Дева Пракрити

Дева Пракрити
Игорь Менщиков

Однажды несколько предприимчивых молодых людей придумали невероятно крутой и прибыльный проект. Они решили продавать "просветленную девушку-гуру". Однако "духовный бизнес" оказался не так прост, как они предполагали…

Игорь Менщиков

Дева Пракрити

Медленно и плавно, грациозно и почти не касаясь ногами пола, она выходила из-за кулис на сцену. Люди, переполнившие концертный зал дворца молодёжи, встали со своих кресел и зааплодировали. Людей было две с половиной, а может, и все три тысячи. Билеты на встречи с Девой Пракрити продавались так же легко и быстро, как холодная вода в жаркий летний день.

Аплодировали ритмично, громко, искренне. Такое приветствие давно стало традиционным. Никто не свистел, не кричал, не топал ногами и не вёл себя неадекватно.

Дева Пракрити взошла на небольшой пьедестал, где располагалось удобное белое кресло. Медленно и плавно она опустилась в него, положив руки на подлокотники.

На каждую встречу Дева Пракрити одевалась одинаково: набедренная повязка плюс амулет с портретом Учителя на шее. Её длинные светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Атрибуты тщательно следящей за собой женщины – макияж, маникюр, педикюр – дополняли её тонкий, немыслимый образ.

Как только Дева села в кресло, зал затих. Сцена освещалась полностью, зрительный зал держался в комфортном полумраке. В интимной тишине прошло 15 минут: ни возгласа, ни вспышки фотоаппарата, ни трели мобильного телефона. Никто не пробирался между кресел на своё место – опоздавших попросту не пускали в зал и возвращали деньги за билеты.

Она никогда не заговаривала первой. Она просто смотрела в зал ясным, чистым, светлым взором. Иногда Дева выбирала кого-нибудь одного и смотрела на него. И человек, пойманный её пристальным энергичным взглядом, чувствовал себя… а дальше с ним могло что-то случиться: смех, слёзы, озарение, грусть, стыд.

Дева Пракрити закрыла глаза. Возле входа на сцену со стороны зрительного зала находилась ассистентка в будничной одежде с микрофоном, рядом с ней возвышался серьёзный красивый охранник в плотном сером костюме. Люди подходили к ассистентке, образуя очередь, заполняющую проход.

Первым оказался бородатый мужчина с внешностью типичного преподавателя технического вуза. Он взял микрофон и сказал:

– Здравствуйте.

Дева Пракрити открыла глаза, поймала взглядом вопрошающего и ответила:

– Здравствуйте.

Её голос – спокойный, текучий, ласковый – достиг каждого сидящего в концертном зале. Взоры почти трёх тысяч человек были прикованы к обнажённой девушке, только что произнесшей первое слово. «Какая она!» – не понимали одни. «Какой у неё голос!» – восхищались другие. «Какое у неё тело!» – завидовали третьи.

– Можно к вам подойти и поклониться? – не слишком уверенно спросил бородатый.

– Можно, – Дева Пракрити улыбнулась, и как только мужчина, вернув ассистентке микрофон, поднялся на сцену, встала и спустилась с возвышения.

Зал отреагировал на её поступок затаённым дыханием. Бородатый мужчина вышел на середину сцены и опустился на одно колено, склонив голову перед пьедесталом. А Дева уже стояла рядом с ним. Она мягко положила руку ему на голову и сказала:

– Благословляю, любимый.

Зал в восхищении выдохнул, будто боясь нарушить священность настоящего момента. Мужчина прижал ладони к лицу и заплакал. Было видно, как он дрожит, стоя на коленях. А Дева Пракрити держала руку на его голове и пронзительно сжигала зал.

Я наблюдал происходящее из-за кулис; Вадик находился рядом, а Лео общался с какими-то телевизионщиками в гримёрке.

– Хорошее начало, – прокомментировал мой друг.

– Не могу к этому привыкнуть, – откликнулся я.

Вадик гордо усмехнулся. Мы переглянулись, и я покачал головой, выражая вечное неподдельное восхищение.

– Какая же она всё-таки прелесть! – добавил я вслух.

