораторий, при Дэккаре разросся до целого этажа. Была разработана сыворотка правды, которую кололи террористам, подпольщикам и подозреваемым в особо тяжких преступлениях. Её эффективность составила девяносто семь процентов: лишь три процента испытуемых оказались устойчивыми к ней. Химический отдел ставил опыты и на самих сотрудниках ДФБ, вызвавшихся добровольцами. В итоге там разработали стимуляторы концентрации, позволяющие разведчику держать во внимании одновременно до десяти объектов в течение двенадцати часов. Побочным эффектом была рассеянность и усталость на следующие сутки, потому что, пока не открыты внутренние источники концентрации, стимуляторы дают энергию взаймы, а потом организм требует своё.

Во времена Гибборского кризиса, когда Император велел разместить на одноимённом острове в нескольких десятках миль от столицы Конфедерации ядерные ракеты, Дэккар, устроив переговоры с главнокомандующим гибборских войск генералом Леем Нури и премьер-министром Империи, убедил их убрать ракеты. Конец света был отложен.

Полковник открыл папку и зачитал:

«Совершенно секретно.

Доклад.

От командующего столичным гарнизоном генерала Каби.

Тов. Н. Ламеду лично.

Товарищ Ламед, ваши подданные, профессор Эл Гоар и пилот гражданской авиации Нут Тари сбежали из имперского плена, похитив транспортное средство нового поколения – чёрный вертолёт-трансформер. Вне всякого сомнения, присвоение и изучение этого агрегата дало бы мощный толчок науке Конфедерации и лишний козырь в возможной будущей войне. Однако, лейтенант ДФБ Рив Даар по прямому приказу полковника Дэккара проник на аэродром номер тридцать семь и выкрал вертолёт, который вернул обратно владельцу – генералу имперской армии Лею Нури».

– Что вы можете сказать в своё оправдание, товарищ полковник?

– А я должен? – Дэккар нахмурил брови.

– Не валяйте дурака, полковник, – кашлянул Ламед, – Вы лишили нас преимущества в потенциальной войне – и вернули его обратно Империи. А нам бы очень пригодились чертежи этой модели для серийного производства.

– Слушайте сюда, товарищ Ламед! – на сей раз во взгляде и интонации Дэккара не было ни капли сарказма, он оказался серьёзен как никогда. – Похищение экспериментального вертолёта скорее не козырь в будущей войне, а один из катализаторов её начала. Это могло бы грозить нам минимум международным скандалом со всеми вытекающими последствиями. Лучший вариант сгладить скандал – не допустить его, поэтому я и приказал лейтенанту Даару вернуть воздушное судно его законному владельцу.

– Но его чертежи! Они бы пригодились Конфедерации!

– Товарищ Ламед, думаете, я идиот?! – огрызнулся полковник. – Думаете, я так просто столько лет возглавляю Департамент, развиваю его, столько вбухал в него сил и средств?! Мои люди уже разобрали вертолёт по винтику, сделали множество фотографий и чертежей во всех проекциях, а потом пересобрали обратно. Всё это хранится на дискете. Которая у меня, прямо здесь, спасибо товарищу Гоару за создание дискет нового поколения. Имеется ещё несколько резервных копий, которые находятся в других местах. Смотрите, товарищ Ламед! – полковник что-то нажал, и изображение земного шара над его столом сменилось тремя чертежами – проекциями вертолёта.

– Рад, что вы правильно понимаете интересы государства, товарищ полковник, – генсек привстал, опираясь на трость в левой руке и пожал правую Дэккару.

– И кстати, товарищ полковник, – уже уходя, развернулся Нир Ламед. – Профессор Бен Ахад, один из наших разработчиков атомной бомбы, ударился в пропаганду гуманизма и стал диссидентом. Организовал целое подполье. Вам нужно внедрить в этот кружок своего человека, который будет докладывать о каждом его шаге, и в случае чего арестует профессора и отправит в лагеря.

– Хорошо, товарищ Ламед, – дьявольски ухмыльнувшись, ответил полковник. – Такого человека найду.

