Год Крысы

– Знаете, коллеги, я думаю в наших силах позвать «Год Крысы».

Павел и важные женщины остановились. Он обернулся, чтобы проверить, не показалось ли ему.

– Вы сказали: «Год Крысы»?

– Оу, – Сергей шлепнулся обратно в кресло и победно вытянул ноги, – вы знаете их, да?

– Сергей, вы что, смеетесь? – лицо Павла изменилось, давно оно не ощущало искреннего счастья. – Откуда вы…

– Я и мои коллеги считаем, что это вполне возможно. На это уйдет какое-то время, но…

– «Год Крысы»? – важные женщины переглянулись между собой; эти два слова заставили их задрожать. – Тот самый «Год Крысы»?

– Тот самый, – ухмылялся Сергей.

– Д-да, коллеги, – Паша поправил прическу, – наше агентство и дружеские нам организации располагают достаточным количеством контактов, даже для букинга такого артиста.

– Это невозможно! – не верил Павел своим ушам. – Они же распались давным-давно. Пропали! Будто бы сквозь землю провалились. С чего вы решили, что они вообще живы? А самое главное – что захотят выступать на фестивале?

– Поверьте мне, Павел, – прозвучал саркастичный голосок Сергея, торжествующий на разбитом скепсисе важных людей, – мы способны находить общий язык с такими артистами. Но нам понадобится время на подписание договора, переговоры еще… Вы знаете этих музыкантов нелюдимых. По сто лет от них ответа ждешь и не дождешься. Они как раз прекрасно вписываются в концепцию фестиваля, которую описал Паша.

– Разумеется, – улыбнулся Паша. – Они могут стать секретным хедлайнером. И-или еще лучше. М-мы пустим слух о том, что они возвращаются. Уже вижу заголовки, многочисленные посты. Не удивлюсь, если и-и-из других стран приедут люди.

Важные люди переглянулись между собой и даже шептаться не стали, Павел сказал за троих и за компанию:

– Ладно. Если вы гарантируете участие «Года Крысы», то тогда, коллеги, – Павлу тяжело давалась это обращение к нам, устал он от наших обликов ехидных, – давайте заключать договор.

– П-павел, у нас нет времени на гарантии. П-п-переговоры могут идти достаточно долго. Все-таки артист не из простых. От себя могу сказать, что Сергей и Федор сделают все возможное, чтобы «Год Крысы» стал главным гвоздем программы.

– Главное не в гроб, – засмеялся я. К счастью, никто не услышал.

– Девочки вышлют документы вам на почту, Паша. Сергей, – Павел протянул ему дрожащую руку, – был рад познакомиться с вами лично. И надеюсь, что наше сотрудничество будет плодотворным.

– Никаким другим оно быть и не может, – они пожали друг другу руки. – Паша, мы еще нужны с Федей?

– Нет-нет, дальше я справлюсь, – Паша светился от счастья и не скрывал этого. – Спишемся позднее, хорошо?

– Ага, – ответили мы ему и вышли из переговорки.

До тех пор, пока наши тела не оказались за пределами бизнес-центра, мы молчали. Я не хотел развеять магию, витающую вокруг нас. Поразительно, как спустя столько лет у Сергея получается оказывать влияние даже на людей, специально выращенных для отказа или обмана. На мгновение мне показалось, что шансов нет и следующие три месяца мы будем сводить концы с концами; придется жить на подработках, у друзей на кухне или съемках. Или еще хуже – занимать у родителей, чтобы хоть как-то прокормиться. Но нет, ситуация перевернулась, и Сергей, как матерый боец, положил соперника на лопатки. На то потребовалась пара заветных слов.

– А что такое «Год Крысы»? – решился спросить я.

– Ты не знаешь их? – удивился Сергей. – Е-мае, ты такое пропустил. Разве не помнишь ту песню, которая, ну… Блин, забыл, как напевается. Ну, та самая. Пам-пам… Ладно, неважно. Узнаешь.

– Что теперь делать-то? – строил я из себя дурака или не строил.

