Охота на Нострадамуса

– Зачем?

– Потому что по удостоверению ветсаннадзора за оцепление ты просто так не пройдешь.

Сев на кровати и заправив за ухо кудрявую прядку светлых волос, Кейт посмотрела в противоположный конец полупустой комнаты, где один на другой были сложены картонные ящики, помеченные маркером.

– А я говорил вчера – не налегай. Кукурузная водка та еще гадость, если не знаешь, как правильно пить, – понимающе усмехнулись в трубке. – Приезжай. У меня в бардачке аспирин. И аккуратнее за рулем, тут у нас по утрам, как видишь, психов полно.

– Скоро буду, – снова взглянув на часы, пообещала девушка. – Только в порядок себя приведу.

– О’кей. Жду.

Нажав «отбой», Кейт откинулась на кровать, разметав по простыне волосы, и со стоном запустила подушкой в нагромождение ящиков, слушая, как на улице продолжал заливаться импровизирующий Бо. Сегодня же воскресенье! Вот ведь везет мужику. Сиди себе на лавочке целый день, грейся на солнышке, распевай да играй на гармошке, глядишь, уже вечер, да и в кармане кое-что нет-нет да и звякнет. Но завидовать одинокому музыканту на самом деле было не в чем – бывший ветеран Вьетнама, потерявший руку, не нашедший нормальной работы, всеми брошенный и никому не нужный, ютился в подвале дома, куда переехала Кейт, в компании колченогого пса по кличке Гувер. Но старого Бо все любили и периодически пускали к себе переночевать, а чаще всего просто подсовывали «в лапу» чего-нибудь пожевать. Вслушиваясь в блюзовый мотив за окном, девушка вздохнула. Прав был папа, любивший повторять, что каждому в жизни свое.

Кто бы знал, как ей не хотелось сейчас вставать. Но дело действительно плохо. Мертвый агент – это очень и очень плохо. Хорошо еще, если это просто рядовое убийство на почве ограбления. Ну, приглянулся мужичок кому-нибудь на улице, напали, пока отнимали деньги, увидели перстень, не смогли снять и отрубили руку. Девушку передернуло, обычной перочинной «раскладушкой», которой орудует всякая мелкая шушера в подземках, такого не сотворить. Нужно что-то посерьезнее, вроде топорика или тесака, которым мясники рубят кости. Но все равно, выходило как-то уж больно жестоко. А потом? Грабители, испугавшись, усадили Смита, умершего от болевого шока или, что вероятнее, от потери крови, в машину и столкнули в воду. Как-то сложно.

Хуже всего было, если это какой-нибудь маньяк-одиночка, действовавший сознательно и по заранее разработанному плану. Жертва, которой стал именно их агент, пропавший перстень, слишком много совпадений для простого и случайного ограбления. Скорее всего, от машины просто хотели избавиться за компанию.

Значит, надо было скорее выезжать. К тому же откосы от работы под предлогом переезда плюсовых очков не прибавят. Синиз и так накинул ей пару дней, чтобы обжиться, а она еще так и не разобралась. Зато теперь есть оружие, с которым, по обыкновению, даже не стали затягивать. Интересно, что ей выдадут? Откинув одеяло и свесив ноги вниз, она потянулась и дернула за шнурок, поднимающий жалюзи. В небольшую комнату мягко полился тусклый оранжевый свет. Хочешь не хочешь – новый день начался. С улицы донесся гул автомобилей и обрывок разговора. Жирно пахнуло пережаренной картошкой из кухни фастфуда за углом. Где-то хлопнула дверь, и негромко задребезжал кассетный магнитофон, повизгивая в такт голосом Принца.

Зевнув, Кейт заправила майку в потертые джинсы, натянув их на розовое кружево трусиков, и взяла с тумбочки пластиковую баночку, стоявшую рядом с листком, на котором был бегло записан адрес, надиктованный Муни. Откинув крышечку, вытрясла на ладонь две оранжевые пилюли, которые тихо ненавидела все эти годы, но без которых давать отпор все чаще обрушивающимся приступам страха становилось труднее, и, сунув их в рот, проглотила, запрокинув голову. Отцу о вновь начавшихся приступах она не сказала, у него и так забот хватает. А ей на новом месте и в новой компании, глядишь, полегче будет.

– Что ж, добро пожаловать, – вздохнув, она поздравила сама себя.

