Безвременник для Аэлиты. Иди вперед и не оглядывайся назад

– А почему тогда нарушаем?

– А, что конкретно я нарушила? – съехидничала я, но напряглась, и тут же вспомнила, что совсем недавно приобрела и установила в машину регистратор с функцией записи происходящего на дороге, и выдохнула.

Лейтенант опять заглянул в мои документы и продолжил:

– Аэлита Сергеевна, вы делаете третий круг мимо нас… В четырехстах метрах отсюда скоростной знак, вы его видели?

Я растерялась…

– Правильно, 40 километров, – ответил постовой за меня. – А вы, с какой скоростью передвигаетесь? Правильно – 20 км в час! Вы понимаете, что создаете помеху на дороге?

Нужно было срочно что-то придумать, чему этот лейтенант Клеймуш поверит на все сто, пожалеет и отпустит. И я ляпнула первое, что пришло в голову, скорчив несчастную гримасу:

– Простите, товарищ старший лейтенант, но мне буквально час назад позвонил мой парень и сказал, что уходит от меня. Я все осознаю и сейчас поеду, поставлю машину на стоянку.

Лейтенант Клеймуш безумно довольный, что его приняли за старшего по званию, расплылся в улыбке и уже простецким тоном, искренне жалея меня, сказал:

– Да не переживайте вы так, может оно и к лучшему. Всего доброго.

***

Я сидела на лавочке в парке и ждала. До назначенной встречи оставалось несколько часов и они казались мне мучительно долгими, настолько, что я места себе не находила, путаясь в мыслях о старике, его сыне, том странном доме, квесте, Ленке и «Аэлите».

Лена позвонила сама:

– Лита, ну как ты? Я только проснулась! Ты, как, выспалась? Как тебе игра? Понравилась?

– Лена… – только это я и успела вставить в тот поток слов, который обрушился на меня.

– Я уже списалась с нашими по вацапу, они в восторге. А особенно, тот момент, помнишь, когда мы нашли последнюю подсказку в полуразрушенном доме, и нас чуть балкой не прибило!

Конечно же, я все помнила! Мы пришли на финиш первыми и победили, и нам, как победителям, вручили какие-то подарки, завернутые в блестящую упаковку, и я ее еще даже не вскрывала. Но, сейчас, меня больше интересовало, что помнила подруга.

– Лена, а ты помнишь дом постройки конца девятнадцатого века, в который мы с тобой заходили? В нем было много старинной мебели и картин. И высокого красивого мужчину лет тридцати?

– Лита, ты чего? Не выспалась что ли? Я в любом случае такого мужика запомнила бы, и еще телефончиками обменялась, – засмеялась она. – Тебе приснилось что ли?

– Ну как же… Там на огромном столе стоял поднос с фруктами… Ты еще виноград попробовала и тебе он не понравился.

– Ээээ, подруга, а ты не заболела случаем? Может у тебя температура? Ты, наверное, простыла! Я сейчас приеду, – обеспокоенно залепетала она.

– Леночка, да, наверное…, что-то перепутала… Не бери в голову, – и быстро добавила, – Я сейчас не дома, у меня дела, буду поздно, не приезжай.

***

Он подошел тихо, я и не заметила, откуда-то из глубины парка. Все в той же поношенной одежде, с неухоженной головой. Как-то не вязался его внешний вид и первое впечатление с его глубоким умным взглядом, с добрыми стрелочками лучиками в уголках глаз, его стройной, подтянутой, несмотря на возраст, фигурой и гордой посадкой головы. А ведь действительно тот молодой мужчина был очень похож на него.

– Арсений Матвеевич, где вы пропадали так долго? – я схватила его двумя руками за протянутую для приветствия руку.

– Я знал, что вы ждете меня, но, простите, я не мог прийти… – он перестал улыбаться и опустил глаза вниз.

Сейчас он выглядел просто глубоко несчастным и абсолютно одиноким стариком. Как же так? Почему он одинок? Жалость к нему полоснула сердце.

– Вы болели? Я была в вашем доме и познакомилась с вашим сыном. Вы ведь с ним проживаете, вместе?

Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня, будто пытался что-то вспомнить или осознать. А затем тихо ответил:

– Да, да… вместе…

Это «Да, да» прозвучало абсолютно так же, как тогда, в том удивительном доме, из уст молодого мужчины.

– Но я вас не видела дома. Вы лежали в больнице?

– Аэлита, вы прочитали книгу, которую я вам дал? – проигнорировав вопрос, спросил Арсений Матвеевич.

– Да, конечно, спасибо, это удивительная книга! Я перечитала ее несколько раз, – выпалила я и полезла в сумочку, чтобы вернуть редкий экземпляр.

Но книг, завернутых в пакет, в ней не оказалось, скорее всего, выложила их из сумки.

– Арсений Матвеевич, видимо забыла книгу дома, простите, я принесу ее завтра или в другой день, когда скажете.

Он оживился, в глазах опять заиграли и засверкали искорки жизненной энергии. Складывалось впечатление, что мужчина обрадовался моим словам и, недолго думая, предложил:

– Вот и хорошо, тогда приходите завтра вечером к нам домой на ужин. Вы и сыну очень понравились, он будет рад вновь увидеть вас, Аэлита.

Я замешкалась… Как рассказать ему, что я не могу отыскать их дом, и что в моем сознании происходят какие-то непонятные метаморфозы, связанные с домом? И спросила:

– Арсений Матвеевич, уточните, пожалуйста, адрес.

– Переулок Песчаный 14, – ответил он, одновременно с обеспокоенностью пристально всматриваясь в мое лицо.

– Но, я была в переулке сегодня утром. В этом доме ведется реконструкция, и, кроме сторожа, там никого нет. У меня такое ощущение, что это другой дом совершенно.

Я заметила, как обеспокоенность на его лице переросла в тревогу, хотя, может быть, это только показалось.

– Нет, адрес именно такой. Вы ничего не путаете. Аэлита, вы знаете, как найти дом.

Он резко встал, с живостью не свойственной старикам, поцеловал мне руку и быстро зашагал в сторону остановки.

***

Книги словно испарились. Их не было нигде. Странно, очень странно… Я всегда носила их с собой в сумке, а свою сумочку не оставляла в последние дни ни на минуту без присмотра. Прекрасно помню, что и во время нашего ночного путешествия сумочка была при мне и сегодня утром тоже. Но когда и где я могла выложить книги? Помню, что в последние два дня точно не доставала.

Перевернув всю квартиру вверх дном, но так и не отыскав пакет с книгами, я направилась на кухню, чтобы перекусить. Весь день ничего не ела, хотя чувства голода не чувствовала.

Ничего приготовленного на кухне не оказалось и в холодильнике тоже, что было очень и очень непривычно.

Чтобы мама ничего не приготовила в воскресный день, было по меньшей мере неестественно. Да и мамы дома не оказалось.