Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Фрагмент металлического навеса, сооруженного в 1909 г.

Сцена Китайского тетра пустовала и при Александре III, поскольку он с лета 1880 г. фактически перестал бывать в Царском Селе. При Александре III Китайский театр если и использовался, то царская семья на постановках присутствовала только изредка. Например, когда 19 апреля 1893 г. в Китайском театре состоялась премьера пьесы Л. Н. Толстого «Плоды просвещения», в царской ложе находились император Александр III, императрица Мария Федоровна, ложи заполнял столичный бомонд. Дело в том, что Главное управление по делам печати пьесу запретило, поскольку автор «намеревался осмеять в этой комедии дворянское сословие»[189 - Красная новь. 1928. № 11. С. 139.]. Однако император разрешил ставить пьесу на любительских сценах[190 - На докладе министра внутренних дел И. Н. Дурново появилась резолюция: «Его Величество изволит находить пьесу неудобною для сцены, на любительских же театрах она может быть разрешаема». См.: Красная новь. 1928. № 11.С. 140.]. С 1891 г. пьесу разрешили играть только в императорских театрах[191 - 26.09.1891 – в Александрийском театре; 12.12.1891 – в Малом театре.]. Наконец, в апреле 1893 г. пьесу увидел Александр III. В 1893 г. на сцене Китайского театра три дня шла трагедия Софокла «Царь Эдип» в исполнении учеников Царскосельской Николаевской гимназии.

Программа спектакля «Царь Эдип». 1893 г.

Китайский театр. План 1 этажа. Арх. С. Данини

Китайский театр. Фойе. 1910 г.

Периодически сцену Китайского театра использовали для различных мероприятий. Например, в мае 1899 г., когда торжественно отмечалось 100-летие со дня рождения А. С. Пушкина, поэт И. Ф. Анненский на Пушкинском празднике в Китайском театре произнес речь «Пушкин и Царское Село».

9 мая 1902 г. на сцене Китайского театра для французского президента Э. Лубе был дан парадный спектакль. Николай II записал свои впечатления в дневнике: «В 9 час. поехали в Китайский театр на торжественное представление в честь Лубе. Он казался довольным и совсем не устал. Было два акта разных балетов[192 - На сцене Китайского театра шел второй акт «Конька-горбунка» с участием московской балерины Л. А. Рославлевой и петербургской танцовщицы Ю. Н. Седовой и второй акт «Лебединого озера» с участием артистов Мариинского театра О. О. Преображенской, П. А. Гердта, А. Д. Булгакова, Н. А. Солянникова и других. Великий князь Константин Константинович с гвардейскими офицерами играл на этой сцене в «Принцессе Грёзе» (Э. Ростан).], и все окончилось к 11 час. Вернулся с Мишей пешком; вечер был чудный. Театр выглядел замечательно красиво».

Китайский театр. Лестница

Великий князь Константин Константинович с офицерами л. – гв. Измайловского полка в костюмах спектакля «Мессинская невеста». 1910-е гг.

Театр действительно выглядел эффектно, поскольку его специально для этого мероприятия отремонтировали и электрифицировали. В 1908–1909 гг. Китайский театр был капитально отремонтирован под руководством придворного архитектора С. А. Данини. Дочь архитектора вспоминала: «За императорской ложей фойе обито зеленым штофом, с золоченой мебелью по рис. Данини. Другое фойе отделано лепкой в стиле Людовика XV. В этом зале были двери полированного ореха с фарфоровыми медальонами, также по его рисункам». Тогда же был устроен противопожарный железный занавес между сценой и зрительным залом и «железный подъезд» на чугунных колоннах со стороны главного входа в театр вместо прежнего, меньших размеров. Тогда же установили люстру майсенского фарфора XVIII в., приспособленную под электрическое освещение. В 1910 г. в здание театра провели паровое отопление.

