4. Хашар. Беспощадная жестокость

– Да, гуай! – радостно выпалил тысячник, прекрасно поняв, что задумал полководец. Впереди их ждали развлечения танцующих пленниц и разрезание на куски дикого охотника. Они давно так не веселились. Воины будут рады.

Глава 15. Танец смерти

Богдан не заметил, как заснул, прислонившись к колесу повозки. Состояние сытости давно не посещало его желудок, поэтому глаза сами закрылись и больше он уже ничего не помнил. Сон был невероятно красивым и приятным, однако память не сохранила подробности. Резкие толчки в плечо прервали его самым бесцеремонным образом. Несколько мгновений перед глазами плыли круги, а в ушах звучал голос однорукого Гэрэла.

– Эй, вставай! Давай! Пошли! Эй, эй, вставай! – он продолжал толкать, пока не увидел, что взгляд Богдана приобрёл осмысленное выражение. Однорукий трясся всем телом и выглядел взбудораженным, но не испуганным.

– Что?.. – постепенно приходя в себя, протянул Богдан. Нога затекла и неприятно онемела. Сон был таким сладким, что хотелось снова заснуть и будь что будет. Однако перекошенное от крика лицо с выпученными глазами не дало это сделать.

– Вставай! Быстрей! Будет весело! – Гэрэл подёргивался и даже подпрыгивал от нервного напряжения. – Субэдэй приказал! О-о! – это дитя степей с искорёженной судьбой не умело прятать свои чувства за стеной мудрости и осторожности. Юный монгол говорил всё, что думал, но думал он редко, поэтому чаще всего с языка срывались отдельные слова и немногосложные фразы. Однако в этой прямолинейности и бесхитростности для Богдана было одно преимущество – Гэрэл не умел лгать.

– О-о-ох… Не могу, как же не хочется вставать! – осознав, что впереди его ждёт что-то новое и наверняка не очень приятное, ответил Богдан. Он вытянул руки вперёд, потянулся, скривился, пытаясь выпрямить затёкшую ногу и изобразил на лице искреннюю растерянность. – Верёвка. Видишь? Руки болят, ноги болят. Идти не могу. Сильно связали. Я тебе говорил. А ты не ослабил. Теперь я не могу ходить. Тебя накажут, – он специально проверял, как отреагирует юноша. Верёвки действительно мешали. Но не так сильно. Надеяться на то, что их снимут, было глупо. Однако реакция Гэрэла помогла бы понять, что происходит.

– О-ох, – с таким разочарованием выдохнул тот, что Богдан с удивлением поднял брови. – Ай-ай-ай, накажут! Как же так! Гуай сказал… Ай-ай-ай… Надо идти.

– Подожди, что случилось? – попытался успокоить он юношу, но тот был безутешен. Бедняга стал причитать, что его убьют, разрежут на части, скормят шакалам и совершат ещё тысячу ужасных вещей. – Стой! – Богдан стукнул его пяткой по щиколотке, и Гэрэл шлёпнулся на зад. Лицо исказила гримаса боли. Видимо, ударился копчиком. Это было хорошо, потому что Гэрэл сразу отвлёкся от мыслей о наказании и перестал истерить. Поохав, однорукий наконец смог встать, но всё ещё корчился от боли.

– Субэдэй-гуай сказал, праздник будет. Женщины танцевать будут. Тебя сказал привести.

– Зачем? – этот короткий вопрос вызвал у Гэрэла такое искреннее недоумение, что он на мгновение замолчал и тупо уставился на Богдана, как будто тот был говорящим камнем.

– Как зачем? Весело будет. Тебя убивать будут. Всем хорошо будет. Завтра поход. Далеко-далеко. Воины уйдут. А сегодня радоваться будут.

Всё стало ясно, но самому Богдану это настроение не подняло. В этот момент подошёл десятник и спросил, почему они не идут. Гэрэл проскулил, что пленник не может идти из-за верёвок. Руки и ноги затекли. Совсем слабый. Видимо, этот воин не участвовал в сражении с туматами и не слышал о Богдане, поэтому он пренебрежительно фыркнул и, достав нож, быстро перерезал верёвки.

– Дохлый совсем. Куда убежит? Давай, веди его! – приказал он. Перепуганный инвалид несколько мгновений стоял в полусогнутой позе, не веря, что отделался так легко. Его не наказали, пленника не убили, угрозы больше не было, но страх всё ещё не мог покинуть его измученную переживаниями душу.

