Охота на Нострадамуса

Спереди взвизгнули тормоза, и удар экскаваторного ковша «Катерпиллера», крутанувшегося на башне с чудовищной силой, обрушился на едущий перед броневиком джип, отбрасывая его в брызнувшую осколками витрину кафе-пиццерии.

– Твою мать! – заорал водитель, инстинктивно кидая инкассатор в противоположную сторону. Тяжелая машина, вильнув, на полном ходу ухнула в огороженную яму посреди улицы и, взбрыкнув задом с вхолостую вращающимися колесами, заглохла, извергнув из-под капота густые клубы пронзительно шипящего дыма. Переодетые рабочие засуетились, доставая оружие. В задние двери инкассатора тут же вцепился снова крутанувшийся на башне экскаваторный ковш. Сверху раскатисто громыхнуло, и небо обрушилось на улицу шуршащей пеленой ледяного дождя.

* * *

Услышав грохот и звон стекла, по-прежнему не открывающий глаз Дениел выждал на сиденье еще пару секунд.

– Пули.

С улицы донеслись обрывки коротких команд. Хлопнули выстрелы, и несколько стальных пчел с резким хрустом пробили стекло «Доджа» со стороны водителя, пройдя салон по касательной навылет.

– Дети.

Тумцанье бумбокса, резко захлебнувшись, стихло на низкой ноте, послышался чей-то крик.

– Мяч.

О крыло «Доджа» что-то стукнуло, и Дениел выскочил из машины, отработанными движениями срывая с газовых шашек звякнувшие кольца. Одну – в сторону экскаватора, ковшом сорвавшего заднюю дверь инкассатора. Ослепить водителя в кабине, бросившего рычаги и снимающего с предохранителя китайский «инграм». Вторую – в парней у броневика, лишь бы докинуть – ядовитый снаряд, расплескивающий вокруг себя густые клубы дыма, несколько раз перевернувшись в воздухе, с шипением упал в гущу перекрикивающихся людей, суетящихся у развороченных дверей инкассатора. За основной оболочкой кузова их ждал дополнительный встроенный сейф из титанового сплава. Налетчики не зевали. Готовились три месяца, напряжены, суетливы, матерятся по-арабски. Ничего, братья. Нам по пути, но не сейчас. Оружие, спешно вытаскиваемое ими из пакетов, спрятанных в отсеке тарахтящего строительного генератора, тут же открывало стрельбу по окровавленным копам, выбиравшимся из-под покореженного джипа, застрявшего в витрине кафе.

Прыгнув за руль «Доджа», Дениел развернул завизжавшую резиной машину, разбрасывающую колпаки с колес, задом подгоняя ее к броневику, насколько позволяла перерытая улица. По корпусу ударило еще несколько пуль. Давай же, давай! – торопил Дениел шашку с газом. – Действуй! Затормозив и рванув рычажок, открывавший багажник, снова вывалился на улицу.

Мир, отзывающийся криками, воем сирен и гомоном испуганных, объятых внезапным ужасом людей, обволакивал быстро идущего Дениела, словно он перемещался в замедленной съемке. Под ногами мелькнула перепуганная собака, которую истошно звала бросившая тележку бомжиха.

Сбоку грохнуло помповое ружье, в клубящемся дыму мелькнул мужской силуэт в черной скорлупе бронежилета. Один из рабочих-налетчиков упал, неуклюже всплеснув руками. С его головы сорвало каску. Заливалась лаем напуганная собака.

– Шашки, экскаватор, сейф. Шашки, экскаватор, сейф… – сбившееся дыхание змеиным шипением отдавалось в висках. Стекло быстро запотевало.

– Аха-ха-ха-ха! Иисус услышал меня-я-я! – подставив облепленное мокрыми волосами лицо ливню и запрокинув руки, словно сумасшедший, счастливо орал возвышающийся посреди хаоса мужик в коробке из-под холодильника. – День наста-ал!

