Старые долги

Экспедиция не была секретной на сто процентов, просто она не очень афишировалась в научных кругах и не освещалась по новостным каналам. Для всех это было просто изучение неизвестной и во многом странной третьей планеты в системе Аллюра. Результатами экспедиции вряд ли кто-либо смог бы воспользоваться для усиления своей военной мощи, да и сам мир был далеко не из тех, что стоило бы колонизировать.

Но в один из дней, ближе к завершению экспедиции, когда уже практически все данные были переданы в архивы Академии для изучения, а все более или менее ценные образцы погружены на борт, группа из семи учёных и двух военных обнаружила на планете явные остатки цивилизации. Это было настолько неожиданно, что учёные попросили продлить сроки экспедиции.

Однако, для дальнейшего изучения требовалось соответствующее оборудование, которого на «Мечте» всё равно не было. И в Академии наук решили, что пусть уж лучше «Мечта» возвращается, а позже на Третью Аллюра будет направлена полноценная и соответствующим образом оснащённая экспедиция из нескольких кораблей. На время подготовки следующей экспедиции было решено поручить охрану Аллюра-III военным, которые как раз к моменту отлёта «Мечты» и прибыли на планету. Возвращающимся учёным также было приказано взять с собой наиболее ценные образцы.

Эти последние несколько дней каждый участник экспедиции легко мог бы охарактеризовать, как сумасшедшие. Суета, беготня, забытые контейнеры, нескончаемые скандалы и ругань, беспрерывные споры, какой образец брать, а какой нет, и так далее. Военные, конечно, во всё это не особенно вникали; им достаточно было знать, куда и какой контейнер или ящик тащить. И в первую очередь, разумеется, что из последних обнаруженных образцов грузить. В числе этих военных был и альгатирейский наёмник Сайбар.

Хаос последних дней перед стартом охарактеризовался ещё и тем, что все были заняты погрузкой и сборами, и даже на охрану корабля свободных солдат не осталось. Да и не от кого было тут обороняться: планета оказалась полностью безжизненна. Так что на самой «Мечте» никаких часовых выставлено не было. И никто не мог проконтролировать ни доступ в рубку управления, ни доступ к трэк-передатчику.

Подозревать в чём-то наёмника Сайбара никто бы не стал. Потому что никакого образования у него не было и разобраться в отчётах экспедиции он всё равно бы не смог, даже если б ему за это заплатили. Во всяком случае, так считали те, кто нанимал его в охрану. Альгатирейцы вероломны, подлы и неумны – этот образ с незапамятных времён прочно укоренился в сознании остальных рас. И мало кто отдавал себе отчёт, что среди общей массы действительно не блещущих образованностью представителей Альгатира-I может отыскаться кто-то, решивший зарабатывать себе на жизнь не одним только умением убивать или прислуживать. Конечно, таких альгатирейцев было очень и очень мало, и они не особо афишировали свои способности, даже среди соотечественников, но они встречались, и Сайбар принадлежал именно к таким. И ещё тут сыграла свою роль всесильная Госпожа Случайность.

В позапрошлом году этот самый альгатиреец входил в одну из шаек авантюристов, что подобно шакалам растаскивали и распродавали найденные в Лабиринте Анкора-II сокровища Предтеч. Они тогда неплохо заработали и даже успели унести с планеты ноги. Правда, не всё добытое в Лабиринте удалось сбыть сразу же, кое-что провалялось невостребованным чуть ли не полгода. Дольше всего никак не могли продать какое-то загадочное устройство, то ли даже часть устройства, в котором никто так и не разобрался и даже не понял, что это такое. Сбыть подобный артефакт оказалось затруднительно, и Сайбар днями напролёт, с утра до вечера ковырялся в этой штуковине пытаясь понять, что же они вынесли из Лабиринта Анкора и под видом чего это можно сбагрить покупателю; и даже цена уже была неважна, продать бы – и ладно.

В конце концов ему повезло, и он продал добычу какому-то состоятельному учёному-коллекционеру. Что там дальше произошло с этим устройством, Сайбар не знал, но через месяц его разыскали очень серьёзные (даже на вид) люди в военной форме и пробеседовали с ним на протяжении почти шестидесяти часов. Разговор, может статься, продолжался бы и дольше, если б они не поверили, что Сайбар и правда не знает, были ли ещё его шайкой вынесены из Лабиринта такие же или похожие устройства. А на прощание эти люди пообещали неплохо заплатить, если Сайбар вдруг «что-то вспомнит».

