Определённые параметры

– Да, Ника, через месяц уже все листья станут жёлтыми. – Он глянул, мельком, ей в глаза и снова переключил внимание на дорогу.

– А когда мы поедем к другим бабушке и дедушке, осенью или на новый год? – Она глядела в отражение зеркала, ловя взгляд отца.

– Я не знаю, пока. – Отец посмотрел на маму Вероники, и они обменялись взглядами.

Он стал смотреть то в боковые зеркала заднего вида, то куда-то вверх, будто там был светофор, хотя они ехали по загородной дороге.

– Осень, листья, комары. Папа, ты никогда не обманывал свою маму. Какое лечение будет у меня в этот раз? – Она положила свою ладошку на его плечо, а затем погладила.

– Новая технология, экспериментальное лечение, больше нет никаких вариантов. – Словно загипнотизированный проговорил он эту фразу и, включив сигнал поворота, остановился на обочине.

– Ты что, мы же договорились. – Мама оборвала фразу, испуганно посмотрела на мужа, а затем оглянулась через плечо на Веронику. – Всё хорошо, дочка.

– Всё хорошо, папа, поехали. – Ника снова стала смотреть в окно.

Проводить подобные манипуляции она научилась недавно, и даже не обращала на это внимания, как будто это умеют делать все люди по умолчанию.

Через несколько дней начались новые обследования в институте, а затем её положили на операцию.

Операции, как таковой, не было. Она полулежала на большом и мягком кресле. В кабинете было много экранов, светящихся кнопок, проводов и прочего оборудования. Девочка сравнивала это с кабиной пилотов космического корабля из мультфильмов. Единственное, что ей не понравилось тогда во всей этой истории, так это то, что её остригли и побрили наголо.

На голову надели шлем, необычной формы, с присоединенным к нему многожильным кабелем, а к точкам на руках и ногах, дополнительные провода с присосками как на электрокардиографии. Процедура длилась очень долго, она несколько раз засыпала, а картинки перед глазами менялись как слайды, каждую секунду.

Ещё две недели после этого она жила в институте. Её обследовали, брали анализы и пытались что-то узнать об общем состоянии и восприятии ситуации. Никаких изменений она не заметила, кроме полного прекращения головных болей. Поначалу это радовало, но она быстро привыкла. Здоровье – оно как счастье. Когда оно есть, то его не замечают.

Вероника вернулась домой и они стали ездить по гостям, устраивать встречи с её подружками и всеми родственниками.

Уже потом, со временем, она стала вспоминать какие-то моменты из жизни в институте, которые сразу после операции и выписки словно стерлись из памяти.

События эти были связаны с другими детьми, которых она встречала в коридорах, когда её водили на обследования. Она не помнила их лиц и не знала имён. Но все они были её ровесниками, судя по росту и другим, известным только детям, отличиям. То, что все они прошли ту процедуру лечения, она поняла по их свежевыбритым головам.

– Пойдём ужинать, твой дружбан соорудил царский стол. – Воспоминания прервал подошедший со стаканом виски в руках, Макс. – Как себя чувствуешь?

Ника посмотрела сначала на стакан в его руках, а затем ему в глаза.

– Присядь, пусть провалится. Я сейчас вспоминала институт. – Она похлопала ладонью по скамье рядом с собой, указывая ему место. – Ты помнишь других детей, таких же выбритых как мы?

Макс присел рядом и допил остаток виски. Он никогда не задумывался об этом и старался не вспоминать.

– Поначалу я вообще ничего не помнил. Очнулся уже дома, и мама сказала, что я был не в себе последние две недели. А потом память стала восстанавливаться, и я стал вспоминать, причём настолько чётко, каждую минуту после операции. Да, там были ещё дети, две девочки и пацан. Лица их не помню, но помню всё остальное.

– Это как, то помню, а то не помню? – Она повернулась к нему и заглянула в глаза. – Весной память лучше, чем осенью?

– Так, не делай со мной свои штучки! – Макс резко встал, и пошёл к дому. – Пошли, там просто ресторан!

– Какие штучки, я просто помогаю тебе вспомнить. – Она встала и пошла следом.

Макс остановился и, дождавшись, захотел провести пальцами по её волосам.

– Милая, не сейчас. – Он попытался соорудить что-то наподобие томного взгляда и улыбки.

