Лента жизни. Том 3

Лента жизни. Том 3
Игорь Игнатенко

Игорь Игнатенко создал свой собственный, во многом неповторимый художественный мир. Его избранные сочинения, несомненно, встанут в один ряд с лучшими произведениями таких известных амурских авторов, как Леонид Волков, Федор Чудаков, Игорь Еремин, Борис Машук, Николай Фотьев, Владислав Лецик. Но не только. Масштаб и значение художника по-настоящему могут быть осознаны лишь в системе национальных ценностных и культурных координат. Думается, творчество Игоря Игнатенко в этих координатах не теряется. По этой причине в предисловии цитировались и упоминались писатели высокого ряда: именно они оказали на певца Приамурья самое большое влияние, именно они наиболее близки ему мировоззренчески и эстетически, именно с ними Игорь Игнатенко ведет напряженный творческий диалог на протяжении всей своей творческой судьбы.

Игорь Игнатенко

Лента жизни. Том 3

Избранное

Лента жизни, как будто в кино,

Прокрутилась с конца до начала…

Том 3

Воспоминания

Очерки

Статьи

Рецензии

От автора

Родниковая вода

Свою профессиональную журналистскую жизнь я веду с 1962 года, когда на третьем курсе историко-филологического факультета Благовещенского пединститута литературные «зубры» Анатолий Васильевич Лосев и Борис Афанасьевич Лебедев рекомендовали меня на должность ответственного секретаря вузовской газеты «За педкадры». Деканат предоставил желанную льготу – свободное расписание. Отныне я стал зарабатывать себе на хлеб журналистским трудом, что вкупе со стипендией и спортивными талонами на дополнительное питание позволяло по тем временам жить вполне безбедно.

После окончания вуза меня призвали в армию. Служил в звании рядового войск ПВО в Приморском крае, писал в окружные армейские газеты, отчего имел некий приварок к ежемесячному солдатскому «окладу» в три рубля восемьдесят копеек доперестроечными деньгами. Курящие солдаты могли по желанию получать на эту сумму тридцать одну пачку махорки, мне же ее хватало на семь банок сгущенки.

После увольнения в запас, которое несведущие люди путают с демобилизацией (отсюда «дембель»), возвратился в Благовещенск и стал корреспондентом Амурского областного комитета по радиовещанию и телевидению, где, еще будучи студентом, подрабатывал с друзьями – Сашей Филоненко и Колей Недельским.

Игорь Игнатенко у здания участковой больницы села Хохлатское Ромненского района,

где он родился 4 мая 1943 г. Снимок сделан в 1989 г. отцом поэта.

Дальше просто перечислю этапы журналистской стези: газета «Амурская правда», потом – главный редактор ГТРК «Амур», далее – собственный корреспондент Амурского радио на БАМе, в Тынде, заодно и радиоорганизатор местной газеты «Авангард». В канун перестройки, презрев дрязги политиканства в областной прессе, стал редактором газеты Благовещенского сельскохозяйственного института «Кадры – селу».

Счастливым периодом своей журналистской жизни считаю три года, с 1995 по 1998, когда возвратился на областное радио и стал выпускать авторскую программу «Стезя». Я был волен выбирать своих собеседников, отдавая предпочтение людям творческого склада. Большинство из них были моими давними знакомыми и друзьями – теми, кто назывался «солью земли Амурской». Всего вышло в эфир 117 еженедельных радиопрограмм, после чего «Стезя» по произволу начальства приказала долго жить. С некоторыми из героев программы вы познакомитесь в этой книге. Сожалею, что не сохранил все пленки с записями «Стези», в моем архиве находится лишь четверть сделанного. Все остальные пленки руководство ГТРК «Амур» приказало, в целях «экономии», стереть.

Были в журналистике памятные моменты, и не один. Область развивалась, народ свершал большие дела. Приходилось с магнитофоном и блокнотом неоднократно бывать на строительстве Зейской ГЭС, у хлеборобов Приамурья, на строительстве БАМа, у воинов-пограничников, в заводских и фабричных цехах, студенческих аудиториях и школьных классах. Прошел все ступеньки журналистской карьеры, начиная от хроникера последних известий и кончая должностью главного редактора газеты.

