Luftwaffe-льники ЧАСТЬ 1

Находясь в здравом уме и трезвой памяти, могу однозначно констатировать, что в стенах военного училища нам постоянно хотелось есть и спать! Оно и понятно, организм любого настойчиво требует калорий и отдыха.

Строгий распорядок дня, утвержденный самим «ах, каким важным генералом  начальником училища ВВС» и Общевоинские Уставы безусловно подразумевали и то и другое.

Про высококалорийное питание см. «Бигус», а на незыблемом праве каждого военнослужащего на отдых – регулярном, здоровом и глубоком сне остановимся дополнительно.

Теоретически каждый курсант имел законное право на гарантированный отдых в горизонтальном положении в пределах своей персональной койки. И что характерно, это право периодически предоставлялось. Но зачастую, не в полном объеме.

– Уборку территории никто не отменял! Будь любезен обеспечить стерильную чистоту. А когда это будет сделано – твои личные проблемы. Ночь  – самое подходящее время.

Для полноценного восстановления истраченных за день сил, времени не хватало.

Вот краткий перечень процедур, выматывавших среднестатистического курсанта:

– бесконечная и суетливая беготня курсантских подразделений в периметре училища, шныряющих, словно стайки тараканов при включенном на кухне свете;

– богатый выбор всевозможных разновидностей суточных нарядов, караулов, хозяйственных и грузо-погрузочных работ;

– марш-броски по пересеченной местности с полной выкладкой и без оной, в противогазах и без;

– парко-хозяйственные дни и ежедневная двухразовая уборка закрепленной территории (зимой особенно);

– «половая жизнь» по выходным дням (ничего общего с нормальным сексом);

– ежедневная утренняя физзарядка с традиционной пробежкой в три километра;

– организованная беготня между учебными корпусами во время учебных перемен по окончанию занятий;

– регулярные строевые занятия на безразмерном плаце;

– широкомасштабные спортивные «праздники» по выходным дням перед увольнением в город и вместо увольнения в город;

– дефицит сна (как ни крути, а на первом курсе семь часов в сутки спать не получалось)

– и т.д. и т.п.

Убого-однообразная пища, которая уже не лезла нам в горло (хоть закрывай глаза и зажимай нос) не могла обеспечить полноценное восстановление энергии. Среднестатистический курсант первого курса обучения напоминал некое аморфное существо… Вернее, вещество, которое передвигалось в окружающем пространстве лишь с единственной целью  приткнуться к любой точке опоры (в идеале  к горизонтальной) и «закоротить мозг на массу» – сомкнуть веки и забыться в глубоком обмороке.

Если не прикладывать к сопящему телу внешнее физическое воздействие, то такой обморок может длиться неприлично долго. Вплоть до двадцати четырех часов. И это не предел скрытых возможностей курсанта, поверьте на слово.

Как мы завидовали бурым медведям, имеющим возможность проспать всю зиму в уютной берлоге. Это же ТАКОЕ счастье! Замотанные курсанты спали везде и повсюду. Спали на лекциях, в учебных лабораториях, на семинарах, во время самоподготовки и на групповых занятиях в аудиториях.

Засыпающий объект в форме цвета хаки, отдавшись на милость Морфея и отключив свое сознание, все равно оставался «на связи». Будучи скованным воинской дисциплиной, под монотонно-убаюкивающую речь лектора, курсант продолжал хаотично елозить шариковой ручкой по своему конспекту.

В результате получались весьма интересные кривые линии и прерывистые графики, с  метким названием: «Диаграмма сна». Эти каракули наглядно демонстрировали контрольное время полного угасания мозговой деятельности курсанта, глубину погружения в грезы и продолжительность сна.

Такую роскошь как демонстративно сложить ручки на парту и придавить их сверху стриженной головушкой, дабы сладко похрюкать минут несколько, курсанты позволить себе не могли. Это же военное училище, а не гражданский институт. Поэтому, спали с прямой спиной, сидя за партами, не подпирая отяжелевшие головы руками.