– Не сейчас и никогда! – Она убрала его руку и стала серьёзной. – Даже не думай об этом.

– Ага, зато своему дружку ты улыбаешься! – По лицу и интонации Макса чувствовалась неуравновешенность и злоба.

– Знаешь, парень, даже если он и мечтает о том, чтобы затащить меня в постель, то хотя бы не ломает для этого жалкую комедию! – Ника обошла Макса по тропинке к дому, толкнув его плечом. – За нами охотятся, а ты думаешь об одном!

Когда они вошли в дом, ароматы приготовленных блюд заставили их сменить риторику.

– Ты просто волшебник! – Ника посмотрела на сервированный стол, бутылки с алкоголем и, главное, что её поразило, разнообразием закусок и горячих блюд. – Зачем столько?

– Ничего страшного, что не съедим, завернём в фольгу и возьмём с собой. – Марку сиял от счастья. Он был честолюбив и наслаждался похвалой.

Макс перестал сердиться и с довольным лицом уселся во главу стола. Во время еды каждый сказал по тосту за их встречу, удачу и свои иллюзии в желаниях побыстрее закончить всю эту историю.

Огромный кожаный диван и телевизор на половину стены в холле были отличным дополнением к вечеру.

– Давайте посмотрим последние новости. – Ника начала искать по каналам. – Должно же хоть что-то быть о том складе.

– Там всё чисто. Вряд ли хозяева станут заявлять в полицию. – Макс ковырялся в зубах зубочисткой и, в промежутках этого увлекательного занятия пил коньяк с конфетами. – Лежат себе, ровненько на поддоне, замотанные в стрейч.

– А дедушка на проходной? – Ника посмотрела на Макса и, выражение неодобрения его видом и поведением появилось на её лице. – Что с ним?

– Откуда я знаю. – Макс взял у неё пульт и стал переключать каналы. – Я запер склад, повесил ключи в сторожку, а он дрых на диванчике. Я закрыл ворота, двери и смылся оттуда, поскорее.

– Фуф, я подумала, что ты и его упаковал. – Ника откинулась на спинку дивана и улыбнулась.

– Знаешь, подруга, я может, и убиваю кого-то, временами, и характер у меня скверный, я это и так знаю. – Макс стал серьёзным. – Но я не сволочь.

– Извини, Максим. – Она встала и, потрепав его по волосам, пошла на кухню. – Помогу с посудой Марку. Кстати, скажи, в какой момент ты понял, что он такой же, как мы?

– Всё просто. Каждый из вас делает определённые жесты, движения. Они настолько незаметные, что их не видит обычный человек. Вы и сами этого не знаете за собой. – Макс развалился на диване и, потянувшись, закрыл глаза. – Я здесь буду спать.

– Мне нужно позвонить родителям. – Ника посмотрела на Макса. Тот приоткрыл один глаз, посмотрел на неё, и снова закрыв его, повернулся на другой бок.

«– Странно, – подумала она, – ведь нас могут отслеживать по геолокации телефонов, Максу это известно лучше меня, он только что с фронта. И он так спокойно к этому отнёсся».

Марку уже прибрался на кухне, словно там было всего пару грязных чашек из под кофе.

– Какой ты умничка. – Ника зашла на кухню. – Ты работал в ресторане?

Марку протирал стеклянную столешницу бумажным полотенцем.

– В детстве, когда мы жили в Будапеште, вернее рядом городок есть, там жили. Так вот, у нас было много родственников, которые почему-то ели у нас дома. Возможно, они платили за это маме. И я помогал готовить, убирать за ними на кухне, мыл посуду, там и научился. Потом, после операции, я остался в России, у отца. Хоть он и занимает высокую должность, я считал нужным самому зарабатывать себе на развлечения, поэтому лет с четырнадцати подрабатывал в ресторане. – Марку присел на стул, и устало опустил руки на колени.

– А потом решил, что можно зарабатывать другим способом. – Ника не прониклась участием или поддержкой к Марку. – Макс мог открутить тебе голову за пару секунд, если бы обстоятельства начали складываться хоть немного не по тому сценарию, по которому пошли.

– Ты сама спросила про мои навыки готовки, а кому и как зарабатывать, это его дело. – Выпитое спиртное, дало храбрости парню, но продолжать он не стал.