Десятник тем временем развернулся и направился к краю стоянки. Оттуда до сих пор доносились женские крики. Хотя звучали они теперь реже.

– Попить есть? – спросил Богдан, выведя Гэрэла из состояния тупого оцепенения.

– О-ох, да, – протяжно выдохнул тот и быстро принёс бурдюк.

– Что будет? Ты знаешь? – он стал расспрашивать юношу о предстоящем празднике и планах монголов. Тот, не думая, отвечал, то и дело потирая лоб единственной ладонью.

Богдан тем временем растирал кисти рук и ноги. Ему даже удалось поприседать и отжаться. Гэрэл выложил всё, что знал: тумен уходит утром, все пойдут на юг, далеко. Начинается великий поход. Воины спешат на помощь Джучи. Первая тысяча везёт повозки и собирает хашар. Это было похоже на дань или еду.

Но самое главное, дочери вождя оставались с первой тысячей. Их везли в подарок сыну Чингисхана. Быстро нельзя, повозка сломается. Надо медленно. Будут ехать со всеми. Куда конкретно отправляется Субэдэй, юный монгол не знал. Только направление. Зато постоянно повторял, что впереди их ждут несметные богатства и много женщин.

Богдана это уже не волновало. Он понял, что развлечение у костров будет не очень весёлым. Бесхитростные утешения Гэрэла о быстрой и лёгкой смерти заставляли напрягаться.

Какое-то время Богдан раздумывал, стоит ли убежать прямо сейчас или всё-таки рискнуть и попробовать выжить. Если бы он знал, что в это время за лагерем наблюдают две сотни степных кочевников из разграбленного племени, то, не думая, выбрал бы первый вариант. Тогда он смог бы организовать их и напасть на оставшуюся тысячу на следующий день или через два. Отбить Уйгулану с такой подмогой было бы легко. Однако он этого не знал, поэтому принял другое решение – идти к монголам.

Когда они приблизились к кругу, Гэрэл держал в руках верёвку, а Богдан плёлся следом. Это выглядело нелепо, но, таким образом, юный монгол демонстрировал своё положение. Он был хозяин раба и вёл его как лошадь. Богдан шёл, опустив голову и осторожно ступая на тёмную траву. Там мог оказаться острый камень, и тогда можно было поранить ногу.

Воины тем временем расположились вокруг пустой площадки. Костры образовывали большой круг диаметром около тридцати шагов. С одной стороны стояли несколько воинов в железных шлемах и дорогих нагрудниках. За ними располагался какой-то важный монгол. Судя по всему, это был Субэдэй. Блики пламени плясали по лицам стражников, но самого главнокомандующего видно не было. Только очертания фигуры. Зато остальных воинов, особенно десятников и сотников, сидевших прямо перед кострами, видно было хорошо. Они громко смеялись и разговаривали, некоторые пили что-то из полукруглых пиал, другие просто ели – все ждали развлечения.

И вот по толпе пробежал радостный гул. А затем раздались громкие визги и улюлюканье. В круге показались тёмные фигуры с длинными волосами. В бликах огня они блестели, как будто их намазали жиром.

– Кто это? – спросил Богдан своего безрукого «господина».

– Танцовщицы, – с придыханием ответил тот, даже не повернувшись. Он весь уже был там, на вытоптанной поляне, заранее приготовленной для страшного представления.

– А что с это у них? С головой? Шапки сверху, что ли?

– О-о, конский волос! – многозначительно протянул Гэрэл, как будто эта фраза сама всё объясняла. Следующий вопрос задать не удалось. Воины вывели одну женщину на середину, а остальных расставили по кругу, вдоль костров. Потом каждой поднесли бурдюк. Богдан подумал, что это вряд ли было похоже на воду.

– Кумыс? – крикнул он на ухо визжащему от радости Гэрэлу. Тот уже слился в экстазе с другими монголами, и превратился в дёргающееся и орущее животное с блестящими от возбуждения глазами.

– А?

– Кумыс пьют?

– Не-е! Кумыс – плохо. Хорза, – быстро ответил юноша и снова присоединился к улюлюканью своих соплеменников. Богдан не знал, что хорза был очень крепкий напиток, напоминающий водку. Женщины передёргивались и плевались после нескольких глотков.