«Вспоминать что-то» альгатиреец в тот момент не собирался ни при каких условиях, слишком уж засела в памяти эта далеко не приятная шестидесятичасовая беседа. Однако и забыть внешний вид и особенности злосчастного артефакта он тоже не мог – слишком уж много часов Сайбар провёл, изучая его конструкцию, пытаясь разобрать и расшифровать надписи, которые постепенно запомнил едва ли не наизусть.

Сайбар никогда всерьёз не рассматривал предложение тех военных о сотрудничестве, хотя номер канала трэк-передатчика для связи почему-то хранил. Да, конечно, хорошо было бы, если б на него с неба свалился ещё один такой же артефакт, но рисковать своей шкурой ещё раз и снова отправляться на Анкор он не собирался, а всё, вынесенное из Лабиринта, настолько плотно оседало в частных и Имперских лабораториях, что выкрасть что-либо даже и пытаться не стоило. Разве только чудо…

Именно чудо на Третьей Аллюра и произошло.

Когда Сайбар на обнаруженной учёными стальной плите увидел врезавшиеся ему намертво в память надписи, он сразу же порадовался, что не избавился от номера канала трэк-передатчика. Проникнуть в рубку управления «Мечты» было легче лёгкого. Связаться с клиентом – тоже. Сложнее всего было передать маршрут корабля и координаты, где тот будет выходить из гиперпространства для следующего прыжка. И самым сложным было сделать так, чтобы Сайбара случайно (или намеренно) не подстрелили во время абордажа.

Тяжёлыми ударными десантно-штурмовыми ботами «Нарвал» комплектовались только Имперские линкоры, но списанную технику часто продавали и с аукционов частным лицам, так что приобрести его особой проблемы не составляло, были бы деньги. Покупали их, как правило, для использования в качестве транспорта на межпланетных трассах, для сообщения между планетами одной системы, хотя боты эти и были снабжены гиперпространственными двигателями и могли совершать прыжки на небольшие расстояния. Экипаж «Нарвала» состоял из четырёх человек, и помимо них бот мог принять на борт ещё сто шестьдесят пассажиров. А может быть даже и в два раза больше, если избавиться от лишнего оборудования: флаеров «Кондор» и «Беркут» – по два каждой модели, – и четырёх вездеходов «Крот». Но на атаковавшем «Мечту» боте все флаеры и вездеходы были на месте, поэтому там находилось всего сто сорок семь сооружённых боевиков. Но большого значения для исследовательского корабля «Мечта» это не имело, потому что и все четыре тяжёлых корабельных станковых плазморазрядника «Удав» на этом «Нарвале» так же были на месте, и все четыре исправно работали.

Оборона «Мечты» продержалась чуть меньше минуты. Это и неудивительно, учитывая то, что нападения никто не ожидал и всё оружие было на складе. К тому же почти половина военных просто оказалась исключена из перестрелки (точнее сказать: расстрела) – сам Сайбар благоразумно укрылся в каюте, а один из людей и обе ксионийки дали дёру на флаерах.

Атаковавшие же военные были точны и быстры. Впрочем, это были не просто военные, и даже не военные вовсе, хотя многие из нападавших и показали себя отменными профессионалами, и все они носили обычную военную форму, только без знаков отличия. Это была чья-то личная охрана, маленькая такая частная наёмная армия. И возглавлял её старый знакомый Сайбара, тот, кто в течение почти пяти суток без перерыва на сон и отдых тянул из него жилы своими допросами: человек, называвший себя Бьёрном Соргансоном – высокий и крепкий седовласый мужчина, умеющий и драться, и стрелять, и (как уже хорошо знал Сайбар) долго разговаривать.

Но проблемы Сайбара после штурма только начались. Когда в живых на корабле не осталось никого, кроме него и боевиков Соргансона, внезапно выяснилось, что ни в одном из контейнеров нет той стальной плиты, которая и была целью всей операции. Холодея от ужаса Сайбар припомнил, что учёными обсуждался вопрос, брать ли эту плиту на корабль или же вернуть её на место и оставить там, где нашли. Зачем им это было нужно – возвращать плиту обратно, – Сайбар так и не понял. И сколько он ни ломал голову, так и не смог припомнить, к какому же решению они пришли. Хотя, если рассуждать здраво и исходить из того, что артефакта на корабле обнаружено не было, ответ делался очевиден.

