Контрудар

От Смагина не укрылось, что противники двигаются как-то слегка заторможенно и выглядят вообще не лучшим образом. Вероятно, прерванный ритуал забрал у них немало сил, а может, они вообще пока что до конца не сообразят, на каком свете находятся.

– Выходить! – вновь проверещал главарь «чернобалахонников».

Их противники толком не знали, с кем имеют дело. Да какая разница? У них превосходство и численное и (парень кинул взгляд на продолжавшего бесноваться главаря и двух ближайших к нему людей – те знакомо сложили ладони домиком) магическое…

Однако на рожон не лезут. Сам бы он, наверное, уже приказал обшарить заросли и выволочь наружу наглецов. Но вот сейчас ему-то торопиться не след. У него в рожке осталось всего четырнадцать патронов.

Ага, главарь, похоже, думал точно так же. Повинуясь его жесту, трое медленно двинулись в их сторону. Ждать больше смысла не имело.

Вскинув автомат, Анатолий нажал на спуск, поведя стволом слева направо.

Главарь и оба его ближайших помощника рухнули, отброшенные назад, на камни.

В последний момент Смагин успел убрать палец со спускового крючка, рассчитывая сберечь хоть один-два выстрела на самый крайний случай, и одновременно метнулся влево, распластываясь на каменистой земле.

В то же время девушка выпустила во врага с дикой скоростью три стрелы, но то ли не сумела прицелиться при лунном свете, то ли неведомая сила хранила чужаков – лишь одна вскользь зацепила бедро того, что слева.

Прогалину огласил бешеный вопль страха и ярости. Но как ни были напуганы их противники земным оружием, в бегство они не обратились.

И не стали мешкать с ответом.

Отчего-то Анатолий почуял, куда будет направлен их удар. Тем самым чувством, шестым или еще каким, которым и без всякой магии (или не без нее, кто ж знает) опытный воин чувствует взгляд целящегося в тебя врага, неважно, поверх ли тетивы или автоматного ствола. Каким охотник чует зверя, только начавшего подкрадываться к двуногому врагу.

– Кири, берегись! – выкрикнул он, и охотница метнулась влево, перекатившись по колючей траве.

Мимо землянина пронеслось нечто невидимое, но осязаемое, похожее на порыв ледяного ветра, почему-то пахнущего химией.

Ударил он точно туда, где только что находилась его спутница, и от этого порыва ветви опали на глазах хрупким прахом. Какая-то особо злая магия.

И моля Бога, чтоб чутье не подвело, землянин, направив ствол на чародея, надавил спусковой крючок.

Чутье не подкачало – две последние пули нашли цель.

Отныне им предстояло драться врукопашную – двум против четверых.

Девушка между тем, ловко перекатившись в сторону, ринулась в заросли, в спасительную тьму.

Яростно завопив, один из уцелевших головорезов кинулся за ней.

В следующее мгновение Кири развернулась на месте, вскидывая руку.

Над полянкой сверкнула бледная молния, и незнакомец стал медленно заваливаться назад. Из его глазницы торчала рукоять ножа девчонки. Уклонившись от брошенного копья, девушка подняла лук и выпустила две стрелы, правда, попала в цель лишь одна из них.

Кто-то из чужаков, выкрикнув что-то неразборчиво-гневное, резко развернулся к охотнице.

«Пора действовать!» – приказал Смагину внутренний голос.

Три длинных прыжка в сторону врага, и одним слитным движением Толя ударил на лету штык-ножом в бок «чернобалахоннику». Тот попытался развернуться, его тело не хочет умирать, в нем еще есть силы, он еще может выжить, он должен жить для повелителя… Он отмахнулся кинжалом, но парень изогнулся, уклоняясь от клинка, и ударил второй раз.

Предостерегающий крик Кири, и боец уже разворачивается в сторону последнего нападающего – тот уже совсем рядом. Тычок кинжалом… Боль обожгла грудь, но в этот же момент Анатолий, изловчившись, перехватил автомат и ударил прикладом в челюсть нападавшему. Тот закричал, завыл, как зверь, роняя клинок, и выл еще несколько секунд, пока солдат двумя бешеными ударами не размозжил ему голову.

И лишь потом опустился на землю.

Кири, с трудом переставляя ноги, подошла к нему.

– Толь'йа, – зачем-то спросила она, – ты живой или нет?

– Вроде живой, – сообщил он.

Навалилась боль в старых ранах и усталость – и не было сил радоваться ни победе, ни даже тому, что кинжал последнего врага скользнул по солдатскому жетону, лишь чуть-чуть просадив его…

Потом он тяжело поднялся, опираясь на оружие.

Наскоро проверил трупы.

Двое «чернобалахонников» еще подавали признаки жизни, и их пришлось добить ударами по голове. Без особого желания, но и без особого сомнения – мстители за спиной ни ему, ни Кири не нужны.

Девушка смотрела на его работу и на трупы с внешним спокойствием, но безумные остановившиеся глаза и неподвижное, будто каменное, лицо говорили, насколько она потрясена.

Затем вернулась к поверженному ею жрецу или колдуну и выдернула свой клинок из его глаза. Обтерла его об одежду убитого.

– Толь'йа, – позвала она его вдруг. – Подойди, посмотри…

Анатолий присмотрелся.

В руке мертвец держал непонятное украшение – цепь тонкой работы из серебристого металла.

Смагин наклонился – и цепочка словно сама прыгнула ему в руку.

Первым желанием было стряхнуть непонятную фигню, которую он зачем-то взял вопреки инструкциям по магической безопасности, вбитым еще в ходе операции «Порог».

Но потом… Потом пришла непонятная уверенность, что ее стоит оставить при себе, а дома показать знающим людям.

Он обмотал ее вокруг запястья и лишь затем поднес к глазам.

На змейке из толстых грубых колец бледного золота – потемневший серебряный семиугольник с дыркой посередине. На пластинке – еле различимая вязь странных знаков. Возле каждого – маленький черный камешек с неприятным отблеском.

Спрятал украшение в вещмешок.

Девчонка ойкнула, но спорить не стала. В здешнем патриархальном мире, будь ты какой угодно храброй да воинственной, мужчине особо возражать не принято.

Ладно, с добычей потом, пора отсюда выбираться.

И словно по волшебству отступили куда-то усталость, боль и страх – ведь они живы, и неведомое зло не коснулось их.

Двинулись прочь от каменной пирамидки, которая, как могла бы рассказать Кири, называется тут – Молельней Первых. Но ей было не до того.

Ничего не случилось в мире.