Мечта о сверхсиле. Часть 1. Мистический этюд украинской реальности

– Ну, снаряд броню ломает, – помявшись, ответил Готфрид.

– Не в этом случае, дорогие мои, – почти вскричал профессор. – Вот вы говорите о трёх законах диалектики, кстати, что-то философией повеяло. Как ваши фамилии, напомните, – вдруг, спохватившись, зашелестел бумагами на столе он. – Это вы от «топора архангельского»? Нет?!

– Ну да мы!.. – ответил Руслан.

– А чего сразу не сказали? – заметил Иберов.

– Да мы думали, вы знаете, – пожали плечами друзья.

– Мужики, я доктор наук, а не Бог и знать всё не могу. Ладно, четверка авансом пойдёт? – спросил Рустам Сумбатович, беря в руки зачетки. – А если хотите больше, так и быть, разложите мне третий закон диалектики, если два первых знаете.

– Третий закон – это «единство и борьба противоположностей» или в просторечии «треугольник», – как заряженный, тут же произнёс Готфрид. -Суть его в том, что противоположности одновременно взаимодействуют и отталкивают друг друга. Благодаря этому способу рождается новый третий элемент, который несёт в себе черты этих полярностей. К примеру, слияние мужчины и женщины рождает, как третье, ребенка. А в сумме все три закона, «скачёк-виток-треугольник» образуют спираль всеобщего развития.

– Да, мой дед, а он был очень образованный человек, говорил мне в детстве, -почти мечтательно ответил на это Иберов, – что прожил бы на пятнадцать лет больше, если бы ему в жизни бабы нервы не измотали. И как его теперь понимаю!.. Но вам нужно работать над собой, парни. Даже если химия – это не ваше, стоит знать хотя бы элементарное, это не повредит. Ведь что бы вы не говорили каждый день своей жене или начальнику, разум без познания гибнет. Ведь именно наука, рождённая познанием, могла дать возможность обеспечить сносным существованием всех, кто пришёл на экзамен. А всего пятьсот лет назад среда могла бы прокормить только нас троих.

– Совершенно правильно, но в наше время это не в чести, – сказал Готфрид.

– Сейчас в моде проворное барыжничество, а не что-либо другое, -усмехнувшись, добавил Берёзов. – Честно, иногда, оглядываясь вокруг, задумываюсь, а правильно ли Господь распорядился, чтобы я родился именно в этой стране и именно когда такая власть у руля. А ведь до распада СССР люди гордились державой, сейчас это чувство и в голову не придёт!

– Ну, вам и карты в руки, – заметил Иберов. – Именно вы, молодые, можете многое поменять. А как говорил Ленин, пургу нести легче, чем бревно!

– Вот именно, поэтому он живее всех живых, – добавил со смехом Готфрид.

– Круто, товарищи! – поддержал Березов.

– Всё это верно, Сумбатович, – согласился Денис и тут же возразил, – но ещё вернее то, что сейчас поменять строй так же невозможно, как и коммунистам сделать переворот в Германии в августе сорок четвёртого года. Украина сейчас, как гнилой пень третьего мира, будет торчать и рассыпаться изнутри очень долго, пока снаружи не пихнут.

Профессор хмуро кивал головой во время этих слов и произнёс:

– Я имел ещё то в виду, камрады, что самое главное в таких условиях оставаться человеком. Не поддаваться волнам панических настроений, не превращаться в нежить в условиях дикого капитализма, когда все показывает, что сейчас нежитью быть выгодно, и на горе одних другие расцветают. Наверное, это главное испытание для нас!

Друзья приняли его слова с согласным молчанием. А Рустам Сумбатович, выговорившись и повеселев, на коня произнёс:

– Ладно, идите и передайте моим коллегам, что я их скоро навещу.

Денис и Руслан, как условились, после сдачи экзамена пошли к своим кураторам, которые сидели на кафедре в «окне» между парами.

– Ну как прошло, сдали? А чего морды грустные? – поприветствовали они их.

