Зной над Саур-Могилой

– Наши передают, что в стороне Таранов, – Шикотан указал рукой на юго-восток, – и в Благодатном с Петровским, – рука переместилась в направлении юго-запада, – идёт скопление укропской техники. Видимо к чему-то готовятся, подходят не только танки, но и «Грады».

– Да не слушайте, братцы, вы этих паникёров, у украинцев тысячу раз была возможность повернуть против нас войска, а они вон по дороге на восток идут и идут. Мы ж, как на ладони перед сушками и вертолётами, сравняли бы давно с землёй.

– А может…

– Ерунда, – отмахнулся Медведь, но потом улыбнулся и погрозил пальцем, – вы только, братцы, бдительности не теряйте. Кто первым заступает на пост?

– Венька и Семёныч.

– У Семёныча глаз острый, а у Веньки слух, так что можно быть спокойными. А сейчас отдыхать. Утро вечера мудренее.

– Точно, командир, а вот у меня была учительница, так та говорила, даст Бог день, даст и пищу, – подмигнул Насреддин.

– Ты зубы не заговаривай. Марш отдыхать.

Ночь проходила без происшествий, в населённых пунктах мирно светились окна, словно нет никакой войны, а вышли солдаты с командирами на полевые учения. Сейчас вернулись в дома, чтобы с утра снова заняться ратным делом.

В чёрной темноте ночи скрадывались звуки и, если кто-то шумел, то слышалось так, словно источник находится рядом. Венька облокотился о каменистую землю края окопа и не вглядывался в степь, а только слушал. В середине дежурства звуки стали отчетливее, слышался какой-то лязг железа, рокот моторов, но так далеко, что не верилось – под тёмным небом, светящимся мириадами маленьких точек, никакого зла произойти не может. Вначале монотонность убаюкивала, но Венька старался не терять бдительности. Рядом в окопе сидел Семёныч.

– Ничего не слышишь? – Обратился бывший студент.

– Ну, да, а что? – Шёпотом спросил, бросая себе под ноги окурок, старший товарищ.

– Ты послушай.

Семёныч прислушался, поднялся со дна окопа и так же, как Венька, облокотился на бруствер.

– Ну, да, толком не разберу. Моторы, что ли, работают?

– Именно, – молодой человек подпёр рукой щёку, – по звуку вроде танковые, с надрывом воют.

– Ну, да, теперь и я слышу, – вглядывался в темноту Семёныч, – собираются в кучу.

– Командиру надо доложить.

– Ну, да, утром, а нынче пусть поспит. Весь день на ногах.

– Если на нас попрут?

– Ну, да, – усмехнулся Семёныч, – укропы у немцев учились, – намекал на поведение фашистских войск в начале Отечественной войны, когда солдаты Вермахта воевали строго по расписанию: утром артподготовка, после неё атака, обеденный перерыв, потом снова продвижение вперёд, а уж ночью положенный восьмичасовой сон. Украинские националисты, воевавшие, хотя больше подходит слово – усмирявшие – собственное население, переняли манеру воевать у прежних сюзеренов, – поэтому сейчас отдыхают.