Тёмный маг. Книга 1. Неведомый путь

– Хорошо. А считать? Считать до десяти умеете? – продолжал издеваться надо мной директор.

– До десяти умею.

– Господа, видите, какой талант. В тринадцать лет умеет считать до десяти только несколько человек на этой планете. Остальные ушли далеко вперёд и, вероятно, могут не только считать до десяти, но и совершать определённые математические действия, например, сложение.

Я покраснел ещё больше. Нет, не так. Я стал таким красным, что ещё немного, и пар повалит не только из ушей, но и из носа, а из глаз посыплются искры. Ну, крёстный! Так меня ещё никто и никогда не унижал!

– А писать? – он наклонил голову набок, рассматривая меня.

– Да вы что, издеваетесь? – вспылил я.

– Нет, но я рекомендую вам посещать уроки арифметики для начинающих и чистописания. Я разговаривал с вашей матерью, и с её слов, пишущим вас в доме не видел никто. А ведь письмо и математика очень важны, вдруг вам повезёт, и вы всё-таки решите когда-нибудь построить свой гиперзвуковой Летучий корабль?

– Полноте, Вячеслав Викторович, – засмеялась Бурмистрова. – Давайте уже приступим к тому, что нам действительно нужно знать.

– То есть, знать о том, что студент не умеет читать и писать, для вас не является необходимым? – хохотнул директор.

– Да умею я читать! – заорал я.

– А писать нет. Мы это уже выяснили. Так что, Демидов, запишите первым делом этого молодого и перспективного человека на уроки математики и письма, – я стиснул кулаки и, прищурившись, посмотрел на крёстного. – Так, а теперь серьёзно, не всё так плохо – писать Дмитрий умеет, но вот на уроки каллиграфии ему походить стоит, как и всем остальным первокурсникам.

– Скажите, Дмитрий, вы умеете летать? Без самолёта, естественно, – перебила директора мягким, вкрадчивым голосом, не оставляющая надежды чего-то от меня добиться Бурмистрова.

– Что? Вы вообще в своём уме? Летать умеют только птицы и да, те самые самолёты, а людям это делать не положено по причине отсутствия оперения, – фыркнул я. Надо же. Дом сумасшедших. Летать они захотели.

– Хорошо, спрошу по-другому, – улыбнулась женщина. – Вы никогда не замечали, что можете зависать в воздухе или как-то слишком долго падать?

– Профессор, падаю я обычно быстро и больно, – ответил я. – И парить, зависать, летать вверх, вниз, вбок, вперёд и назад, уберегая себя от синяков, я не умею.

– Так, хорошо. А что вы знаете о целебной магии? – произнесла молодая девушка хрупкого телосложения, светловолосая, не такая бледная, как Демидов, но всё же. Одета она была в белый медицинский халат. В общем, вся белая с головы до халата.

– Ничего. Абсолютно. При попытке научиться готовить обычное болеутоляющее у меня однажды получился сильнейший яд, и мама запретила мне подходить ближе, чем на сто метров к лаборатории. – Да, было такое. Я тогда ромашку перепутал с какой-то ядовитой сушёной травой и испортил ей всё, над чем она корпела несколько часов. С тех пор помочь маме с зельями, которые она как раз обожала, меня больше не просили.

– А боевая магия? – с сомнением спросил подтянутый старичок.

– Вы про летающие шарики, языки пламени, неповторимые кульбиты в воздухе, оставляющие после себя горы трупов? Нет, не интересуюсь. Да и здоровьем не вышел, чтобы прыгать и скакать.

– Судя по всему, действительно нет абсолютно никаких талантов, – закончил крёстный. – Бывает же. Потомственный маг с просто бешеным магическим потенциалом, а талантов никаких.

– Подождите, ведь мы же ещё не закончили, – удивлённо вскинула брови Бурмистрова.

– А я думаю, что гораздо быстрее будет обратиться к материалам дела этого молодого дарования и прекратить уже эту клоунаду. Дмитрий на сотрудничество явно не настроен, поэтому пойдём более коротким путём. Судя по рассказам его родителей, у данного юноши всё же есть несколько талантов. Целых три. А именно: быстро бегать, хорошо прятаться и экранировать собственную магию. Поэтому, чтобы хотя бы догнать, не говоря уж о том, чтобы выяснить, каким даром он обладает, ни у кого так и не получилось. При этом экранировать магию он осознанно не умеет, а делает это бессознательно.

– Значит, он менталист? – деловито уточнил какой-то старик в очках. – Не припомню менталистов среди Наумовых, – протянул он с изрядной долей сомнения.

– Чтобы не вводить вас всех в заблуждение, я вынужден сказать, – крёстный на мгновение задумался, а потом продолжил. – Этот юноша генетически не принадлежит к Роду Наумова. Но сыном Александра Наумова является вполне официально. О биологическом отце не известно ничего. Поэтому способности, к которым он предрасположен, нам нужно выяснять самостоятельно. Но способности к менталистике вы можете проверить, записав его на свой курс, Юрий Алексеевич.