– Надо выйти на «Год Крысы», – мы закурили около метро, не боясь полицейских или вездесущих цыган, защищали нас наши серьезные физиономии. – Есть у меня знакомый, кто делал им концерт в Питере. Спрошу у него. Ты сам пока поищи – группа Вконтакте, статьи, интервью. Что угодно. Нам сейчас необходимо хоть как-нибудь, но выйти на них. От этого, как ты мог понять, зависит наше трудоустройство на ближайшие несколько месяцев.

– Свечку поставить нужно, – сказал я и тяжело выдохнул.

3.

К сожалению, словами себе жизнь не обеспечишь. Паша еще долго пытался подписать договор и получить первый транш для нас, но клиент был непоколебим: покажите нам живой «Год Крысы», а потом поговорим и заплатим. Мы с кропотливым усердием взялись за поиски, хватались даже за самые мелкие наводки. Связывались с людьми, которым посчастливилось обменяться хотя бы парой слов с группой перед их выступлением, чтобы узнать, где их искать. Питерский контакт Сергея отказался с нами общаться, он давно ушел из индустрии и возвращаться к ней не хотел. Он устал и хотел спокойствия, а мы склонились над ним как темные тучи в райском саду. В панике тот стал палить из ружья в небо или, иными словами – бросил нас в черный список. Сергей свой путь держал с помощью телефона: в свободное время он звонил старым друзьям и после двухминутного приветствия раскрывал карты. Приходилось работать аккуратно, спрашивать издалека – всегда может объявиться уникум, способный взять инициативу в свои руки и сделать предложение еще лучше.

– «Год Крысы»? – неслось из телефона. – Они так торчали, что наверняка уже давно померли.

– Ну ты, конечно, вспомнил, Серега, – хихикал абонент, – Год Крысы, блин. Решил очередную могилу раскопать? Ты бы новые имена открывал, а то на твоем фестивале пятый год одни и те же.

– А-а-а-! – верещала женщина из динамика. – Я помню их выступление в 2007-м, когда они в самой форме были. Никогда так не танцевала в жизни, мой парень ногу себе вывихнул посреди дискотеки и откосил так от армии. Вот дела, надо переслушать. А что ты планируешь?

Сергей не расстраивался и продолжал листать телефонную книжку. Ему повезло выпросить почту у давних друзей ценой бесконечно долгого разговора, но ответа с нее можно было ждать месяцы, годы. Попадет в спам – вообще не дождаться. Но как я и сказал ранее – словами сыт не будешь. Пришлось искать средства для выживания на ногах, попутно, словно крот, копаться в массивах всемирной паутины. Друзьям я только торчал, брать новые долги было не у кого. На новую работу меня не хватит, но, на всякий случай, я разослал клич знакомым киношникам, надеясь, что у них появится пара тысяч взамен пары рук. Оставалось только просить денег у родителей. Я собрался с духом и набрал матери:

– Да, конечно, приезжай, – резко ответила она. – У отца душа буквально болит. Ты не звонишь, не пишешь. Переживает.

– А ты?

– Да что за тебя переживать-то? Настрадаешься – напишешь.

Дорога до дома родителей заняла несколько часов. Электричка мчалась в глубины Подмосковья, где давно не ступала моя нога. Расположившись один, словно царь, на скамейке, я раскрыл ноутбук и стал искать информацию о группе. Что это вообще за «Год Крысы»?! Оказалось, что у группы есть скудная страница на Википедии:

Год Крысы – сибирский рэп-проект, основанный в 2003 году студентами медицинского училища Женей Алеевым (Жека), Леонидом Костровским (Костер) и Эдуардом Старшиновым (DJ Энурез).

В одном из интервью участники группы утверждали, что музыкой они начали заниматься давно и "Год Крысы” не был их первым проектом. В 2004 году Алеев, Костровский и Старшинов пишут саундтрек к фильму “Манту”, чем привлекают к себе внимание главного редактора журнала “Сибиряк” Валентина Косыгина: “… и не отпускает музыка. В какой-то момент кажется, что она сильней картинки. Да, у вас перед глазами люди колются, но в то же время вы слышите – уже давно!”.