Наиболее продвинутые экземпляры типа Вити Копыто умудрялись спать с открытыми глазами, что вызывало приступы восхищения и неприкрытой зависти среди остальных курсантов, обделенных таким полезным талантом.

На курсанта Копыто было любо-дорого посмотреть. Перед погружением в сон во время лекции, его веки с белобрысыми ресницами делали несколько ленивых движений моргательного характера. Амплитуда движения век постепенно снижалась и они замирали в распахнутом состоянии. Его взгляд постепенно стекленел и терял осмысленность. Глазки выпучивались, как у перепуганной лягушки-путешественницы при виде земной поверхности с высоты птичьего полета. Вылезшие из орбит глазенки Витьки Копыто застывали неодушевленными фарфоровыми шариками. Зрачки расширялись. Отсутствующий и расфокусированный взор упирался в одну точку.

Не в силах бороться с чарами коварного Морфея, курсант Копыто засыпал. Он начинал медленно релаксировать, постепенно расслабляя группу мышц своего тела, не нагруженную в процессе сохранения сидячей позы.

В строгом соответствии с эпохальным открытием Исаака Ньютона о всемирном тяготении, нижняя челюсть курсанта Копыто неумолимо тянулась к источнику гравитации и отвисала почти до самой поверхности стола. Расслабленные и полураскрытые губы Копыто открывали оперативный простор для обильной слюны, скопившейся во рту. Пока Витя спал и рефлекторно-глотательных движений не делал, воспроизводимая добросовестными железами слюнка постепенно заполняла свободные полости его безразмерного рта (безразмерный, потому что поглощал пищу с неимоверной быстротой и в фантастических количествах).

А далее, в соответствии с гениальным открытием другого великого ученого мужа по имени Архимед, накопившаяся слюна начинала выливаться наружу. Причем, исключительно в объеме, вытесненном языком курсанта Копыто. Сплошная физика, куда деваться.

Липкая слюнка текла тоненькой струйкой  прямо по Витькиному подбородку. Затем, потеряв «русло», начинала в капать на гимнастерку, где частично впитавшись, продолжала свой путь в область поясного ремня, игравшего роль импровизированной плотины. На плотине-ремне слюна начинала скапливаться, набирая объем, вес и потенциал «разрушительной силы».

Преподаватель, читающий лекцию, как правило, за пару минут до окончания занятия, продолжая монотонно бубнить учебный материал, неожиданно вставлял провокационную фразу.

– Кто спит…

А затем резко повышая громкость голоса, рявкал отрывистую команду.

– Встать!

Курсанты, которые боролись с неумолимо накатывающим сном с переменным успехом и вполуха слушали лекцию, как правило, умудрялись осознать подвох в словах офицера и оставались сидеть на своих местах. А вот крепко спящие особи, благополучно пропустив мимо ушей тихое «вступление» и разбуженные знакомой командой «встать», мгновенно просыпались и подброшенные невидимой пружиной условных рефлексов, вскакивали со стульев. И замирали в идеальной строевой стойке, показывая своим молодцевато-бравым видом полную готовность выполнить любой приказ партии и правительства.

Коварному преподавателю оставалось только переписать «спавших на лекции» и передать список командиру роты.  Суточный наряд в полном составе, прошу любить и жаловать. Тем не менее, спали…

Курсанты спали в суточных нарядах, где спать категорически запрещено. Тумбочка дневального имела столешницу, целенаправленно установленную под углом к линии горизонта с изуверской целью не создавать благоприятных условий для сна дневального в неурочное время. Ничего страшного, спали стоя! Как лошадь в стойле.

Дневальный по роте спал, прислонившись к стенду с Общевоинскими уставами. А на лестницу перед входной дверью заблаговременно устанавливали «сигнализацию» – металлическую банку из под сгущенки или тушенки, привязанную к тонкой нитке.