– …экскаватор, сейф…

Выхватив травматический пистолет, Дениел действовал сосредоточенно и быстро, не концентрируясь на деталях, а стараясь удержать всю картину улицы целиком – хотя давно знал цепочку событий практически наизусть. Стрелял только по ногам. Мир за куском пластмассы, о который колотили капли дождя, выглядел как репортажная хроника, снятая с ручной камеры. Пронзительно визжали девушки-японки в кафе-пиццерии, которых посекло осколками от развороченной полицейским джипом витрины – прямо на том месте, где несколько минут назад завтракал Дениел. Елозя на четвереньках, одна тянула за рукав другую, из-за шока не понимая, что пытается вытащить подругу за сломанную руку, неестественно болтавшуюся в полосатом рукаве окровавленной кофточки.

Улицу сотряс новый взрыв – приближающийся к броневику Дениел оступился, почувствовав, как под ногами содрогнулся асфальт. Из кузова инкассатора повалил густой черный дым, следом в наполненный клубящимися газами и ливнем воздух выпорхнуло несколько кружащихся зеленых банкнот. Захлебывающиеся удушливым газом, разъедавшим глаза, корчившиеся на дороге налетчики, не ожидавшие нападения с тыла, успели подорвать сейф пластидом – самое сложное позади – ему оставалось лишь покидать в «Додж» мешки и поскорее убираться, пока к полицейским не подоспело подкрепление.

Кто-то выстрелил, и Дениел припал на ногу, брызнувшую кровью выше колена. Его заметили, черт! Не зевать, не зевать, не зевать! Вскинув руку, он наугад несколько раз выстрелил в застилавшее улицу марево, не целясь. Ответной пальбы не последовало.

К броневику, быстрее. Вытягиваемый из салона дым, летя навстречу, извивающимися пушистыми щупальцами обволакивал обзорное стекло. Опершись на колено нераненной ноги и подтянувшись на руках, Дениел подался в салон, быстро нащупывая за повисшей на одной петле дверью вмонтированного в корпус броневика внутреннего сейфа запечатанные мешки с кубами плотно подогнанных друг к другу спрессованных пачек. Игнорируя боль, быстрыми движениями стал перетаскивать их из инкассатора в багажник «Доджа». Первый, второй, еще четыре… да сколько же их, господи. А сколько ему было нужно, сколько еще осталось? Немного. Он прекрасно знал цену черте, которую собирался переступить. Вдалеке, быстро приближаясь, завыла сирена. Без паники, все точно по расписанию – это был последний налет, и он должен успеть захватить как можно больше.

За «Катерпиллером», в кабине которого скрючился навалившийся на рычаги мертвый водитель, визжа тормозами, остановилась первая полицейская машина. Из салона выскочили двое и, засев за дверями, нацелили на инкассатор стволы.

– Руки за голову! Лечь на землю! – Над улицей загремел искаженный мегафоном голос.

Игнорируя предупреждение и вытащив последнюю шашку – дымовую, Дениел швырнул ее в сторону экскаватора и, подхватив оставшиеся два мешка, припадая на ногу, торопливо заковылял к машине. Захлопнув багажник и рухнув на водительское сиденье, он резко рванул «Додж» с места. Позади раздалась канонада выстрелов, и заднее стекло автомобиля взорвалось тучей осколков. Дениел что есть мочи вдавил педаль газа и выкрутил руль, бросая визжащую машину за угол и выводя ее из зоны обстрела.

Это был последний раз. Самый последний.

По простреленной ноге полоснула резкая боль, и, с трудом вписавшись в оживленное уличное движение, Дениел согнулся, не выпуская руля, только сейчас в полной мере ощутив, как он устал. Устал скрываться, грабить. Устал все делать один. Ничего, осталось еще немножко потерпеть. Совсем чуть-чуть. Осталась пара небольших штрихов, и с нервотрепкой покончено.

Настал черед самого ржавого и маленького винтика.

Смита.