– Да Руслан девок встретил сегодня и закадрить не мог, вот и кислый, – тут же ехидно сдал Берёзова Готфрид.

– Ну, ты сразу всем всё расскажешь, – недовольно ответил Руслан.

– Ходи, рыбак, на рыбалку почаще, – посоветовал Руслану Топоров. – Нравы стали свободнее, но жизнь, жаль, не стала лучше. Так пользуйся этим хоть немного для удовольствия.

– Но сказать честно, – вступил в разговор Архангельский, почувствовав больную тему, – разложение нравов – это вымирание страны. Согласно истории, моральная деградация, когда все спят со всеми, всегда соосна с материальным упадком в стране. К слову, рождаемость сейчас упала не только из-за того, что не с чего прожить, а ещё когда с Запада привили моду на половую разнузданность; кого хочу – того и хохочу, а потомки – лишний груз. И забудь при этом правило: живёшь сам, дай жить другому. Наш народ вытягивал себя из пучины времен крепкой семьёй и многими детьми. И это не дедовские рассказы, а наличный факт, который может стать последним гвоздём в крышку гроба нашего народа. Посмотрите на современную массовую культуру – переплет проституции и потребительской низости. Если говорить как Гомер, там светится великий плут и великая блудница. А верхушка олигархата, которая пришла к власти после развала Советской России, с целью удержать власть намеренно культивирует эти, так сказать, демократические ценности, превращая людей в люмпенов с кругозором чисто биологических потребностей. Скажите, что дала нам эта якобы демократия и свобода?! – воскликнул с жаром Архангельский. – Верить в Бога или спать с кем попало? Так вера раньше не запрещалась, и, как первая любовь, эта штука – вкрадчивая. Чем молча больше это делаешь, тем лучше получается. А на разное гулево нужны средства, которых по милости оседлавших страну лиц, часто нет и взять негде. Это не свобода, а обман со смертельным исходом.

– Нет, всё – таки ты не будешь отрицать то, что либерализация принесла много нового в нашу жизнь, – вдруг решил возразить Топоров.

– Для этого не нужно было разрушать Союз! – почти крикнул в ответ Архангельский.

– Ну да, верно, – согласился и как-то даже поник Топоров, с силой проведя себя ладонью по лицу, словно вытирая грязную воду, брызнувшую на него из-под колёс истории.

– Нам показали фокус, чтобы тем временем отнять все, включая даже жизнь, – добавил в абзац Архангельский.

Оба профессора прекрасно чувствовали неминуемый слом науки и образования, ставшие ненужными на данной территории; так же, как и в своё незавидное положение, вместе с половиной населения страны, выброшенной в отвал деградации и исчезновения. Но они были людьми сильной закалки, воспитанными стоять насмерть ещё своими отцами, фронтовиками второй мировой.

– Эх, представляю, какой чепухой покажется всё, о чём мы говорим лет через пятьсот, – странно усмехнулся затем Топоров. – Как нам сейчас события Крестьянской войны в Германии времен Флориана Гайера. Но парадокс! Многое поменялось с тех пор, оставшись неизменным. Вот и сейчас всё плохо ещё из-за того, что русские земли подметены под разные концы, как в феодальную эпоху, и нас рвут по отдельности, как щавель с грядки. Во всех краях народ одолел олигархат, по-гречески «власть немногих». Не случайно, друзья, что ещё до нашей эры в Греции, где это слово и изобрели, многие не любили демократию, поскольку она сваливалась в олигархат или в охлократию – власть толпы, где худших большинство, а это не лучше тирании. Но наши олигархи, ко всему, еще послушные вассалы Евро-Амерской верхушки, которая изобрела новый мировой загон народов, как для скота. Но в отличие от вермахта, они не всё подминают напрямую, а чаще ставят в странах местных гауляйтеров, которые не способны ничего создавать, а только рвать, как крабы, мясо с костей народа и делиться с хозяевами. Отличный способ контроля пространства под свист о демократии, что, по сути, является инструкцией по выполнению интересов Запада. А в отношении нас эти интересы мало отличаются, что были в Третьем рейхе – обобрать и уничтожить. Просто методы более вычурные.