Когда дежурный офицер по училищу, крадучись, поднимался по лестнице в казарму нашей роты, томясь от предвкушения застукать спящий наряд, то обязательно обрывал нитку, незаметно натянутую поперек ступенек. Пустая банка со страшным грохотом летела вниз по лестнице, а дневальный мгновенно просыпался. Не приходя в сознание, но дико выпучив глаза, курсант орал текст традиционного доклада.

– За время несения  службы никаких… никого …и ничего! Стоим на посту, охраняем покой Родины. Народ и страна могут спать спокойно.

Умудрялись спать в карауле, на постах под «грибком» и на вышках. Спали и под дождем и под снегом, завернувшись в тулуп или в брезентовый плащ. Самое опасное – уснуть на постовой вышке, так как запросто можно кувыркнуться с высокой лестницы или обжечься, прислонившись к включенному прожектору. Все равно спали.

Спали на первом посту, охраняя знамя училища. Пост № 1 был в штабе напротив «стекляшки» с дежурным офицером по училищу. Этот пост все курсанты откровенно не любили. А за что любить? Всегда на виду, фиг расслабишься. Под ногами у часового располагалась медная пластина с «микриком» и вывод на зуммер сигнализации. Шаг в сторону  рев сирены! Знамя украли! тревога! Мгновенно прибегала «тревожная» группа из караулки, а из «аквариума» выскакивал дежурный по училищу и его помощник с пистолетами наготове.

– Руки вверх! Всем оставаться на своих местах! Стреляем без предупреждения!

Знамя училища охранялось как «молодильные яблоки» из одноименного мультфильма.

Все равно спали. В ночное время. Выбрав момент когда дежурный офицер отправлялся «баиньки», а его помощник начинал клевать носом, часовой на посту осторожно садился на подоконник ближайшего окна, при этом не перенося вес своего тела с подошв тяжелых сапог. Затем осторожно снимал с себя автомат. Откидывал приклад и аккуратно упирал его в медную пластину с «микриком». Потом курсант упирался грудью в ствол автомата и только после этого снимал затекшие ноги с проклятой пластины.

Все. Далее следовала мгновенная отключка. Но сон бойца оставался очень чутким, чтобы «в случае чего» успеть проделать все вышеуказанные процедуры в обратном порядке. Это первый вариант. Не самый удобный, прямо сказать.

Второй вариант сна на посту № 1: Непосредственно за спиной часового в стену штаба был заколочен «корабельный» гвоздь, шляпка которого отступала от поверхности  стены сантиметров на семь-восемь. Стоя на посту у знамени, высокие парни из состава караула незаметно цеплялись за шляпку мощного гвоздя металлическим кольцом с карабинчиком, расположенным на ремне автомата. Вот и все! Полуповиснув на гвозде, не снимая ног с «микрика» естественно, ребята умудрялись «быстренько» вздремнуть «не сходя с места». Сердечное спасибо неизвестным курсантам, забившим этот спасительный гвоздь.

Спали на ходу прямо в строю роты. Спали на бегу. Спали в позе роденовского мыслителя, мимолетно приткнувшись пятой точкой на любой холмик. Спали в позе «бегущего египтянина», согнувшись буквой «зю» или свернувшись в рулет …в спирать …на весу…

А как хорошо и уютно спать в училищном клубе при организованном просмотре киношедевра всех времен и народов «Броненосец Потемкин»! Особенно сладко спится именно при двадцать седьмом просмотре… А как чудесно спится под «Ленина в Октябре» или под «Юность Максима»! Главное, чтобы свет в зале не забыли выключить, тогда полный кайф. Полтора часа гарантированного сна! Это ли не счастье?!

Зачастую для курсантского сна использовались достаточно экзотические места. Такие как сушилка в казарме. Под столом в «ленинской комнате». В каптерке на полках для чемоданов. В курсантской столовой на сдвинутых в ряд табуретках. На всех комсомольских собраниях я честно проспал, уперевшись носом в широкую спину впередисидящего Лелика – богатыря из Киева, который надежно скрывал мое тело от зоркого взора президиума.