Шлепая босыми ногами по прохладному ламинату, который она обязательно застелет ковром, присмотренным накануне в каталоге «Поттери Барн», Кейт начала собираться, шустро копаясь в распакованной коробке с пометкой «одежда – работа». В конце концов, она же не патрульный, чтобы каждый день щеголять свежей формой с иголочки. Можно надеть что-нибудь попроще. Но где-то внутри Кейт чувствовала, как ее по-прежнему донимают легкие покалывания совести, закравшиеся сразу после беседы с Муни. Это ее первые дни на новом месте и в новой команде, поэтому все должно быть ну если и не идеально, то хотя бы отлично! Из зеркала над умывальником на нее посмотрело узкое отражение молодого лица с большими глазами. Изящные губы, нижняя чуть полнее. Кокетливая родинка на левой щеке, тонкий нос и легкий росчерк бровей над обманчиво наивным взглядом, все это только добавляло особого очарования и делало Кейт всегда несколько моложе своих реальных лет. Ну и сколько уже все это на своем месте? Страшно подумать.

– Что, навалилось всего, да? – Тряхнув рассыпавшимися по острым плечам волосами и выдавив колбаску пасты из скрученного тюбика «Колгейта», девушка почистила зубы. Покрытые густым канадским загаром плечи наконец-то перестали чесаться, но еще чуть-чуть шелушились, напоминая о последних беспечных мгновениях отпуска. Вернувшись в комнату, Кейт поискала в коробках крем и быстрыми движениями натерла им кожу повыше локтей. Каникулы кончились.

Потратив еще двадцать минут на сборы, девушка засунула банку с таблетками в карман (выходить без них из дома было равносильно самоубийству, она и сама это понимала где-то в глубине души, хотя внешне отчаянно сопротивлялась), накинула крутку и подошла к холодильнику, на дверце которого пестрело несколько разноцветных самоклеек, самые яркие из которых были помечены как «Квартплата», «Документы», «Оружие», и еще несколько бумажек рядом с набросанными косым почерком телефонными номерами. Сорвав памятку с подписью «Оружие», Кейт смяла ее в комок, который ловко забросила в мусорный пакет у двери. Затем распахнула дохнувший холодом холодильник, и поморгавший внутри свет осветил красную кочерыжку сладкого перца, пакет подтаявших замороженных овощей и полупустую бутылку молока. На верхней полке в картонном поддоне красовался треугольный кусок слоеного торта с вишенкой на стебле, которая венчала опавшие сливки. Покачав головой, девушка захлопнула холодильник.

– Неряха. Когда же я за все это возьмусь, – глянув на мусорный пакет, заполненный коробками из-под лапши и одноразовой посудой, буркнула Кейт. – Ладно, сегодня ограничимся кофе.

Выйдя из квартиры, она закрыла за собой дверь.

* * *

Рассвело. На волнующейся поверхности озера покачивался полицейский катер, над которым, крича, низко летали чайки, привлеченные мерцанием разноцветных мигалок. Лебедка натужно шла на барабан, медленно вытягивая из черной воды опутанный водорослями «Додж Стентон» с подвернутым передним колесом, с которого ручьями стекала вода. Часам к десяти разгулявшееся было небо снова стало затягивать, и суетящиеся на берегу, у пирса, люди плотнее застегнули крутки. То и дело слышались отрывистые команды и разговоры, потрескивали рации. Подрагивали на ветру натянутые по периметру, образуя неровный прямоугольник, заградительные ленты с дублированной надписью «Место преступления, не пересекать». Возле «Скорых» мелькали медики, суетились полицейские, из озера выбирались стягивающие маски аквалангисты. Коротко подвыли еще несколько подъехавших полицейских машин. Двигаясь по берегу, несколько медиков толкали перед собой носилки, на которых лежало обмякшее тело, накрытое белым чехлом.