Вадик, сдвинув брови, постучал себя по груди указательным пальцем несколько раз. Я усмехнулся:

– Ты тоже сволочь порядочная.

Я ещё на чуть-чуть отодвинул шторину, чтобы посмотреть, какой сегодня спрос.

Катюха с микрофоном в руках что-то шептала на ухо высокому седому мужчине, ждущему своей очереди. А бородатый по-прежнему стонал, обнимая ноги Девы Пракрити, которая, ясно улыбаясь, излучала божественный свет.

Идея этого грандиозного бизнес-проекта возникла у меня более трёх лет назад. На тот момент мы с Катюхой гнездились в эзотерическом клубе «Мокша»: она преподавала йогу, а я продавал коврики, благовония и чай, периодически проводя чайные церемонии и натаскивая на улуны молодую несмышлёную поросль.

Клуб устраивал встречу с неким Нкво Чангой – мастером йоги из Гималаев и Тибета, который готовился показать чудеса телесной эквилибристики и провести упражнения по освобождающему дыханию по системе Туватута. Мы не могли пропустить такого зрелища, и мастер не обманул: он действительно скручивался в ленту Мёбиуса и умел дышать озоном; этому он научился за двадцать лет усиленных тренировок на высоте 6 тысяч метров над уровнем моря. Когда пошли вопросы, простая русская девчонка невзначай поинтересовалась личной жизнью мастера. Тот как-то сразу погрустнел и брякнул по-английски что-то вроде «Я не монах, но семьи у меня нет». Переводчик перевёл, а простая русская девчонка спросила про секс. Тут я не выдержал и зааплодировал ей, все остальные меня поддержали, а некоторые засмеялись.

– Слушай, – шепчу я Катюхе. – Мне только кажется, или всё это хрень собачья? А?

– Что ты имеешь в виду?

– Да вся эта йога твоя, духовный путь, совершенствование, Нирвана. Просветление, в конце концов.

Катюха дико на меня посмотрела. И показала на дверь, как провинившемуся первоклашке.

Мы уединились в магазине товаров для саморазвития. Катюха попросила повторить то, что я прошептал, громко и внятно. После чего ответила, так же чётко, буравя меня пантерскими глазами:

– Я с тобой согласна.

– Но это прекрасный товар. Такой же, как пуэр и благовошки.

– Да, мне нравится моя зарплата. А тебе?

Я обвёл руками, затем глазами, а затем мысленно окружающие прилавки.

– А мне нет. И могу поспорить, что этот Чунга Чанга получает больше нас всех, вместе взятых. Я бы с удовольствием стал его менеджером. А ты?

– Стань, кто тебе мешает. Я тоже, между прочим, йог, – Катюха нарочито скрутилась в позу лотоса прямо на стуле.

Я уставился на неё. Нет, она правда классная – профессиональный тренер, чуткий преподаватель, нежная любовница и всё такое. Гибкая, крепкая, страстная, весёлая. Но ей не хватало одного, и я неожиданно осознал, чего именно.

– Ты не просветлённая, – говорю. – Просветлённые зарабатывают намного больше, чем йоги. Они долларовые миллионеры. И главное, что ни черта это не проверишь! Йог должен завязываться в три узла, дышать как кит, знать все эти асаны, а просветлённый чего? Он же типа святой, должен мучиться всю жизнь… ну, или делать вид.

– Ну, делать вид и я могу, – Катюха открыла рот, вытянула блаженное лицо и сложила руки в «намасте».

– Надо, чтобы поверили. Вера творит чудеса, сама знаешь.

– Хорошо, – и Катюха, томно прикрыв глаза, запела «ом» по-русски.

Зашуршали жалюзи на входе, и в магазин вонзился Вадик – директор нашей очумелой конторы под названием «Мокша». Вадик дружился со мной йог знает сколько лет ещё с института, и Катюху первым соблазнил именно он – приятными условиями работы и кучей льготных плюшек вроде бесплатного массажа по выходным и талонов на питание в местное кафе.

– Какого хера медитируйте? – он уставился на нас, разбегаясь глазами.