Глава 5

Ещё четыре дня Эл ездил на своей «восьмёрке» по разным спортзалам и развивал мускулатуру на круговых тренировках. На завтрак он ел кашу и мюсли с соевым молоком, на обед – свежие овощи и фрукты, а также веганский плов из риса, морковки, лука и чечевицы, а на ужин, после тренировки – самодельные протеиновые коктейли. За эту неделю он развил фигуру со средне-крупными мускулами. Эл понимал, что ещё за месяц-другой он сможет стать и настоящим бодибилдером, тяжёлым атлетом, но было проблематично найти ещё кучу залов, чтобы появляться в новом каждый день, и он понимал, что и так сильнее большинства людей в мире, и главное, быстрее и ловчее, а огромная мышечная масса может сделать его громоздким и несколько неповоротливым.

Пришла пора вернуться на работу.

Эл поехал в Физтех – сообщить коллегам, что вернулся. Здание полностью соответствовало его остаточным воспоминаниям: тридцатиэтажный исполин из красного кирпича, где располагались как собственно институт, так и общежитие, где проживали студенты и аспиранты. На одной из стен мозаикой было выложено изображение молодого учёного в халате и очках, стоящего на фоне ландшафта, словно растениями засаженного четырьмя электростанциями: солнечной, водной, ветряной и ядерной. Сила четырёх элементов из древней научной мифологии воскресла здесь: энергия воды, воздуха, небесный огонь солнца и сила земных недр, заключённая в радиоактивной руде. Согласно античным мифам, боги создали мир из этих четырёх элементов. Учёный же, запечатлённый на мозаике, осматривал полуденную перспективу, растянувшуюся перед ним, и держал в вытянутой руке схематическое изображение атома. Он был горд достижениями науки и не нуждался ни в каких богах.

Эл зашёл в здание. Вахтёр пропустил его сразу, не спрашивая пропуска, так как знал его в лицо. Эл вызвал лифт и поехал на двадцатый этаж. В коридоре ему на глаза попадались студенты, и словами или кивком головы здоровались с ним. Эл здоровался в ответ, стараясь вспомнить их лица и имена – в основном, успешно. Вскоре он добрался до массивной дубовой двери родной кафедры. Там среди объявлений висело следующее: «В связи с тем, что заведующий кафедрой информационных технологий профессор Эл Гоар пропал без вести, до его возвращения или появления сведений о пропавшем исполняющим обязанности заведующего кафедрой назначается профессор Йар Алаг». Эл отворил дубовую дверь и зашёл на кафедру. За столом, где стоял компьютер, сидел, слегка ссутулившись, высокий, короткостриженый светловолосый мужчина в очках – Йар Алаг собственной персоной, тридцатилетний профессор Физтеха.

– Эл! Чувак! Ты жив! Ты вернулся! Как я рад тебя видеть! – Йар встал и дружески похлопал Эла по плечу. – Рассказывай, где пропадал так долго!

Хотя Йар и был честолюбивым и жаждал заполучить высокий пост, он ни за что бы не подсидел своего друга ради повышения в вузовской иерархии.

– Я был в плену на территории Империи. Чудом удалось сбежать, – опуская лишние подробности про сверхспособности, Гоар рассказал про свой побег.

– Что же, теперь ты вернулся. И я официально возвращаю тебе пост заведующего кафедрой. Подпиши бумаги здесь и здесь.

Эл подписал несколько документов, а Йар поставил печати. И в жизни Эла всё пошло своим чередом. Он читал лекции и занимался разработкой компьютеров. Он вновь познакомился со своими соседями. И продолжил заниматься спортом, в основном бегом вдоль моря и плаваньем сразу после этого. Раз в неделю он ходил в спортзал, дабы поддерживать мускулатуру.

Эл Гоар решил для себя – Бог с ним, с прошлым. То, что он его не помнит, конечно, плохо, но – не трагедия. Жить надо не прошлым, а настоящим – ну и будущим немного. Пускай он не помнит, что было раньше, но он уже восстановил свою личность. Он знает, кто он такой – и профессиональные навыки тоже вернулись. А что было в детстве и в юности – уже не так важно.

