Черные дыры

А она так крепко обняла свою маму, что мне показалось, вот-вот задушит ее в своих объятиях.

Мою фамилию не назвали.

? Как же так? ? удивилась Ася. ? А мой сон? Ты же должен был поступить.

Рядом стоящий абитуриент с тайной радостью предположил:

? Баллов, наверное, не хватило. Здесь поступают такие киты…

Ася с грустью смотрела на меня.

? Подожди, ? попросил ее я, ? сон еще не закончился.

Поднялся на второй этаж и обратился к даме с председателю приемной комиссии, вопросом о моем поступлении в институт.

? К сожалению, у вас не хватило одного балла, ? ответила она. ? Приходите на следующий год.

? Мне и одного раза достаточно, чтобы поступить, ? дерзко высказался я.

Вскинула брови, онра с удивлением посмотрела на меня.

? Вы свободны, молодой человек. Приходите в следующий раз.

? А это? ? Я достал из кармана удостоверение инвалида Советской армии. В военкомате была такая форма для получивших инвалидность на службе в армии.

? Что еще?

Она взяла в руки протянутое мной удостоверение и изменилась в лице.

? Что же вы раньше его не показали? Вы по закону могли вообще не сдавать экзамены.

? Постеснялся, ? пожав плечами, ответил я.

? Вы приняты, поздравляю, ? пожала мне руку председатель приемной комиссии.

? Спасибо.

Я спустился во двор института.

? Ну, как? ? спросила меня с сочувствием Ася.

? Все в порядке, приняли, ? поделился я радостной вестью.

? Ух ты! И как это у вас получилось? Вы, наверное, из КГБ? ? предположил парень лет двадцати – двадцати двух, теперь уже студент.

Я посмотрел на него, а он протянул мне руку для знакомства:

? Арсений Конецкий.

Началось обучение. Осень заигралась с природой пока еще теплыми днями. В столице как всегда жизнь бурлила. Прибалтика требовала отделения от «страны рабочих и крестьян». Новый глава государства, как оказалось потом, первый и последний президент Советского Союза Михаил Горбачев усиленно думал над тем, что делать, но, видно, так и не додумал.

Обманутые так называемыми демократами и либералами люди мечтали навсегда уехать в Западную Европу, в Америку, наивно, но всерьез думая, что их там ждут не дождутся.

Как-то на Пушкинской площади ко мне подошли люди с микрофонами в руках и попросили ответить на несколько вопросов.

? Что вы думаете о еврейском вопросе в вашей стране? ? вглядываясь в мою простодушную физиономию, спросила въедливая девушка-репортер.

? О каком вопросе? ? переспросил я.

? Еврейском, ? девушка посмотрела на меня, как на человека с другой планеты. ? Разве вы не знаете о притеснениях евреев?

? Нет, не знаю. У меня много друзей евреев, и все они живут прекрасно, многие даже лучше других.

? Это ваше личное мнение, но оно не соответствует действительности, ? выдала свое резюме корреспондент.

? Не соответствует так не соответствует. Какое мне дело до того, кто как думает, ? пожал я плечами.

? А как вы думаете, ? не унималась она, ? чем закончится дуновение свежего ветра свободы?

Не знаю почему, но я ответил так:

? Кровью.

? Чем-чем? ? переспросила недоуменно она.

Я повторил и пошел по своим делам, думая о том, что неплохо бы отметить с Асей наше поступление в институт. А в молодости ведь оно как? – от задуманного до его свершения один шаг.

В ресторане «София», на Тверской, у станции метро «Маяковская», мы с Асей провели чудесный вечер.

Она выглядела веселой, оказалась весьма начитанной и, как мне показалось, в свои юные годы познавшей жизнь девушкой. Я смотрел на нее и думал: на кого же она старается быть похожей?