В 2005 году, отойдя от экспериментальной музыки, “Год Крысы” впервые дает выступления под своим названием. Сами участники коллектива объясняют его так: “Есть черная полоса, есть белая. У кого-то черная чаще, у кого-то белая. А у кого-то все давным-давно превратилось в вечный круг внутри собственной головной клетки. Год Крысы – это когда ты осознал, смирился, а теперь еще и о**ел, и устраиваешь торжества в честь этого”. В том же году выходит первый альбом группы, радушно встреченный критиками. В 2009-м группа выпускает свой последний альбом, вместе с чем объявляет о закрытии проекта.

Дискография:Пара Це Мотала (2005), Год Крысы (2006), Явление радости (2009).

Несколько интервью, пара десятков живых выступлений, снятые на VHS и камеры кнопочных телефонов. И тысячи преданных фанатов, заполонившие форумы и ищущие повод при любом случае заявить о том, как сильно им нравится «Год Крысы» и что лучше группы в России больше никогда не будет. Музыканты внешне из себя особо ничего не представляли: молодые ребята с короткими волосами, скулами, синяками под глазами, прыщами, легкой щетиной на местах, кривляющиеся на камеру. Люди гордо обменивались пленкой с выступлений: вот первый вокалист, высокий и тощий, истошно кричит, приобретает образ волка под луной; второй корчит пальцами ни то знак мира, ни то ножницы; диджей попивает спрайт из двухлитровой бутылки на заднем плане. Под каждым фото баллада о неведомом ранее счастье, об откровении, что наступало на счастливчика после аплодисментов. Альбомов на стримингах найти не удалось.

Группа в Вконтакте оказалась давно заброшенной. Несколько постов с вырезками из городских газет, раздел «Досуг», фотографии из подъезда, где ребята щелкают семки и дуют водный. Два альбома в аудиозаписях и все. Ни контактов, ни намеков на обратную связь. Видимо, группа похоронила себя сама, отказавшись от внешнего мира навсегда. В самый неподходящий момент на телефоне закончился трафик.

– Ладно, – думал я, – у родителей скачаю, на обратном пути послушаю.

Далекое родное Подмосковье, сколько лет меня здесь не было. Пруд около вокзала вонял нечистотами и давно зарос мутной пленкой. Около платформы продавали букеты; никто их не брал, никто не хотел сделать человеку приятно. На лавочках распивали пиво опасные компании, толпа с вокзала обходила их стороной. Гости из республик окружили железные пути своими магазинами с продуктами, выпечкой и шаурмой. Я незаметно пробрался через толпу уставших рабочих и по детской привычке спрятался в глубине дворов, в тени хрущевок и бараков, которые все никак не снесут. Пустырь, где в детстве мы играли в прятки, превратился в замок будущей новостройки. Ее строили на костях собак и сдувшихся футбольных мячей. Исчез мой юный страх попасться в руки полиции – еще год, и я перестану быть им интересен. Садилось солнце, всплывал свет в окнах. Доносился шум из проезжающих мимо машин, под ними сотрясалась земля. Кутеж начинается в будни.

Дверь была открыта. Встретили меня огромный серый кот и рыжая собака. Я обнял их крепко-крепко и на душе стало спокойно. На кухне брат с отцом вслух читали книгу. Видимо, они не слышали, как открылась дверь; а будь это маньяк – что тогда? Отец стоял над моим братом, следил, чтобы тот с усердием произносил слово за словом.

– Что читаете? – поинтересовался я.

– «Чучело»! – радостно ответил брат; как не радоваться – брат пришел! – можно от книги отвлечься. Изменился Кирилл, исчезли худые черты лица. Он потолстел за эти годы, сидя на диване перед телевизором, длинные кудрявые волосы стали сальными, короткими.

– Оу, Федя! – завыл отец и бросился меня обнимать. – Сто лет тебя не видел. Ты как?

– Так-сяк, раскис немного.

– А почему раскис? Чай будешь? Может, кофе?