Определённые параметры

– Я не знаю адреса. – Прошипел парень.

Макс зашёл за спину и, резанул ему ножом по горлу.

Кровь хлестнула фонтаном, а несчастный повалился на пол.

– Ты что тут устроил! – Закричала вошедшая в склад Ника. – Да ты псих, Макс!

– Они не хотели говорить адрес своего хозяина. А я всего лишь хочу выжить. – Он подошёл к ней и посмотрел в глаза. – Любой из этих головорезов, отправил бы нас на эшафот, даже не раздумывая.

– Пора уходить. – Макс оглянулся на Марку.

– А с ним, что будем делать?

– Он пойдёт с нами. – Ника махнула рукой Марку. – Пошли, пока не поздно.

Парень встал и пошёл к выходу. Он был серо-жёлтого цвета, а когда проходил мимо лежащего в луже крови человека, потерял сознание и упал на пол.

– Этого ещё не хватало! – Макс поднял его, закинул на плечо, и понёс в микроавтобус. – Уезжайте, я приберусь здесь. Не думаю, что их, так называемый хозяин, что-то сможет сделать сейчас, когда лишился своих бойцов. Мы найдём его позже.

– Я отвезу Марку и вернусь за тобой. Полчаса тебе хватит?

– Думаю, да.

***

– Что это за дом? – Ника вошла в просторную прихожую и оглядела высокие стены с лепниной по потолкам и витражными арочными окнами.

Следом зашёл Марку, неся большую сумку с купленными продуктами и прочими необходимыми вещами. Он даже присвистнул от восторга.

– Это дача моего командира, который мне многим обязан. – Макс вышел из боковой двери, ведущей на кухню и, посмотрев на черноволосого парня, добавил. – Неси еду в холодильник.

Вечерело и, тишина дачного посёлка казалась больше подозрительной, чем спокойной. На втором этаже оказалось аж четыре спальни, причём полностью меблированных. А удлинённый холл, продолжавшийся от прихожей до эркера на первом этаже мог вместить даже небольшую свадьбу.

Марку обмывал вакуумные упаковки, протирал их бумажными полотенцами и, бережно раскладывал по полкам холодильника. В кухню вошёл Макс, приподнял брови, глядя на расторопного Марку и, покачав головой в стороны уселся на деревянный резной табурет.

– Слушай, Маркус, кто ты по национальности? – Он выбил зубочистку из стаканчика на столе и, непрерывно цокая языком об зубы, начал ковыряться ею во рту.

Марку закончил укладывать продукты, бережно закрыл дверцу холодильника, установил нужную температуру и, улыбаясь, повернулся к Максу.

– Моё имя – Марку, мама у меня – румынка и, детство я провёл, в деревне под Будапештом.

– Не кипятись, парень. Вы купили что-нибудь, выпить? – Максим встал и подошёл к холодильнику. – И лимонаду какого-нибудь.

– Я думаю, что в таком доме должен быть и бар, и погреб с компотами. – Марку принялся наводить порядок на столе. – Твой командир явно не из бедных слоёв общества.

– Ну, берегись, мошенник. – Макс засмеялся и отправился в холл, где у одной стены он видел камин и английский комод с баром.

– Чем занимаешься? – В кухню вошла Ника и, первым делом заглянула в холодильник. – Надо что-нибудь, приготовить на ужин.

– Я уже готовлю, вы можете отдыхать. Там, кстати Макс ищет выпивку. – Марку шуровал на кухне с таким видом, что девушка решила не мешать ему.

Она вышла во двор и, пройдя по выложенной, плиткой, тропинке в сад, остановилась у чудесной беседки. Белоснежные колонны, выполненные в греческом стиле, опутанные плющом и диким виноградом, создавали атмосферу чеховских рассказов, а чёрная, кованая скамья навевала дух романтики классицизма.

Вероника сорвала веточку чабреца, что укрыл ковром искусственную горку и, втянув аромат травы, присела на скамью.

В детстве, ещё до болезни, она проводила много времени в пригородном посёлке, у её бабушки и дедушки. По утрам, в открытое окно доносились звуки природы, они будили её своим необычным разнообразием. Со всех сторон, в стерео режиме кричали петухи, редкие собаки, лаяли на прохожих и проснувшихся кошек, а голоса птиц, названий которых она тогда ещё и не знала, создавали фон всему этому звуковому великолепию. Вероника закрыла глаза и, перед глазами возникла картина из прошлого.

