Космос во мне

И не потому, что правильное рукопожатие не выйдет из – за культи, девушка дернулась от меня, как от огня. Теперь-то я и понял, что случай крайне тяжелый.

– А как твое имя? – Решил все же продолжить знакомство.

Ответа не последовало. Но она вдруг уставилась на моё запястье со шрамом. Как раз этот шрам и распознал Вагнер, как попытку скрыть мою истинную принадлежность.

– Да, я тоже хлебнул в своё время, – решил отвлечь, наблюдая реакцию. – Ладно, говорить ты со мной не хочешь. Или не можешь? Может напишешь? Ой, если только ты левша. Что я несу? Ты как вообще оказалась на самой окраинной станции самой далекой системы империи? В общем, как тебя занесло в задницу мира?

Девушка быстро проморгала и увела взгляд. Кажется, в глазах проступила влага. Но она быстро поборола слабость и вновь уставилась на меня остро. На этот раз читалось – валил бы ты отсюда, я тебе не доверяю.

Впервые привожу женщину в свой летающий дом и чувствую себя, как не в своей тарелке. Одно я подметил – бомжиха брикеты не брала без спроса, хоть и сидела с ними рядом. Это явный признак понимания ситуации. На этот раз не стал уходить, а вынул брикет, развернул его и поделился содержимым. Это как в индейских приданиях: раздели трапезу с путником, и он будет доверять тебе больше. Потом ты смело можешь его прибить, когда он сытый уснёт.

На этот раз гостья приняла без колебаний кусочек сухого пайка. Бутыль воды из упаковки я поставил между нами. И она не стесняясь, и довольно резко хватала его. Пила по чуть – чуть и возвращала на место. Меня умиляло, как она кушала. Я пытался определить её возраст. Сперва казалось, что ей лет сорок, но теперь разглядел девушку лет двадцати пяти. А может ей и меньше. Как бы не девочка совсем.

Мордаха всё ещё чумазая, но посветлевшая что ли. Конечно, не рассчитываю, что за пару полноценных приемов пищи, у нее порозовеют щёки. Не знаю, что с ней делать, не знаю…

– Если что понадобится, ты говори, – как бы между делом сказал ей.

Но реакции не последовало.

– Слушай, у меня есть лишний рабочий комбез, может переоденешься, приведешь себя в порядок? – Начал и заметил реакцию.

Нахмурилась, но я продолжил:

– Все – таки девушка, и самой будет приятнее в чистом ходить. Не бойся, платить за это не надо. Это подарок, как и еда.

Она дернулась, когда я поднялся. Слишком резко вышло. Пугливая мышка, именно такой образ состроил я в голове. В любом случае, её надо одеть приличнее, на станции в лохмотьях показываться нельзя. А у меня есть хороший стандартный комбинезон со встроенной обувью.

С комбезом в руках я застал её за интересным делом. Она умывалась водой из бутылки. Вернее, протирала влажным лоскутом своей одежды лицо. Мне это показалось забавным, словно умывалась кошка или мелкий пушистый зверек. Завидев меня, прекратила и посмотрела, что же принес.

На её темных волосах проявились светлые участки, лицо побелело, появились четкие очертания прямых темных бровей. Уже сейчас я видел довольно милое личико, пусть и покоцанное, исхудавшее. Кажется, у неё русые волосы. Тоненькие от нехватки витаминов, слипшиеся кое-где от грязи, но всё же длинные женские волосы, которые она умело прятала прежде.

Оставив комбез у ног, я вышел. И сидел в каюте довольно долгое время, размышляя о Вагнере и его словах. А еще вспоминал прошлое, и думал о том, как бы всё повернулось, не будь я таким пронырливым бабником!

Карьера бы пошла вверх, глядишь и капитаном крейсера сейчас бы стал. Меня раскрыли, и теперь придется выкладывать кредиты хакерам за новую регистрацию. Идентификация корабля теперь точно разлетелась по всем постам империи. С этим тоже надо что-то решать.

Теперь моя мечта о гражданстве на кислородной планете отдаляется и откладывается на неопределенный срок. Это был мой единственный способ начать новую жизнь. Но за такую жизнь нужно заплатить немало. Гражданство стоит намного больше, чем три единицы, вернее уже две единицы Эро. Столько, сколько нужно, я еще не заработал, даже если продам корабль. Хотя эта мысль доставляет мне боль, с Алисой расставаться не хочу. Это мой единственный друг.