* * *

Разгрузив машину на складе в одном из заброшенных ангаров в доках, служивших ему временным пристанищем все последние месяцы, Дениел как мог, наскоро обработал рану, благо пуля прошла навылет, повредив мягкие ткани, перебинтовал ногу, воспользовавшись припасенной как раз на такой случай аптечкой, переоделся и снова направился в город, подкарауливать Смита у выхода из офисов в Централ. Встав за одной из колонн поближе ко входу, Дениел следил за людьми на сырой улице, прятавшимися под колпаками зонтов, которые разноцветными пятнами городского калейдоскопа сновали туда-сюда. Наблюдая за улицей, он краем глаза зацепил витрину газетного киоска – с момента ограбления прошло уже достаточно часов, хотя вряд ли еще напечатали. Да и ничего нового для него газетчики там придумать уже не смогут. Дениел поднял глаза на бронзовую фигуру засиженного голубями орла, раскинувшего над стеклянными дверями холла крылья, сжимавшего в когтях выпуклый циферблат круглых часов. Рабочий день закончился полчаса назад, и мимо караулившего Дениела проскользнула добрая половина сотрудников, спешащих по домам или скоротать вечерок за стаканчиком, которых он за последние дни слежки успел более-менее запомнить в лицо. Внутреннее напряжение росло с каждой новой проходящей минутой. А если он сегодня не явился на работу, что тогда? Ломиться к нему на квартиру ни в коем случае нельзя, так как это наверняка серьезно повредит линию вероятности и сдаст его самого с потрохами. Черт!

Смит вышел последним. Настороженной, крадущейся походкой выглядывающего из норки зверька. Зализанный, с крысиной мордочкой, не умеющий носить хоть и дорогущий, но мешком висящий на долговязой, неуклюжей фигуре офисного планктона костюм. В руке чемодан, под мышкой газета. Вовремя заметивший появившуюся на пороге цель, Дениел успел попятиться за колонну, отметив про себя, что бывший университетский приятель заметно постарел и осунулся. Так тебе и надо, крыса. Это еще цветочки! Миновав кружащиеся двери холла, Смит потоптался на улице и, облизнув тонкие губы, вскинул руку, с облегчением бросаясь наперерез катящему вдоль обочины такси. Открыв дверь и занеся в салон ногу, он открыл было рот, собираясь назвать адрес, но подавился на полуслове, ощутив, как под левую лопатку пиджака ткнулся короткий пистолетный ствол.

– Дернешься, убью, – глухо предупредили сзади.

– Ты? – Удивление получилось фальшивым. Смит его явно ждал, наверняка боялся и вздрагивал при каждом шорохе все последние несколько дней, зная, что Дениел придет за ним. Зная, что он последний.

– Закрой дверь и отпусти машину. Идем.

– Что ты задумал? Постой, – бессвязно забормотал Смит, послушно переставляя неуклюжими длинными ногами, пока Дениел, стараясь не светить пистолет, волок его от покатившего дальше по улице такси к «Доджу».

* * *

Это была последняя ночь в «штаб-квартире», и пленника можно было привезти сюда. К тому же еще оставалось хоть как-то замести следы и вдобавок избавиться от машины. Конечно, эти предосторожности, может, и остановят копов, но вряд ли тех, кто придет за ними следом. Но отсрочка у него есть. Ему надо уехать на парочку дней из города, переговорить кое с кем, а за это время ищи-свищи. Может, и поуляжется.

– Сворачиваешься? Я погляжу, ты времени зря не терял, – шмыгнул носом привязанный к офисному стулу на колесиках Смит, наблюдая за Дениелом, который в сторонке возился с нагромождением банок со строительной краской. Под глазом клерка набухал багровый синяк. Из разбитой нижней губы, стекая по подбородку, на рубашку капала кровь. Смит облизнулся, морщась от боли. – Давно не виделись… друг.

У него сильно стучало в висках, и Смит не помнил дорогу сюда. Память отзывалась обрывками. Что это, ангар? Склад? Заброшенный съемочный павильон? Редкие крики чаек, долетавшие откуда-то снаружи, и натужный скрип дерева под полом напомнили еще кое о чем. Доки. Ехали долго. Выходит, Дениел его чем-то усыпил по дороге. Глаза слезились, и неприятно щипало ноздри. Во рту стоял солоновато-металлический привкус крови. Одна рука пленника была крепко привязана изолентой к подлокотнику кресла, так что посинела затекшая кисть, другая – к спинке за спиной. Смит мысленно выругался – расчет был точным, его связали так, чтобы он не мог дотянуться до правой руки.