Особо памятен мне 1965 год, когда мы с коллегой по Амурскому телерадиокомитету Владимиром Будаем сделали большой очерк для Всесоюзного радио о начале строительства гидростанции на реке Зее. С той поры у меня установилась тесная связь с начальником строительства Героем Социалистического Труда Алексеем Михайловичем Шохиным, личностью яркой и еще при жизни легендарной. Он и пригласил меня затем вести прямой радиорепортаж с перекрытия реки в створе будущей гидростанции. Не надо заглядывать в святцы, чтобы вспомнить этот день – 13 октября 1972 года. Эмоции были настолько сильны, что тогда же я написал и своеобразный лирический репортаж – стихотворение «Перекрытие», опубликованное затем в газете «Амурская правда», а также в фотоальбоме «Знакомьтесь: Зейская ГЭС» и книге «Покорители Зеи», вышедших в свет в этом же году, – что называется, по горячим следам.

Со многими известными людьми страны побеседовал я у микрофона. Еще больше было народа не знаменитого, но не менее интересного, не жалеющего сил для процветания Родины. У них учился жить и работать, за что благодарен судьбе.

В 1977 году стал председателем бюро областного литобъединения «Приамурье». Занимался с начинающими литераторами и рос в творческом плане сам. Писал стихи и прозу, выпустил четыре персональные книги. 1991 год был ознаменован вступлением в Союз писателей СССР, а через пять лет меня избрали ответственным секретарем Амурской писательской организации.

Началась полоса сугубо литературной работы, которую совмещал, по мере сил, с добыванием хлеба насущного в новых экономических условиях. Постепенно из лексикона исчезли такие понятия, как гонорар, писательская заработная плата. Художник слова стал сам платить за свою свободу говорить то, что думает о новом этапе жизни. Заманчивое право, но и голодное одновременно! Не надо кланяться властям, но и власти, как неожиданно оказалось, не очень-то сегодня нуждаются в писателях. В битвах наверху решающее слово оказалось за электронными СМИ. Книга резко утратила влияние на умы различных слоев населения, в иных местах ее и в руки не берут, и не надо заблуждаться на сей счет.

Что делать? Как быть? Куда идти?..

Сижу у компьютера, стучу по клавиатуре. Ворошу обгоревшие вырезки из газет полувековой давности. Оказывается, я немало писал в «Амурскую правду» и «Амурский комсомолец», в другие областные и центральные газеты и журналы. Многое сгорело в огне пожара, уничтожившего здание писательской организации осенью 2000 года.

Где-то в ноосфере Земли, в диапазоне длинных волн, витают обрывки моих радиорепортажей, интервью и очерков, телепередач. Этого уже не восстановить никогда. Может быть, так и надо было Всевышнему – устранить сиюминутное и сохранить вечное?

В конце концов, хлопочу-то я не о себе. Надеюсь сохранить и вернуть читателю мысли и дела тех людей, с которыми сталкивала меня судьба газетчика, радийщика, телевизионщика и литератора. Без них не было бы и меня сегодняшнего.

Жаль, конечно, что перенесенная на бумагу речь моих собеседников в «Стезе» практически всё потеряла в интонационном плане. Голосовые фонемы интересны модуляциями. Слово в строке «немотствует» под прессом смысловой нагрузки, сколь порой многоплановым ни было бы оно. Но это неизбежные потери, с ними надо просто смириться. Вспомните, что слово «любовь», например, как утверждают лингвисты, можно произнести с десятками оттенков – и смысловых, и эмоциональных. В поэтической и прозаической строке книги слово «любовь» остро нуждается в «эпитетной подпорке», иначе обесцвечивается, становится плоским, не стереоскопическим, безвкусным порой до банальной оскомины.

Отдельно скажу о фотоснимках. В основном это мой семейный архив. Посему прошу извинить за соответствующее качество. Но тут важнее другое – время и правда, заключенные в этих незамысловатых фотокарточках. Надеюсь, вы увидите образы людей, а это самое главное.

Большое место в моей жизни занимал спорт, но об этом у меня есть стихи, рассказы и повести в двух первых томах «Избранного».

И сам не заметил, как в процессе подбора материала книга приобрела сугубо литературный уклон, заслонивший производственные и иные темы, далекие от культуры. Ну что ж, возможно, именно в этом я более всего сведущ, чем буду полезен заинтересованному читателю. В конце концов, не один я пишу о былых временах.

Очень рассчитываю на то, что мое «Избранное» попадет в школы и библиотеки. Сделаю всё, чтобы практически весь тираж трехтомника дошел до адресатов. Учителя словесности могут почерпнуть здесь немалый материал по теме литературного краеведения. Берите и пользуйтесь, дорогие земляки!