Остановив машину неподалеку от заграждения, Кейт подхватила с торпеды закрытый крышкой еще теплый стакан с недопитым кофе и протиснулась сквозь небольшое скопление зевак и репортеров, пытавшихся поживиться хоть самым скудным клочком информации и с завистью следивших за сновавшими по оцепленной территории полицейскими фотографами. Гнетущей атмосферы утру добавила первая поездка Кейт по улицам Чикаго. Немного заплутавшая девушка неожиданно обнаружила, что едет мимо череды пустых кварталов, в которых никого не было. То есть вообще никого. Справа и слева тянулись магазинчики, витрины кафе, подъезды домов с наглухо затворенными дверями, но ни одной живой души высмотреть девушке так и не удалось. На мгновение Кейт даже захотелось остановить машину и заглянуть в ближайший то ли тату-салон, то ли видеопрокат, с давно выцветшей вывеской в виде тарантула, привлеченной ярким пятном, выбивающимся из общей картины унылого запустения. На закрытой стеклянной двери был криво наклеен пестрый плакат, зазывающий на концерт «U2» в Бостоне. Девушка медленно затормозила прямо на перекрестке с неработающими светофорами и нерешительно потянулась к ремню безопасности. Но только на секунду.

«Еще чего придумаешь? – одернула она себя, встретившись с отражением в зеркале заднего вида, и упрямо тряхнула челкой. – Уйдешь и не вернешься. Двигай-ка куда хотела, девочка».

Бросив последний взгляд на фотографию хитро улыбающегося из-под очков Боно, Кейт вставила обратно в пазы щелкнувшую пряжку ремня безопасности и поехала дальше, ощущая при этом упорно не покидающее чувство одиночества. Возвышающиеся над дорогой стены домов молчаливо провожали одинокий автомобиль неприветливыми провалами пустых окон. Бетонные короба гулко отражали рокот двигателя и шуршание шин. Ни птиц, ни бездомных собак, ничего. Город-призрак. Как в вестернах. Словно во время оккупации, когда, гонимые пожаром войны, насельники только-только покинули город, а войска противника еще не вошли. В новом веке не только в Америке, но и на всей планете еще оставалось великое множество подобных мест, брошенных по крайней нужде или прихоти человека. Кейт ощутила противный мороз и, вцепившись в руль, прибавила газу, стараясь как можно скорее покинуть мрачный район-призрак.

И вот, изредка поглядывая на часы, через некоторое время от призраков городских она прикатила к призракам человеческим. Час от часу не легче. Сунув жетон под нос дежурившему у заграждения долговязому полицейскому, Кейт нырнула под приподнятую им желтую ленту.

Под ботинками направившейся к воде девушки захрустела влажная прибрежная галька. Налетевший с озера ветер терпко пах йодом и прелыми водорослями. Кейт оглядела прибрежную полоску воды и глубоко вздохнула. Ну почему гнилостный привкус смерти всегда сопровождает такие красивые места. Отличное место, чтобы бегать по утрам, жаль от дома далековато. Она поежилась, вспомнив пересеченный только что город-призрак, на досуге нужно будет повнимательнее изучить дорожную карту. Хотя в ближайшие дни ей, судя по всему, будет совсем не до праздных мероприятий. И спортивный костюм не распакован. Впрочем, как и все остальное. Чего такого привлекательного в одинокой жизни находят кичащиеся своей независимостью холостяки? Кроме свободного секса, конечно. Мужчинам всегда легче разрывать мимолетные связи и закручивать новые. Совсем рядом что-то резко прошипела рация, вырывая Кейт из раздумий. Девушка одернула куртку и прибавила шаг – пора начинать работать.

Беседовавшего с низеньким полноватым мужиком в спортивном костюме и кепке – по всей видимости, тем самым рыбаком, обнаружившим машину, – Френка Муни допивающая кофе Кейт заметила сразу. Это был невысокий, крепко сбитый человек средних лет, с короткой стрижкой и сломанным носом, вечно опущенные уголки губ которого и хитрый прищур делали его похожим на немолодого Де Ниро. На нем был кожаный длинный полупиджак поверх голубой рубашки, джинсы и остроносые туфли из крокодиловой кожи (которые достались ему в результате проигранного спора от одного беглого индейца из Небраски, как при их первом знакомстве стал невозмутимо утверждать сам Муни). Оглядев нового напарника, который был заметно потрепан, и воевавшего с какими-то разноцветными кабелями, тянувшимися из стоящей рядом конторской машины, Сэма Паташика, взъерошенного бородатого человека в больших очках, всем видом напоминавшего преподавателя с какого-нибудь факультета из «Эм-Ай-Ти», Кейт поняла, что ребята действительно на ногах спозаранку. Смерть приходит, когда ей вздумается, и не дожидается специального приглашения. За редкими исключениями.