– Друг? Друг?! – Отбросив ведро с густо выплеснувшейся на край стены краской, Дениел подскочил к стулу с привязанным Смитом и, схватившись за подлокотники, посмотрел тому в глаза. – Тогда скажи мне, друг, где ты был, когда убивали мою жену?! Изнасиловали, а потом зарезали, позволив тому чудовищу похоронить нашу дочь заживо, а? Тебя спрашиваю! Где ты был? Отвечай! Когда ты продался? Сколько они тебе предложили? Кто больше?

Ногой оттолкнув от себя откатившийся стул, под которым захрустело битое темно-синее стекло, Дениел сорвал крышку с очередного ведра краски и резкими движениями стал снова обливать стену, напротив которой сидел Смит. Увидев, что замазывает его похититель, пленник почувствовал, как задрожали колени.

– Черт, Ден, да ты окончательно съехал, мать твою, – разбитыми губами пробормотал Смит, с тревогой и удивлением наблюдая за его действиями. Черт! Ах, если бы он мог только дотянуться до привязанной за спиной правой руки. Смит скосил взгляд влево, где на стене в красном пожарном ящике среди прочего инвентаря висел колун на длинной деревянной ручке. Не дотянуться, не достать, не пошевелиться! Ловко же он его обездвижил. Треклятый сукин сын! – Какого черта ты делаешь? Это же не серьезно, да? Тебе нужно успокоиться, спустить пары. Давай рванем, прошвырнемся, раздавим пару пива и все обмозгуем как следует, цепанем девок, наконец. А? Что скажешь? Ты и я, как в старые добрые времена. Смотри на меня, я с тобой разговариваю! Ты! Чертов псих!

Отбросив последнее пустое ведро, откатившееся в угол ангара, Дениел отошел от стены, внимательно оглядывая перемешанные брызги и пятна краски, пачкающие поверхность от пола до потолка – словно огромную картину безумного авангардиста.

– Ты забыл про Братика, – не оборачиваясь, Дениел удовлетворенно кивнул и, подойдя к пожарному ящику, открыл его, сняв с креплений колун. Покачал в руках, пробуя вес. – Трое навсегда.

– Про Братика? А, про Братика, – испуганно замямлил Смит, вжав голову в плечи, когда Дениел пошел в его сторону, закинув топор на плечо, словно дровосек. – Я не знал. Я честно ничего про него не знал. Богом клянусь.

– Новый офис на двадцать втором этаже и сразу же неисправный лифт – странное совпадение, не находишь? В наши дни «отисы» просто так и сыплются с неба, прогнозов не напасешься, – не обращая внимания на пленника, Дениел прошел мимо и стал методично крушить вытянутые ультрафиолетовые светильники, установленные на равном удалении друг от друга на треножных штативах вдоль стен всего помещения.

– В конторе есть пара толковых ребят-мозгоправов, они тебе помогут. Мало ли, с каждым бывает. Ну, перенервничал, перепил, – беспомощно вертя головой, Смит пытался поймать взглядом находящегося позади Дениела, вздрагивая при каждом звоне бьющегося стекла. – Только остановись, ты же не хочешь наломать дров, а? Ведь не хочешь. Ден… Дениел?

Резко наступившая тишина оглушила до смерти перепуганного пленника. Он несколько раз дернул головой из стороны в сторону, прислушиваясь, словно суслик, высунувшийся из норы.

– Дениел, ты где?

Упершись кончиками испачканных известкой туфель, под которыми захрустело стекло, в пол, он мелко засучил ногами, пытаясь развернуться – натужно сопящий, изо всех сил воевавший со стулом, связанный в нелепой позе Смит напоминал мистера Бина, угодившего в очередную комическую переделку. Но пленнику сейчас было плевать даже на разорванный пиджак от «Барбери». Страх, животный, атавистический ужас предчувствия неотвратимо надвигающейся смерти пробирал его до мозга костей.

За спиной никого не было. Только разбросанные тут и там покореженные арматуры штативов и россыпи темно-синего и фиолетового стекла на бетонном полу, словно на поляне незабудок.