Самое сложное заключалось в том, что Сайбар не присутствовал при находке плиты и не мог точно указать место на Аллюре-III, где её следовало искать; с той группой учёных был расстрелянный уже наёмник из числа людей и ксионийка, которой удалось сбежать на флаере и на охоту за которой был отправлен один из имевшихся на «Нарвале» «Кондоров».

Надо сказать, что Соргансон быстро сообразил, что к чему. Он мгновенно связался с экипажем «Кондора», велел прекратить огонь и приказал не уничтожать цели, а взять их живыми. Сайбар пережил несколько неприятных секунд, выслушивая доклад, что один флаер уже уничтожен, а второй, похоже, подбит. Но потом выяснилось, что уничтожен был «Орёл», и оба они – Соргансон и Сайбар – вздохнули с облегчением.

На «Кондоре» было четверо профессионалов – трое людей и альгатиреец. Все они были очень хорошо вооружены. А ни на одном из флаеров оружия не было. И теперь Соргансону оставалось только ждать, пока его бойцы привезут сюда ксиониек или хотя бы старшую из них. Но Бьёрн Соргансон был предусмотрительным командиром. Поэтому он отдал на бот приказ, чтобы немедленно начали сканирование инверсионных возмущений в атмосфере над поверхностью планеты. Для чего это ему было нужно, никто пока не знал.

* * *

Звёзды не возникают сами по себе. И никогда они не появляются незаметно. Возникновение звезды – это всегда яркое событие, во всех смыслах этого слова. И пройдёт ещё не один миллиард лет, прежде чем на планету возле звезды можно будет высадиться живому существу. Но с Аллюром всё было не так.

Эта звезда вместе с пятью вращающимися вокруг неё планетами появилась словно бы из ниоткуда. Просто в один из своих регулярных рейсов какой-то торговый корабль, всегда ходивший по одному и тому же маршруту, сообщил, что в секторе, где он проводит корректировку между гиперпрыжками, карта звёздного неба перестала совпадать с реальным положением вещей.

Это сообщение провалялось без внимания несколько дней – мало ли, какие ошибки мог допустить в расчётах или наблюдениях штурман старой торговой посудины. Но потом аналогичное сообщение было получено от владельца прогулочной яхты. Владелец её был учёным, достаточно известным, хотя и со своими странностями; именно поэтому его сообщение обсудили, поудивлялись и благополучно забыли ещё на некоторое время.

Следующее сообщение об этой системе пришло уже с борта Имперского крейсера, и сообщением его назвать было затруднительно. Вот тогда к Аллюру был выслан для изучения специальный корпус. Впрочем, Аллюром эта звезда стала позже, в тот момент она ещё была безымянной, как и все только что открытые звёзды. Хотя, конечно, и к открытым звёздам её можно было отнести с трудом.

Всё это случилось в три тысячи семьсот четвёртом году, тогда же координаты звезды были занесены на карты, сама она под именем «Аллюр» была включена в каталоги, а все пять планет системы были наскоро обследованы, признаны непригодными для жизни и полностью лишёнными полезных ресурсов, и благополучно забыты на целых четыре года.

Но в самом конце прошлого года Аллюр вызвал неожиданный и необъяснимый интерес у крупнейшей металлургической компании Империи – Межпланетного Металлургического Концерна. Ходили упорные слухи, что руководство концерна состоит в близком родстве с Императором Арнольдом, и поддержка правительства в снаряжении экспедиции позволяла слухам этим верить.

Собственно говоря, ММК интересовали не все планеты системы, а только третья. Планета своими характеристиками напоминала бы пригодный для обитания мир, если б не вечный холод и полное отсутствие любых форм жизни. Орбита, скорость вращения, атмосфера, сила тяжести и прочее – всё было едва ли не идеальным. За исключением температуры и нетающих снегов со льдами. Возможно, через несколько миллионов лет эпоха льда тут окончится и тогда можно будет попытаться колонизировать её. Пока же она не особо годилась даже для устройства на ней заправочной станции.

Ситуация с остальными планетами системы была ещё менее радужной – где-то не было воды, где-то воздуха, где-то всё ещё бурлила вулканическая деятельность. Так что экспедиция даже и для разведки высаживаться на них не стала. Все силы были направлены на изучение Аллюра-III. К тому же на южном полюсе планеты были обнаружены пещеры, ведущие глубоко под землю, и там-то и сконцентрировали все свои силы учёные умы экспедиции. И в одном из коридоров этих пещер была обнаружена стальная плита, стоившая жизни экипажу и всем пассажирам космического корабля «Мечта».