Важным событием в истории Китайского театра стала постановка 2 февраля 1909 г. в присутствии Николая II трагедии Шиллера «Мессинская невеста». В качестве актеров выступали офицеры лейб-гвардии Измайловского полка, входившие в «Измайловский досуг». Они сыграли все 38 мужских ролей. Великий князь Константин Константинович исполнял роль Дона Цезаря. Император записал в дневнике: «После обеда приехали Мама и Ольга. К 9 час. собрались в Китайском театре. Шла трагедия „Мессинская невеста“, в кот. играл Костя и почти весь Измайловский полк. Постановка отличная, и пьеса смотрелась с большим интересом. Вернулся домой в 12 1/2 час.»[193 - Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 2: 1905–1918. М., 2011. С. 364.]. Судя по всему, пьеса пользовалась успехом и желающих ее посмотреть было много. Только этим можно объяснить запись в дневнике Николая II: «В 9 час. отправился с ним[194 - С великим князем Дмитрием Павловичем.] в Китайский театр, где второй раз шла „Мессинская невеста“ с Костей и измайловцами. Дома в 12 1/2» (9 апреля 1909 г.)[195 - Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 2: 1905–1918. М., 2011. С. 377.].

В 1911 г. великий князь Константин Константинович представил в Китайском театре еще один спектакль. Как записал Николай II: «Мама приехала из Гатчины, и я с ней отправился в Китайский театр. Шла „Принцесса Грёза“, в которой играл Костя с сыновьями и измайловцами. Было красиво представлено, но длилось долго. Вернулся домой пешком в 1 1/4 дивною ночью» (13 мая)[196 - Там же. С. 863.].

Позже специально для Николая II в Китайском театре выступали актеры театра-кабаре «Кривое зеркало», пользовавшиеся колоссальным успехом в Петербурге и Москве.

Во время Царскосельской юбилейной выставки в 1911 г. театр открыли для широкой публики. Тогда в Китайском театре шел ретроспективный показ спектаклей, иллюстрирующий развитие русского театра и музыки за 200 лет[197 - Играли «Семиру» А. П. Сумарокова (в постановке 1757); «Невесту-невидимку» Екатерины II (1772) с декорациями М. В. Добужинского; «Несчастье от кареты» В. Б. Княжнина; «Бахчисарайский фонтан» князя А. А. Шаховского по А. С. Пушкину; комедию «Арлекин в серале» Ж.-Ф. Сен-фуа в переводе Г. П. Гагарина (1769) и др.]. В феврале 1913 г. в театре состоялось торжественное заседание «памяти» Козьмы Пруткова. Был также сыгран отрывок из «Ревизора».

Театральная жизнь в Китайском театре окончательно замирает в 1914 г. Его сцена используется в основном для различных мероприятий, сборных концертов, на одном из которых свои стихи читал Сергей Есенин.

Императорская Ферма

Скотный двор появился в Царском Селе буквально сразу же после основания императорской резиденции в начале XVIII в. Во второй половине XVIII в. вполне прагматичные коровники начали превращаться в пасторальные парковые фермы, на фоне которых время от времени разыгрывались аристократические игры в пастушков и пастушек, окруженных надушенными коровами.[198 - Коровы также играли свои роли в придворных пасторалях, поскольку носили сплошь мифологические имена – Аврора, Афродита, Прозерпина, Ариадна, Флора, Олимпия, Пенелопа, Минерва и пр.] Например, такая прагматично-декоративная ферма имелась в Павловске[199 - Здание Фермы было построено в 1805 г. по проекту арх. А. Н. Воронихина. Ферма включала: птичник, конюшни, ледник и скотный двор. На «Собственной Ферме» вдовствующая императрица Мария Федоровна лично угощала своих гостей молоком после прогулки по парку. Периодически на Ферме накрывали столы для завтраков. Для императрицы на Ферме были устроены соответствующие статусу помещения, в том числе и библиотека.].