Тут Топоров спросил у друзей-студентов:

– Вы знаете, под какие, по слухам, негласные условия западные круги дают кредиты Украине? Да под то, что за следующие пятнадцать лет население страны сократится на двадцать миллионов.

– Ну, правда или нет, но всё идёт по этой колее, – ответил Берёзов, добавив. – Все восточные славяне им даром не нужны, как конкуренты. Кто бы из маститых не говорил, что конкуренция – это двигатель прогресса, так это и пуля в лоб. Что может быть страшнее конкурента, который может тебя подвинуть с места? Вот скажи, – хлопнул он по плечу Дениса, – что бы ты сделал с тем, кто, как конкурент, позарился на твою девушку, фортуну души?

Готфрид пробурчал что-то вроде:

– Да отстань ты со своими постельными примерами.

А Архангельский, рассмеявшись, похвалил Берёзова:

– Ну вот, молодец, значит, хорошо мои лекции слушал и понимаешь, как всё взаимосвязано, – и продолжил. – Но повторю ещё раз! То, что у нас творит прозападный олигархат, хотело сделать ещё нацистское зверьё. Как считал Гитлер и Борман: «Размножение славян нежелательно, образование опасно. И никакой медицины – только водка и табак! Они должны работать на нас, как рабы, если не могут – пусть подыхают». А Гиммлер любил всех разом: «Мы должны убивать от трёх до четырёх миллионов русских в год!» Сейчас же всё делается в более хитрой экономической форме, но это тот же геноцид. Крушение страны Советов ещё не раз разложат по полочкам, а началось с того, что прозападные круги расслабили народ и лишили общности, пустив в массы плюгавую идейку люмпена – потребителя. Якобы, жить надо, как рантье – только получатьи запрягать других, а работать – это отстой. Женщинам желательно пристроиться дорогой содержанкой, сидеть в баре и тянуть коктейли. Под нож были положены основы общества -нравственность и образование. Это чтобы половое удовольствие приходило раньше конца среднего образования, а умение приторговывать на базаре стояло выше науки. Но так как материальные блага должен кто-то все-таки создавать, то всем пришлось идти не прохлаждаться, а вкалывать за более мелкие гроши, чем до развала Союза, на оставшихся производствах, прихваченных олигархами. Кто не вписался в новую парадигму, стал не нужен. И вот неизбежный итог! Это запустило маховик страшной депопуляции, потому что работать за мизер – это медленная смерть! Народ вымирает, уезжает, сколько детей не рождены из-за сложных условий, а сколько ещё не родится, пока Украина будет выбираться из этого котлована! – так вдохновленно витийствовал, как на открытой лекции, Топоров.

– А ведь помните, с чего начиналось – хмуро кивнул в свой черёд Архангельский, – когда двадцать лет назад Украина объявила независимость, заявив, что все остальные её объедают, а она и так богата и будет скоро как вторая Франция?

– Да, помню, – вступил в разговор Готфрид. – Малой был, но помню, как плакатиками с этим пропагандистским дерьмом были заклеены все стены домов и магазинов. В одном говорилось: «Мамы и папы, если хотите уменьшить детскую смертность, вызванную колониальным положением Украины, голосуйте за независимость».

– А я тоже припоминаю, – подтвердил Берёзов. – Шёл в школу с одним дураком Водяницким. И он, напитавшись всякой дрянью из телевизора, говорит: «Вот гады москали – сколько вагонов с мясом к себе увозят». А я ему: «А нефть, газ и другое мы ведь у них берём?!» В ответ он начал, как все свидомые, если нет аргументов, что-то мычать и фыркать. Ну, дурак, я уже сказал.