Особо надеюсь на юных читателей. Узнавайте побольше об амурских литераторах, вникайте в суть их произведений, адресованных вам. Это животворный кладезь мудрости и чистая родниковая вода откровения, свежий ветер полей. Пользуйтесь, пейте, дышите. А если запомните что-то и обо мне, буду рад послужить вам своими книгами.

Для этого живу и работаю.

Игорь Игнатенко

Воспоминания

Минуты, дни, годы…

Довольно долго, вплоть до сей поры – а начат этот труд утром 14 февраля 2004 года, аккурат в День святого Валентина, – я занимался всем чем угодно, но только не главным делом своей жизни. Каждый человек, наделенный здравым разумом и добрыми чувствами, обязан именно этим и заниматься на протяжении дней, отпущенных ему Богом для осознания цели своего прихода на Землю. Я имею в виду некий труд летописца самого себя. То есть надо описать, главу за главой, самыми простыми словами, не тщась погоней за мистической художественностью, все самое главное, что случилось с тобой от момента твоего прихода на свет. Чем раскладывать на загад пасьянсы в компьютерных играх, начнем складывать, камешек к камешку, мозаику дней судьбы свершившейся. И не мне судить, каково получится. Пусть решают другие люди, как они это всегда делают. Жизнь должна остаться запечатленной.

Не заношусь ли я в своей гордыне? Отнюдь. Писать-то я буду правду, какой бы горькой и смешной она ни была. Не лавров ищу, а истины. Какой полезный труд! Мне мало книг моих стихов и прозы, в них я по большей части изображен не то чтобы односторонне, не то чтобы приукрашен – нет! Но там я делал то, что обязан делать любой мастер слова: я искал приближения к идеалу, строил себя и потом пытался следовать собственным нравственным и эстетическим установкам. Это хорошо, но этого мало.

Однако появляется некое противоречие строчкам одного из моих стихотворений:

В стихах вся жизнь,

А в прозе лишь фрагменты…

Не берусь объяснять сии стихи, ибо занятие это бесполезное и даже вредное, способное разрушить уже созданное произведение. Что написано пером, того не вырубишь никаким комментаторским топором. Одно поэтическое слово стоит порой романных страниц. Я умышленно не говорю о так называемой поэтичности прозы, она все-таки явление не постоянное и не концентрированное до плотности земного ядра, к примеру.

Почему я приступил к воспоминаниям в католический, а не в православный праздник? Никакого умысла в том нет. Крещенный своей украинской бабушкой по отцовой линии, Степанидой Корнеевной, трех лет от роду в замшелой и черной от времени церкви села Кошмак, я помню, как молодые еще украинские мои тетки, Лена, Дуся, Тося и Надя, покрытые черными платками, подталкивали меня в худенькие плечики к блюду, с которым жидкобороденький служка в рясе обходил ряды верующих, пришедших на богомолье из окрестных сёл. Я должен был положить на блюдо денежку «на храм». Помню, что очень не хотел этого делать из-за стеснительности, жался к ногам матери. Но деньги на блюдо положил.

Так что душою чист сызмала. И если бы родился в среде католической, то поступил бы как принято у католиков. А как они поступают в подобных случаях, не знаю, но догадываюсь, что и у них дети своими чистыми руками совершают акты дарения Богу.

Было это в 1946 году. Украина стояла порушенная фашистами, но не сломленная. Мы гостили на отцовой родине, приехав сюда с Дальнего Востока. Отцу было 30 лет, маме 23 и мне 3 года. В каждом числе присутствует цифра 3, и нас было трое. Что бы это значило, не знаю и придумывать объяснение не стану, хотя соблазн осмыслить почти мистическую «троицу» у пишущего человека вроде бы должен быть. Однако возраст соблазняться прошел.

Сегодня суббота, на улице снегопад, ветрено, а дома уютно и тихо. Младшая внучка Яночка в школе, ее мать, моя дочь Нина, отсыпается после трудовой недели. Жена Лариса Александровна ушла на репетицию ансамбля пенсионерок-певуний. Название ансамбля для моего уха звучит ностальгически – «Истоки». Я даже пошутил однажды не слишком удачно: «Вам бы «Устьем» называться». Наступил момент, когда осознание конечности времени стало для меня мощным толчком, прямо-таки ударом током.