Наконец бурдюки унесли. Монголы взяли женщин за руки и стали вращать, заставляя кружиться на месте. Затем крикнули развести руки в стороны. Женщины с трудом приподняли руки, их длинные волосы-гривы разлетелись и образовали большие круги, которые напоминали чёрные зонты.

Со стороны главного монгола передали очередную команду. Зазвучали барабаны, выбивая ритмичную мелодию. На середину вышел человек с факелом. Он наклонился к ногам стоявшей в центре женщины и поджёг край волос. Его помощники в это время сделали то же самое с остальными. И сразу стали кружить женщин ещё быстрее, не давая им остановиться.

Богдан сжался, увидев это ужасное зрелище. Огненные кольца заплясали по кругу, наполняя воздух отвратительным запахом горелого волоса. Но горели не только волосы. Монголы смазали эти «парики» чем-то жирным. Пламя, треща, медленно распространялось по всей длине, поднимаясь вверх. То и дело над ними вспыхивали искры, как на бенгальских огнях. Во все стороны поплыли волны едкого дыма. Ужас был в том, что огонь быстро приближался к головам несчастных женщин.

– Нет! – заорал Богдан, но его отчаянный крик прозвучал как писк комара, в разбушевавшемся море ликующих голосов монголов. – О-о-о, нет, – прохрипел он и закрыл глаза, когда пламя целиком охватило первую жертву и та упала на землю, пытаясь сбить его руками. Кочевники стали вскакивать и бесноваться, прыгая и показывая на горящих, как свечи, фигуры. Однако всё это быстро закончилось. Остался только горький, отвратительный запах горелого мяса и волос, который невозможно было ни с чем спутать.

В круг выбежали маленькие, суетливые воины в коротких халатах. Набросив верёвки на ноги неподвижным жертвам, они стали оттаскивать тела в сторону. На их место вышли другие воины. Они разделились на две части и стали играть в таран. Один разбегался и со всей силы врезался в стену соперника. Те должны были держаться за локти и не дать ему прорваться. Эта забава длилась довольно долго, пока не осталось желающих получить удар в живот или грудь ради потехи остальных.

Глава 16. Игра со смертью

Гэрэл хохотал, то и дело дёргая Богдана за верёвку и показывая на катавшихся по земле соплеменников. Он чувствовал себя невероятно счастливым. К нему подошли два воина в доспехах. Это была личная охрана Субэдэя. Безрукий инвалид застыл, как каменный. Улыбка превратилась в гримасу ужаса. Им нужен был пленник. Богдан всё понял. Наступила его очередь. Если подожгут, как женщин, то ничего не сделаешь, а если нападут, то можно будет унести с собой хотя бы человек пять или даже десять. Руки ведь развязаны!

Однако все эти оправдания не сработали. Сердце стало биться чаще, немного заложило уши. Дыхание тоже участилось. «Дышать. Ровно дышать! Раз, и-и-и, раз, и-и-и», повторял он про себя, пытаясь успокоиться. Частично это удалось.

Когда его подвели к Субэдэю и поставили на колени, Богдан успел увидеть только глаза великого монгола – две чёрных, неподвижных точки. В них не было ни злобы, ни ярости, в них вообще не было никаких эмоций, только внимание и, может быть, немного любопытства.

И тут Богдан почувствовал, что у него есть шанс. Если человеку что-то интересно, значит, он ждёт удовлетворения своего любопытства. Он хочет, чтобы его удивили. Эта нехитрая психология сплошь и рядом проявлялась у туматов. Поэтому сейчас надо было понять, как это сделать. Однако Субэдэй оказался непростым человеком. Он решил сначала поговорить.

– Ты кто? – прозвучал короткий вопрос.

– Меня зовут Билбэт. Я из племени туматов. Охотник, – осторожно приподняв взгляд, ответил он. Никто не подошёл и не ударил по голове. Это был хороший знак.

– И что же ты умеешь?

«Вот оно, вот что ему надо! Показать фокус!»

– Умею защищаться.

– Ха! Эй, Баяр, а почему он без верёвок? Кто за ним смотрит?

Эти слова вызвали среди монголов переполох. Сразу притащили перепуганного до смерти Гэрэла. Тот грохнулся на землю и заскулил, как щенок, в ужасе от того, что вызвал неудовольствие такого великого человека. Однако вместо наказания раздался хриплый, похожий на карканье, смех. Это смеялся Субэдэй. Все заулыбались. Напряжение спало.