– Проснулась, милая? – В комнату вошла её бабушка и, раскрыв окно настежь, отворила и тяжёлые, искусно расписанные ставни. – Сегодня приедет доктор из «района», расскажешь ей, что тебя беспокоит.

– Доброе утро, бабуль. – Маленькая Вероника уже перестала бояться врачей, и слова бабушки на мгновение дали ей ещё одну надежду, что эти невыносимые головные боли скоро прекратятся.

Послышался звук подъезжающей машины, и скрип калитки. Девочка спрыгнула с постели и, подбежав к окну, закричала: – Мама приехала!

Бабушка, хлопнув себя по лбу ладонью, засеменила переваливающейся походкой встречать дочь, а Вероника смотрела в окно, зайдёт ли ещё кто-нибудь, во двор. В калитку зашёл папа, неся сумки с вещами и продуктами. Девочка, отодвинув занавеску, перелезла через подоконник и спрыгнула прямо в палисадник с незабудками и другими цветами.

– Папа! – Она, даже не глядя под ноги, перепрыгнула через заборчик палисадника и оказалась в объятиях своего отца. – Что ты купил?

– Здравствуй, Ника. – Отец поцеловал её в щёку и поставил на тропинку, ведущую к крыльцу. – Знаешь, я думаю, что когда тебе исполнится лет, эдак, пятьдесят, а мне уже будет за семьдесят, ты будешь встречать меня этими же словами!

– Да, хотелось бы. – Она взяла два небольших пакета с продуктами из сумок и, пошла по тропинке. На её глазах появились капельки слёз. – Хотелось бы дожить до пятидесяти.

Отец взял сумки, и они молча пошли к дому.

– Всё будет хорошо, Ника, я тебе обещаю.

Она слышала эту фразу уже много раз, и не предавала ей значения. Если бы обещания взрослых выполнялись в действительности, то уже должен был быть результат. Обследования и какое-то лечение не приносили никаких признаков того, что болезнь можно победить. Она часто подслушивала разговоры родителей за стеклянной дверью кухни, когда они думали, что она уже спит. Исследования показывали, что у неё генетическое заболевание, для которого пока нет лечения. Приступы головной боли становились всё чаще и интенсивнее, что говорило о том, что болезнь прогрессирует, а лечение не помогает.

После обеда Вероника играла с котятами под раскрытыми окнами кухни. Ей стали слышны фразы с её именем, родители обсуждали что-то с дедом Вероники. Тот явно был против, и к нему присоединилась бабушка.

– Другого выхода нет. – Говорил, почти срываясь на крик её отец. – Профессор сказал, что в ином случае ей осталось не больше полугода!

Мама заплакала, а бабушка стала что-то бормотать.

– Я принял решение. – Отец девочки подошёл к окну и, одернув занавеску, посмотрел во двор. – Она моя дочь и другого выхода у нас нет.

Ника спряталась под наличник окна, чтобы её не было видно. Ей очень хотелось узнать, что будет дальше. Дальше ничего интересного уже не говорили. Дед, что-то бормоча себе под нос, взял со стола самовар двумя руками и отправился во двор. Мама и бабушка стали что-то обсуждать по домашним делам. Никто не хотел возвращаться к разговору. Отец поставил все точки над" i».

Вероника взяла на ручки обоих котят и, присев на корточки, вышла к крыльцу встречать дедушку с самоваром.

– Верунчик, сейчас самовар будем топить! – Дед надел на ноги калоши и, покашливая, спустился с крыльца во двор. – А ты, потом, сорви листиков, смородины, для чаю.

– Хорошо, дедуль. – Ника выбросила все плохие мысли из головы и, отпустив царапающихся котиков на траву, побежала мыть руки.

За последние два года, постоянные мысли, о её болезни и возможном выздоровлении, становились просто, частыми, а затем и вообще, просто, приходящими. Она научилась бороться со стрессом, просто, не думая о плохом, переключаясь на то хорошее, что у неё было, что бывает, наверное, только у детей.

Наутро, позавтракав и, попрощавшись с бабушкой и дедом, она, с родителями, поехала в город. Никаких разговоров между родителями о её дальнейшем лечении не было, а узнать очень хотелось.

– Скоро осень, да, папа? – Вероника посмотрела в окно, а затем в отражение зеркала заднего вида прямо в глаза отцу.