Назаряне

Мария: Господин Режиссёр, я прошу Вас, не устраивайте безобразных сцен, иначе я Вам укол сделаю! Здесь театр, и этот реквизит, если хотите знать, я принесла из процедурной, а после репетиции должна вернуть в полной сохранности.

Режиссёр (в раздражении): Бездари! Неучи! Шизофреники! Дебилы! Кретины! Олигофрены! Откуда в Иерусалиме первого века нашей эры от рождества Христова (указывает в сторону Иисуса Назорея) эмалированный таз?

Апостолы говорят друг другу и друг за другом.

Варфоломей: Верно!

Иаков Алфеев: Верно говорит!

Андрей: Истинно глаголет!

Пётр: Отродясь у нас таких тазов не было!

Иоанн Зеведеев: Тем более эмалированных!

Иаков Зеведеев: Обман это!

Фома: Вот именно! Не верю!

Филипп: Сестра, стыдно этого не знать!

Матфей: В школе надо было учиться!

Симон: А не в кино уроки прогуливать!

Иуда Фаддей: Из глины должен быть таз!

Пауза.

Иуда Искариот: Из глины дешевле!

Все апостолы тут же поворачивают головы в сторону Иуды Искариота. Во взглядах их сквозит ненависть.

Мария: Из глины дешевле?! Я вам покажу дешевле, безумцы блаженные, прости Господи! (Поднимает таз и обращается к Режиссёру) Это не мне, господин Режиссёр, это Вам стыдно не знать, что в нашем театре керамическая посуда запрещена, потому что её очень легко разбить, а осколками порезаться! Вплоть до летального исхода!

Режиссёр: Всё, прекратили дискуссии! Будем уповать на Господа, ибо всё в руках его. (Забирает таз из рук Марии и вручает его Иисусу Назорею.) Представь, что это глиняный таз. И не стучи им об пол, не заставляй дурака, сидящего у тебя внутри (тычет пальцем Иисусу Назорею в висок), богу молиться. Внимание! (Обращается к актёрам.) Мы все представим, что это глиняный таз…

Фома (встаёт из-за стола): Простите, господин Режиссёр, но я Вам не верю.

Режиссёр (раздражённо): Фома, заткнись! Не до тебя сейчас!

Фома кивает и покорно садится на место.

Режиссёр: Мы все представим, что это глиняный таз, и зритель вслед за нами тоже представит, когда придёт на премьеру.

Мария: Господин Режиссёр, зрители будут, я Вам обещаю, по крайней мере, мои родители, тётки, и две пожилые соседки согласились прийти.

Режиссёр: Хорошо, а теперь продолжаем со сцены искушения братьев Сатаной. Где Сатана? Кто-нибудь, разбудите Сатану.

Все братья пихают ногой заснувшего под столом Сатану. Он показывается из-под стола и протирает глаза руками.

Сатана: Я здесь. (Оправдываясь.) Только что сон приснился, будто бы отец мой и братья не пришли на премьеру, будто бы они вообще против того, чтобы я играл эту роль. Братья сказали: «Выгоним тебя, мелкий пакостник, из дома. Живи отныне в своём театре как хочешь!» Сказали: «Возгордился ты очень на своём актёрском поприще, в звёзды метишь, в Люциферы, ну да ничего, высоко летаешь, больно будет падать». Отец… тот вообще со мной не разговаривает. Говорит, что в саду я чего-то там натворил, говорит, кого-то там яблоками соблазнил. А я вообще там в последнее время не бываю, всё время здесь, на репетициях. Умоляю Вас, господин Режиссёр, скажите отцу моему, что я тут ни при чём, что я на репетиции был, иначе он меня и вправду из дома выгонит.

Режиссёр: Хорошо-хорошо, обязательно скажу. А теперь, пожалуйста, давайте по тексту и без лирических отступлений.

Режиссёр и Мария удаляются со сцены в зрительный зал. Иисус Назорей занимает место в центре стола. Сатана горько вздыхает и начинает играть сцену: по очереди справа налево подходит к братьям за спины и нашёптывает им на ухо. Сначала братья выслушивают, затем говорят реплику и плюют в лицо Сатане.

Иуда Фаддей: Изыди, Сатана!

Симон: Изыди, Ангел падший!

Матфей: Изыди, Демон!

Филипп: Изыди, Лукавый!

Фома: Не верю ни одному твоему слову!

Иаков Зеведеев: Изыди, Клеветник!

Сатана переключается на Иоанна Зеведеева. К шёпоту прибавляет недвусмысленные ласки, молодой апостол жеманно хихикает и кокетничает.

Иоанн Зеведеев (ласково): Изыди, Соблазнитель! (Вместо плевка посылает Сатане воздушный поцелуй).

Пётр (достаёт из-за пояса меч и угрожает им Сатане): Изыди, или, клянусь, я тебе хвост отрублю, тварь такая!

Андрей: Изыди, Нечистый!

Иаков Алфеев: Изыди, Парнокопытное!

Варфоломей: Изыди, Змей ползучий!

Очередь доходит до Иуды Искариота.

Иуда Искариот: Сколько?

Сатана: Двадцать.

Иуда Искариот: Ты разговариваешь с иудеем, Сатана, так не позорься во имя Господа!

Сатана: Двадцать пять.

Иуда Искариот: Двадцать пять предлагай неграмотным галилейским рыбакам (кивает на остальных апостолов), ко мне же, как к иудею, имей уважение.

Сатана: Ну хорошо-хорошо, казначей Иуда! Двадцать девять, должен же я себе денарий оставить за посредничество.

Иуда Искариот: Иди, куда шёл, нам тайно вечерять пора.

Сатана: Тридцать, уговорил! Всё равно больше нет!