– Так, давайте-ка еще раз все повторим. Привет, Кейт! – кивнув подошедшей девушке, Муни демонстративно послюнявил палец и, устремив на собеседника в кепке цепкий прищуренный взгляд, зашелестел страницами исписанного блокнота, в котором делал какие-то пометки мелким, убористым почерком. – Значит, вы говорите, что заметили что-то в воде между шестью и семью часами утра?

– Примерно так, – пожал плечами рыбак, засунув руки в карманы застегнутой спортивной куртки. – Я сюда частенько порыбачить прихожу.

– Именно на это место? – перестав что-то черкать и указав на пирс ручкой, спросил собеседник.

– Ну, да, Шестнадцатый пирс. Что тут такого?

– Почему? – вопросительно поднял брови Муни, словно слышал эту историю в первый раз. – Тут же вдоль всего побережья полным-полно свободного места. Рыбачь где хочешь. В чем проблема?

– Я же вам уже говорил, – терпеливо отозвался рыбак, поправив кепку и потерев переносицу пухлым указательным пальцем. – Клевало всегда хорошо. Да и прикормлено у меня тут. У каждого нормального рыбака такие вот свои специальные места есть. А сегодня только разложился да закинул – смотрю, чаек чего-то больно много. Да низко так ходят, кидаются, ну, думаю, порыбачил ты, старина, лучше некуда, без рыбы ведь вмиг оставят. Только собрался на другое место идти – чего, к слову сказать, делать очень не люблю, гляжу – кидаться-то они кидаются, да только в клювах ничего нет. Не достать им чего-то, я сразу понял. Присмотрелся я в том месте на воде и вижу – там что-то плоское, блестящее.

– А вы не обратили внимания, не было ли поблизости катера или лодки? – перелистнув страницу блокнота, спросил Муни. – На берегу никаких вещей не было? Может быть, одежда или что-то еще?

– Да вроде нет. Точно, не было. Я бы запомнил.

– Продолжайте-продолжайте.

– Вот. Я еще посидел, подождал. Интересно же, что там такое. И когда отлив в силу вошел, гляжу, Матерь Божья, это же автомобиль! – Рыбак запнулся, когда Муни неожиданно нервно хохотнул, что-то перечеркивая в блокноте.

– Не обращайте внимания. Ну-ну?

– Ну, я как повнимательнее разобрал, что к чему, сразу вам и позвонил.

– Хорошо. Спасибо за содействие, – Муни закрыл блокнот и, засунув его в карман пиджака, похлопал рыбака по плечу. – Возможно, вы еще нам понадобитесь, что-нибудь уточнить. Ничего серьезного, пара вопросов для протокола, не стоит беспокоиться. Просто не уезжайте пока никуда из города, хорошо?

– О’кей, договорились. Звоните, если что, мэм.

– Ну, что? Еще новости есть? – спросила Кейт, провожая взглядом перебравшегося под заградительной лентой рыбака, садящегося на велосипед с пустой корзинкой из супермаркета на багажнике и привязанной к раме удочкой. Да уж, наловил себе мужик спозаранку проблем.

– Да ничего хорошего.

– Синиз не приехал? Мне бы оружие получить.

– Пока нет, слава богу, – шмыгнул носом Муни и достал из нагрудного кармана пиджака начатый блистер с таблетками аспирина. – Угощайся. Но имей в виду, у нас тут с алкоголем строго.

– Да это я вчера момент прозевала. Сама виновата.

– Чую, от этой заварушки нам еще всем по шее достанется. Куча проблем и никаких решений. Как добралась, машину нормальную дали?

– Спасибо, вроде едет. Осваиваюсь потихоньку. Но без навигатора пока туговато.

– Привыкнешь, – кивнул напарник, засунув руки в карманы пиджака. – С Чикаго ведь как – он либо тебя сразу принимает, либо огребаешь пинком под зад. Этот город уже давно себе на уме, и фундамента у него нет. Только корни, которыми он вцепился в землю и саму историю. Вот разгребемся, устрою тебе пару экскурсий с достопримечательностями и хот-догами.

– Договорились!

– Короче, кроме этого мужика, тут больше никто и ничего не видел, – снова вернулся к делу Муни, когда они, не торопясь, пошли вдоль берега к «Доджу», который уже успели опустить на землю. – Ни мотива, ни зацепок, ничего. С машиной пока тоже. «Додж Стентон» восемьдесят шестого, та еще хренотень, арендована неизвестным мужского пола позавчера на авторазвале «Хардиш и Бэнгз».

– Так вот нам и зацепка, – оживилась Кейт. – Ездили туда?