Конечно, на промышленных планетах примут и за меньшие деньги, да и на отсталых тоже.

Я же хочу домой, на свою родную планету.

Там, где есть деревья, кусты и трава, бесплатный воздух и нескончаемое количество воды, в которой можно купаться сколь угодно долго. Как я устал от замкнутых пространств! От бесконечного полета в никуда из ниоткуда. От бессмысленного прожигания жизни. Как же меня душит, что время течет и течет, уходит и уходит. Трачу годы на путь в неизвестность, тупею, пустею и чахну. Чувствую себя букашкой в этой бескрайней злой черноте, которая рано или поздно сгинет безвестно.

– Алиса, мне грустно, – промямлил, глядя через дисплей на звездное пространство с периодически вспыхивающими далекими огоньками.

– Зажрался ты, Ринни, – выдала Алиса. – У тебя такая красивая женщина на борту.

– Бомжиха, – усмехнулся лениво, перекатывая затылок по спинке кресла. – Ревнуешь?

– Конечно нет. Я же знаю, что у тебя самая любимая женщина – это я. Ведь я самая лучшая. А ты самый худший – идеальная пара.

– Что-то ты на меня сегодня накатываешь, Алиса.

– Поругать тебя хотела за безрассудство.

– И что я сделал не так?

– Да так, я чуть не лопнула от плазмы, что ты грубо мне впихнул. Я бы сравнила это с ощущениями девушки после анального секса без предварительной подготовки и смазки.

– Ты сегодня пошлая.

– Я считаю, что тебе бы не мешало разрядиться, мой мужчина. Как думаешь, может стоит потратить пару десятков кредитов на хорошую проститутку в гостиничном номере станции?

– И где ты такие цены-то нашла?

– А вот нашла предложения на торговой станции, куда мы собственно и летим.

Алиса вывела предложения с видеографией девиц. Можно было прямо сейчас расстегивать штаны и разряжаться.

– Чем занята гостья? – Спросил Алису, отмахиваясь от интерактивного предложения.

– Перекладывает спрятанную еду, – ответила Алиса и вывела картинку с камеры наблюдения за складом.

Девушка уже была в комбинезоне, что автоматически отрегулировался под её тоненький размер. Худющая до безобразия, она копалась в своих снятых лохмотьях, доставая недоеденные куски пайка, пыталась распихать всё по карманам комбеза. Естественно часть этого добра рассыпалась и просыпалось через пальцы. Выглядело забавно. Оказывается, девушка не съела всё сразу, как думал ранее, а спрятала про запас.

И тут неожиданно для меня, она посмотрела четко в камеру. То есть мне в глаза через дисплей. Мне стало стыдно, и я вырубил. Могла ли она понять, что за ней смотрят? Да! Там же красная лампочка загорается под оптикой, когда включается камера!

– Что она делает? – Спросил я у Алисы, переведя дух. – Только без видео, просто скажи.

– Откручивает камеру в туалете, – произнесла та с иронией.

– Ну замечательно! Она у меня тут хозяйничать собралась! – Возмутился я и поспешил туда, дабы бед не натворила.

Мне эти камеры лишь для контроля систем нужны, не более. Ну, и безопасности, мало ли какая-нибудь мелкая инопланетная тварь спрячется, а у Алисы вырубятся датчики.

Когда я вышел в коридор. Девушка юркнула обратно на склад, воровато сгорбившись. Чувствуя себя несколько неловко, я вернулся в каюту.

Следующие сутки вышли беспокойными. Пришлось подраться за её старое вонючее шмотье. Конечно, я победил, остервенело вырвав разорванные в борьбе тряпки, и выбросил все это дерьмо через шлюз. Больше наши интересы не сталкивались. Спал мало, и когда всё же удавалось, снилось, что гостья разбирает мой корабль на кусочки, постоянно что-то откручивая. Я её душил – душил, а она смотрела так пронзительно своими голубыми глазами и продолжала скручивать почему-то одной рукой все очень ловко.

– Подъем, командир, – произнесла Алиса, когда нежился в сладком сне, который по закону подлости пришел именно тогда, когда надо было подниматься.

– Что у нас тут? – Выдал спросонок.

– Посадка разрешена, я договорилась, – ответила деловая колбаса.

– А Бомжиха?

– В норме. Но скрутила все камеры.