– Лично я не верил в независимость и предостерегал от этого шага, – продолжил Архангельский, – потому что отсеченный от тела орган жить самостоятельно не сможет. Его независимость закончится на помойке в протухшем состоянии. Потому не удивительно, что всё пошло не так, как надо. За время своего самостоятельного плавания Украина обнулила всё, что ей досталось от союза с Россией, как будто все эти годы на её территории шла страшная война. Хотя – почему шла, она по всем признакам идёт – вялотекущая экономическая война, где враг невидим и враг везде. И всё это сделала, при попустительстве народа, верхушка мироедов, напялившая для грабежа личину украинского национализма. Хотя им всё равно, какой идеологией прикрываться. А их боевые холопы на местах – это убеждённые националисты, которые, кстати, озабочены не развитием дорогой Родины, а как подороже продаться для услуг тем же олигархам. В этом вся их суть! И что бы укронаци не затевали, всё у них будет получаться через задницу. По простой причине, что эти люди лгут, прежде всего, сами себе, и лижут ботинки упырям, гробящим страну, за которую они так дерут глотку и корчат рожи. Короче, если встретите, бейте в морду, не глядя, таким людям или не подпускайте к себе. Только скажут вам – украинский национализм! Отворачивайтесь, как от пустого места; всепродажный и агрессивный подлец, в принципе, ничего хорошего построить не может!

– Да, такие люди прозревают, только когда их самих судьба заносит в этот аут, – заметил Берёзов. – Читал рассказ одного такого свидомого патриота, который приехал из Польши с целью просто выписаться из квартиры в пользу родственников. Говорит, первое, что увидел, когда прилетел в столицу, в Киев, так то, что очень грязно. И дело даже не в мусоре в виде пакетиков и бумажек, а именно грязь! Дома все в пыли, новостройки все коричневые. В магазинах все товары вдвое дороже, чем в Польше, при том, что местные зарплаты в разы ниже. А затем, попав в родной Днепропетровск, меня гоняли, говорит, в военкомате и в хвост, и в гриву. Каждая бумажка, каждая галочка в конторах Украины подразумевает круг забега и деньги. Пришлось по их милости съездить в военкоматы еще двух городов, где все тебе угрожают, все с тебя хотят поиметь и вставляют как можно больше палок в колёса. Везде мне говорили: «Вас у нас нет, ваше дело потеряно, и это ваши проблемы. Да и вообще, вы скрывались, мы можем вам уголовку сейчас впаять, тут и останетесь!» В итоге чудом оказалось, что по ошибке его дело отправили в левый военкомат. А выяснилось просто случайно, когда он не выдержал и орал в коридоре, – вышел какой-то служивый и сказал: «А ты с Горного универа? А год какой? Так ты не первый с таким вопросом». Итог: тотальный шок от всего увиденного и круглая сумма денег, чтобы выписаться из квартиры. И вместе с ней – чистейшая ненависть и отвращение на уровне организма к этой стране. Абсолютное непонимание, как люди выживают в таких условиях. Ко всему у него сложилось чёткое ощущение, что эту территорию ничто никогда не спасёт. Вот так!

– Всё в точку! – подтвердил Архангельский и подсуммировал: – Но пусть зрят в корень. Основная причина катастрофы Украины проста, как поршень. Она в её незалежности от России, в незалежности от русскости, от самих себя, наконец. И выход один – демонтаж этого недогосударства и крепкая спайка всех краёв в единую державу, которая всегда была тут долгие столетия. Это разом не решит всех проблем, окончательного решения их не существует. Но чтобы дойти до цели, надо починить основной узел.

– А я скажу даже больше, – добавил под конец Топоров. – Название Украина, после всего, что произошло за последние годы, замарало себя. Необходимо другое, отражающее её суть, например, Югорусь!

– Это что за название новое? – улыбнулся в ответ Архангельский.

– Ну, есть же Югославия, а Югорусь всегда была, только по-разному называлась, – пояснил Топоров.

– А в чём разница с Украиной? – спросил Готфрид.

– Да ни в чём, кроме того, что это часть неделимого целого, – отчеканил Топоров.

– Вполне справедливо, – согласно кивнул Берёзов.

– Ладно, нарубили дров, теперь будем думать. Что у нас с дипломной? – обратился Архангельский к Готфриду.