На рубеже 1760–1770-х гг. в Царском Селе, близ Екатерининского парка, по проекту арх. Неелова возвели комплекс кирпичных зданий Скотного двора, но при этом сохранялись деревянные здания старого Скотного двора. Павел I предполагал снести эти постройки, однако в силу скоротечности его царствования это не было осуществлено, и выстроенный «покоем» комплекс оставался на своем месте вплоть до начала XIX в.

При Александре I в 1810 г. новую Ферму заложили на окраине Александровского парка. Там, по проекту садового мастера Джозефа Буша-младшего, у кирпичной Зверинской стены соорудили первые деревянные постройки для содержания императорского стада или, как оно именовалось в документах, – «английского скотоводства». На месте деревянных построек архитектор Менелас в 1817–1822 гг. воздвиг кирпичные постройки в столь модном тогда англо-готическом стиле. Отмечу, что все строительные работы в Царском Селе шли под непосредственным контролем Александра I, который предпочитал Царское Село другим пригородным резиденциям.

Трудно сказать, почему Александр I так увлекся «английским скотоводством». Возможно, сказались сельскохозяйственные экзерсисы времен его детства; возможно, он подсмотрел что-то во время своих многочисленных поездок по Европе, но, скорее всего, многолетнее увлечение «английским скотоводством» просто типичное хобби, которое не поддается рациональному объяснению.

Кроме того, император рассматривал свою Ферму как некий полигон для обкатки животноводческих и сельскохозяйственных новаций, рассчитывая улучшить породы крупного рогатого скота в России.

Поскольку император увлекся теорией животноводства, то при проектировке помещений Фермы наряду с функционально-хозяйственными постройками предусмотрели возведение и представительских помещений – «павильона для Высочайших присутствий». Предполагалось, что время от времени члены императорской семьи будут вкушать парное молоко прямо из-под коровы, как это делалось в Павловске, Гатчине и, позже, в Петергофе.

На финансирование Фермы и в первую очередь – английского скотоводства, наряду с расходами на содержание «американских зверей» и «казенных птиц[200 - Птицы содержались в специальном птичнике, за них отвечал специальный комиссар. Например, в 1812 г. в птичнике содержалось «казенных птиц»: лебедей – 27, гусей американских – 62, всего 89 птиц. Для полноценного питания птицам отпускались «крупы пшеные и овсяные, яйца муравьиные и молоко свежее». См.: РГИА. Ф. 487. Оп. 20. Д. 357. Л. 4. О доставлении к его сиятельству графу Ю. П. Литт примерного расписания о предполагаемых в 1813 г. расходах по содержанию дворцов и зданий с садами. 1812.] и уток матросских», ежегодно выделялось из казны 4970 руб.[201 - РГИА. Ф. 519. Оп. 1. Д. 637. Л. 2. Доклад артиллерии генерал-майора Захаржевского с отчетами за 1817 год по Дворцовым правлениям Царскосельскому, Петергофскому и Ораниенбаумскому. 1818.]. Замечу, что уход за «английским скотоводством» был делом весьма хлопотным, о чем свидетельствует рапорт садового мастера Ф. Лямина (от 2 февраля 1818 г.), в котором он настоятельно просил продать двух английских коров «по неспособности для держания». Что примечательно, породистых коров продавали на объявленном аукционе, но большого ажиотажа он не вызвал, и коровы ушли за начальную цену в 150 руб. Их купил некий крестьянин Степан Громов из «вотчины г. Салтыкова»[203 - РГИА. Ф. 487. Оп. 8. Д. 6815. Л. 37. О выдаче денег на содержание английского скотоводства, американских зверей и Царскосельского зверинца. 1817–1824.]. К лету 1820 г. построили первые три здания Фермы: Павильон, Молочную и Коровник[204 - Финансирование этих трех помещений Фермы обошлось в следующие суммы: «На скотный двор 72 990 руб.; на молошную 70 307 руб.; на павильон 49 721 руб.». См.: РГИА. Ф. 519. Оп. 3. Д. 208. Л. 7. Об отпуске 327 433 рублей на производство разных работ в Царскосельском парке в течении 1820 года и на оплату прежних работ. 1820.].