– Я думаю, что проверить стоит, – что-то прикинув в уме, кивнул Юрий Алексеевич и уткнулся в свои бумаги. А я ещё больше стал ненавидеть крёстного. Видимо, он был в молодости крайне неприятным типом, поэтому и подружился с Казимиром.

– Я был готов к неким трудностям в общении с Дмитрием, поэтому позаботился о том, чтобы собрать подробную информацию о его родословной. Согласно моему анализу, все его предки по материнской линии обладали одним из трёх даров: ментальная магия, телекинез и артефакторика. Со стороны отца, как я говорил, мало что известно. Но судя по рассказам его матери, особо сильным магом он не являлся. Я думаю, что проверить последние два пункта, телекинез и артефакторику, особой проблемы не составит. Если Дмитрий всё же соблаговолит пойти на сотрудничество, перестанет кривляться и, наконец, поймёт, что никто отсюда его всё равно не выпустит, как бы он ни старался. Дмитрий Александрович будет с нами сотрудничать? – крёстный повернулся ко мне, неприятно ухмыльнувшись.

– Будет, – обречённо вздохнул я и краем глаза посмотрел на Лео. Тот сидел с широко распахнутыми глазами, глядя куда-то мимо меня. И что его так удивило? Жаль, что мой дар менталистики не развит. Хотелось бы покопаться в голове Демидова, чтобы узнать, о чём он сейчас думает и стоит ли ждать каких-то проблем.

– Дмитрий, попробуйте передвинуть карандаш, который лежит перед вами на столе, силой мысли на любое расстояние, – приказала мне женщина неопределённого возраста, с грубыми чертами лица и в жутком парике сиреневого цвета. Я так засмотрелся на её шикарные волосы, что даже не с первого раза уловил суть очередного нелепого задания.

– Что?

– Передвиньте карандаш, – повторила она.

Я, недолго думая, а если быть совсем честным, вообще не думая, просто взял карандаш в руку и положил его рядом с Лео.

– Что вы сделали?

– Как что? Вы же сами попросили меня передвинуть карандаш, – искренне удивился я.

– Силой мысли, – со всё тем же непроницаемым лицом вела со мной диалог эта Мальвина.

– Мысль нематериальна. Как я буду ею что-то двигать? – я абсолютно не понимал, что именно они от меня хотят. Неужели они ни разу не видели человека, не знающего о магии почти ничего?

– Может, хватит уже валять дурака? Просто мысленно прикажите карандашу переместиться в другое место.

– Мысленно приказать карандашу? Я даже не знаю, какое из слов в этом предложении меня поражает больше всего. Скажите мне, как я буду приказывать карандашу? Это же неодушевлённый предмет.

– Так, хватит! – и женщина несильно стукнула кулаком по столу. Я прищурился. Хорошо, вы говорите, что я должен что-то приказать карандашу? Прекрасно! Я бросил взгляд на злосчастный карандаш, желая, чтобы он просто исчез, но в ту же секунду разлетелся в разные стороны мелкими щепками.

– Я просила переместить карандаш, а не взрывать его, – снова не выражая никаких эмоций, проговорила эта Мальвина.

– Карандаш предпочёл покончить жизнь самоубийством, нежели подчиняться моим идиотским приказам, – проговорил я, сладко улыбаясь.

– Будет, конечно, сложно, но я его беру. В мальчике просто огромный потенциал к телекинезу. – Спокойно сказала женщина, садясь на своё место и делая какие-то пометки в тетрадь.

– Хорошо, Лилия Андреевна, – но Мальвина больше не обращала на меня внимания. Весело здесь у них. Никому ни до кого нет никакого дела.

– А где профессор артефакторики? – прозвучало с другого конца стола.

– Не приехал ещё, – недовольно отозвался крёстный. – Придётся нам самим испытывать Наумова.

– Позвольте, Вячеслав Викторович, разве может быть больше двух даров у одного мага? – Бурмистрова удивлённо посмотрела на крёстного.

– Теоретически, может, а практически – стоит проверить, – улыбнулся директор. – Дмитрий, что вы знаете об артефакторике?

– Ничего. Я даже не знаю, этого слова и что оно означает, – разумеется, я прекрасно знаю, что это дисциплина, изучающая артефакты, а также готовящая специалистов для их создания.

Невозможно не знать подобного, когда в твоём доме полно работающих артефактов, многие из которых древнее, чем эта школа. Но, я же с трудом читаю по складам, так меня крёстный презентовал преподавательскому составу. Вот пускай теперь сам отдувается.

Наши взгляды встретились. Я смотрел с вызовом, а в его взгляде сквозила усталость. Извини, но я здесь нахожусь исключительно для того, чтобы силу свою под контроль взять. Об остальном мы с тобой не договаривались. И да, я всё сделаю, чтобы свалить отсюда, как только мы с тобой переживём мой первый контролируемый выброс.

Взгляд крёстного стал задумчивым. Он довольно долго смотрел на меня, а потом неожиданно бросил такой же карандаш, собрата которого я безжалостно отправил на тот свет.