Её сразу же начали называть «стальной», хотя даже на вид было заметно, что это какой-то сплав. Размеров она была небольших, один худосочный лаборант без особых усилий мог удержать её на весу, правда, не очень долго. Надписи на ней (если это именно надписи, а не рисунки) были то ли вырезаны, то ли выплавлены. А на обратной стороне плиты точно так же были нанесены причудливые рисунки (если это именно рисунки, а не надписи).

Впрочем, одному из охраны было совершенно всё равно, надписи это или рисунки. Для него имело значение лишь то, что они оказались ему до боли знакомыми. Ещё бы! Столько долгих бессонных ночей он провёл, пытаясь разобрать их, столько научных статей переворошил, со столькими специалистами успел переговорить – хочешь не хочешь, а запомнишь каждую закорючку. И сейчас закорючки эти хоть и оставались Сайбару непонятными, но в его глазах мгновенно превратились во всё возрастающую сумму гонорара. А уж что там решат учёные – это их дело; Сайбару неважно даже, будут ли это учёные Академии или неизвестного ему заказчика; Сайбар готов удовлетвориться деньгами.

К какому мнению пришли учёные, обсуждая находку, неизвестно. Как неизвестно и то, почему они решили после вернуть плиту на то же самое место, откуда она и была взята. Да и само место то было теперь известно лишь одному военному – наёмнику, ксионийке, которой так удачно удалось избежать гибели и остаться единственной, знающей месторасположение артефакта.

* * *

Птицы в голове пели очень громко, но как-то глухо. Наверное из-за того, что кругом были облака и земля вращалась слишком быстро. За этим оглушительным шумом остальных звуков было не разобрать. К тому же было почему-то темно, хотя в глаза и бил яркий слепящий свет.

– Очухалась, киска?..

Что эта птица такое говорит? Почему – очухалась? Я же дома, на ферме… нет, это же университет, курсы бойцов… или я в космосе? Да, точно! Это же исследовательский корабль «Мечта»!..

«Мечта», штурм, бегство… мама…

– Дай ей ещё разочек хорошенько, – другая птица… нет, не птица – имперец…

Сильная пощёчина обожгла щёку. За ней тут же последовала вторая – по другой щеке. Тсар-Киркс-Тсир застонала и помотала головой.

– Давай, давай, просыпайся, киска!..

Тсар-Киркс-Тсир открыла глаза и тут же сощурилась. Яркий свет слепил её. Почему так ярко? Ах, вот оно что… она лежит на спине и смотрит в небо. А там тучи, но всё равно слепит почему-то… и в голове гудит, как в колодце, когда туда бросаешь живого кракпана на верёвочке…

Тсар-Киркс-Тсир попыталась сесть, но у неё ничего не вышло. Ноги не слушались и руки тоже. Она попробовала пошевелить ногами, но те будто срослись, превратились в единое целое. И руки – как-то неестественно вывернуты, за спину, неудобно так лежать, и вытащить их почему-то никак не получается…

– Ну, как ты, девочка? – над ней склонилось широкое лицо имперца. – Уже можешь говорить?

– Где я? – голос у Тсар-Киркс-Тсир оказался неожиданно слабым.

– На планете, киска, на чёртовой негостеприимной планете, – ответило широкое лицо. – Но мы отсюда скоро улетим. Вот мамочку твою отыщем, заберём её и полетим на корабль.

– На «Мечту»? – спросила Тсар-Киркс-Тсир.

Широкое лицо усмехнулось, и где-то рядом громко захохотали.

– Не, на «Мечту» – это вряд ли! Она теперь достояние мусорщиков, эта ваша посудина!

Тсар-Киркс-Тсир ещё подвигала плечами и вдруг до неё дошло, что руки её скованны за спиной наручниками. Она пошевелила ногами – ноги, похоже, тоже.

Она поворочалась немного, пытаясь сесть. Это ей не удалось, но туман в голове почти полностью рассеялся и теперь Тсар-Киркс-Тсир смогла оглядеться по сторонам и понять, что же происходит.

Шагах в десяти от неё, распахнув люк, стоял штурмовой флаер «Кондор». В раскрытом люке, вытянув ноги и положив на колени передатчик, сидел альгатиреец. Возле флаера, небрежно прислонясь к его броне, стояли двое имперцев. И ещё один имперец – он показался Тсар-Киркс-Тсир самым крупным и широколицым – присел прямо возле неё на корточки.