Жизнь Эла полностью вошла в привычную колею. Он возобновил свою подписку на газету «Правда Конфедерации», обязательную для всех граждан. Вот они, проявления тоталитаризма – государство заставляет граждан читать пропагандистские издания. Хотя Эл относился ко всему этому вполне спокойно – главное, чтобы дали спокойно пожить и нормально заработать, а идеология в политике несёт не первую роль.

Наступила пятница, а вместе с ней и шестидесятая годовщина революции. Прошло десять дней с тех пор, как Эл вернулся домой. За это время он перепробовал тридцать кодов к замку на второй комнате, от 0000 до 0029. Ни один пока не подошёл.

Министерство образования Конфедерации устроило праздник для студентов и преподавателей всех ВУЗов на Пирренских высотах, расположенных в центре столицы. Доехав до парковки на холмах, покрытых изумрудной травой, Эл оставил машину и вышел. Праздник происходил под открытым небом. На огромной площадке были расположены танцпол, банкетный зал, сцена, несколько игровых комнат. У входа на территорию комплекса гостей встречала охрана и проверяла билеты, на которые сдавали деньги в профкоме своего ВУЗа. Воздух Пирренских высот, не загаженный промышленностью и обилиями выхлопных газов, опьянял, вызывая смутные приятные воспоминания о малой родине, Городке у Моря, где также царила хорошая экология.

В игровых комнатах крутились организаторы мероприятий – студенты, устроившие конкурсы, в основном, посвящённые знанию истории партии и биографии товарища Ламеда. Банкетные столы ломились от выпивки и закуски.

Вечерело. Сумеречные небеса озарялись одинокими звёздами. Ощущалась атмосфера романтики. Эл прислушался к собственным чувствам – оказывается, он может ощущать эмоции других людей, на каком-то энергетическом уровне. Красивым был вид с Пирренских высот: огни большого города на фоне наступающего вечера, леса, Андозское море и фонари, горящий вдоль набережных. Особо завораживающим был, похожий одновременно на северное сияние и на шаровую молнию свет на других высотах, милях в двадцати над городом – над атомной станцией. Эл вспомнил, что так выглядит свечение радиации. Интересно, могут ли другие люди это видеть, или это только его способность?

Эл шепнул на ухо соседу:

– Прошу прощения, там, над холмами что-то светит?

– Товарищ, вы пьяны или обкурились? – раздражённо ответил тот. – Не мешайте людям культурно отдыхать. – Вот и чёткий ответ на заданный вопрос.

На сцену сходились музыканты – студенты консерватории, с духовыми инструментами, скрипками и виолончелями. А за ними – юноши в пиджаках и девушки в белых блузках и чёрных юбках. Хор. Площадка постепенно наполнялась. Прибывали всё новые студенты, аспиранты и преподаватели, кто на автобусах, чья остановка располагалась недалеко, кто на своей машине, кто на такси, а кто пешком. По мере появления публики нарастал гул голосов.

Ровно в восемь вечера к хору поднялся организатор мероприятия, пожилой лысый толстяк, явно принадлежащий к партийной номенклатуре. Когда он подошёл поближе к краю сцены, гул постепенно стих. Партиец произнёс:

– Товарищи студенты, преподаватели и аспиранты! Добро пожаловать на праздник шестидесятой годовщины революции! Начнём с гимна Конфедерации. – Все, кто сидел, встали.

Оркестр заиграл тушь, загремели басы, к ним присоединились скрипки, виолончели, а затем – и хор:

Конфедерация освободит весь
Наш мир от кровавой буржуйской чумы.
Свобода, равенство братство и честь есть,
Ценности, те, что разделяем мы!

Когда народы в бой пойдут смело,
Сбросят сатрапов в чёрных мундирах!
Бейтесь же, братья, за правое дело!
Слушайте ваших отцов-командиров!