Иллюзия вторая. Перелом

– Физическое тело погибнет.

– А мы? Что будет с нами? Мы останемся?

– Конечно, останемся. Для нас ничего не изменится, ибо с телом физическим мы связаны очень и очень слабо. Точнее – это оно связано с нами, это мы питаем его – мы даже даём ему необходимое для его существования электричество, но нам самим нет никакой насущной надобности в этом теле, кроме как… – Артак запнулся.

– Но если тело пропадёт, то пропадут и слова, которые оно может высказать, а значит – пропаду и я!

– Нет, нет, – Артак запротестовал, – вы не пропадёте. К тому времени, как тело обратится в прах, у вас может появиться новое воплощение. Так что особо переживать не стоит.

– Новое воплощение? Но какое? – акула была явно заинтересована сказанным и её чёрный лакированный глаз поблескивал любопытством.

– Мало ли какое, – загадочно ответил дракон, – да хоть чистый лист бумаги. Много ли нужно словам, чтобы существовать?

– Ах, – вскрикнула Агафья Тихоновна, – а ведь верно… А вы?

– Я тоже не пропаду. Мысли – как состриженные и отделённые от тела волосы. Например, решил человек подстричься. Волосы упадут на пол и продолжат своё существование отдельно, тогда как голова этого человека, наполненная мыслями свежими и не очень, мыслями вечными и проходящими, своими и чужими – голова останется на своём месте и, кто знает, возможно, потом отрастит новые волосы. А, может быть, и не отрастит.

– И от чего это зависит?

– От её готовности жить без волос.

– А если упадёт голова? – не без иронии спросила Агафья Тихоновна.

– Тогда вы поможете мне найти новый дом, – быстро ответил дракон.

– Я? – удивленно воскликнула акула.

– Именно вы, – подтвердил дракон.

– Но как?

– К тому времени вы уже будете существовать на простом листе бумаги, – напомнил он многозначительно, – а я поселюсь где-то рядом и всегда буду витать вокруг этого исписанного словами и смыслом листа.

– Я понимаю, – акула кивнула, и опять материализовался именно кивок – этот самый что ни на есть реальный житель столь необыкновенного, и пока ещё непонятного акуле мира, – я понимаю.

На некоторое время воцарилось мысленное и словесное молчание. Оно было необходимо для того чтобы Понимание – ещё один невидимый житель этого необыкновенного мира, смогло родиться на свет.

Молчание было, но не было тех, кто молчит.

Не дракон молчал и не акула, а само Молчание выражало себя через дракона.

Само Молчание выражало себя и через акулу.

Существовал лишь процесс, растянутый над множеством объектов, а вот самих молчавших не было нигде, хоть глаз выколи…

Тут вообще не было ничего такого, что не являлось бы действием или поступком. Это был мир глаголов. Мир без имен существительных. И скорее всего, без прилагательных, ибо прилагательные способны только прилагаться к чему-то или к кому-то, то есть прилагаться к имени существительному. Или к местоимению. Прилагательные и должны прилагаться, как ясно видно из названия. Именно прилагаться к чему-то предметному. А здесь прилагаться было не к чему. Были только действия и всё.

– Что же нам делать? – Агафья Тихоновна беспомощно развела плавники в сторону.

– Наблюдать. Пока мы существуем, и более того, пока мы есть, пусть даже в этой кромешной темноте – можете считать, что он в безопасности.

– Как же это?

– Если темнота исчезнет сама собой, – Артак глубоко вдохнул, – это может означать только одно – его физическое тело ушло, и эти тёмные, телесные, материальные границы, загораживающие нам с вами весь существующий свет и невидимую сейчас даль, рухнули.

– А если темнота исчезнет, но не сама собой? – Агафья Тихоновна явно что-то задумала, однако не торопилась поделиться своими мыслями с драконом.

– Что вы имеете в виду? – Артак наморщил лоб, пытаясь предугадать её мысли.

– Ну если темнота исчезнет не сама собой, а с чьей-то помощью?

– Я думаю что в этом случае мы с вами покинем мир действий и вернёмся в более привычную людям вселенную – в мир предметов – в мир, где предметы пытаются главенствовать над поступками. И, конечно же, – Артак немного подумал, – конечно же, сознание вернётся к своему хозяину. Однако, оно вернется вместе с болью и непониманием, которые всегда сопровождают тела на их предметном, физическом уровне.

– Вы предлагаете…

– Я предлагаю просто наблюдать. И что бы ни произошло – именно это действие будет верным и правильным.

– А я предлагаю нечто иное.

– Что же? – в мыслях Артака звучала заинтересованность.

– Я предлагаю действовать! И раз мы в мире действий, то давайте этим воспользуемся! Давайте разведём огонь. Я, например, смогла бы достать дрова и спички. И мы вместе смогли бы развести большой и яркий костёр. Ведь это действие вполне в наших силах… Возможно, это поможет… Костёр смог бы дать свет, столь необходимый ему чтобы проснуться.

Дракон, одновременно удивлённо, и с изрядной долей восхищения повернулся к Агафье Тихоновне и прошептал уже не мысленно, но вслух:

– В наших. Вполне. Конечно, поможет. Действительно, как я сам не подумал… Да если и просто наблюдать… При свете-то виднее…

– Ну конечно! При свете от костра мы наконец-то сможем увидеть всё то, что нас окружает.

– Вы правы, – только и произнес дракон, – но ведь самого костра здесь не будет. Будет лишь горение. Процесс. Будет лишь действие, дающее нам свет и тепло.

– Ах не все ли равно, – возразила акула, одновременно кивнув головой, – будет костёр или нет, лишь бы был свет, который он даёт.

– Вы правы. Если возникла необходимость в свете, то костёр – лишь инструмент, которым эта необходимость пользуется, да и мы с вами – тоже. Всегда надо учитывать то, в какой из реальностей ты находишься, – Артак усмехнулся, – и если необходимость возникла, то не нам с вами с нею спорить. Тем более, что нас-то тут и нет. Здесь существуют только лишь наши действия и поступки.

Агафья Тихоновна, не мешкая более ни мгновения, как всегда, используя свою способность доставать всё что угодно прямиком из ниоткуда, начала с того что достала из-за спины мощный электрический фонарь. Она крепко держала его в плавниках и направленным лучом освещала пространство вокруг себя. Судя по всему, акула искала место для костра. Правда, было непонятно – могло ли быть в этом мире какое-либо место, ведь само место – это предмет, а даже если не предмет, то уж никак и не действие.

В какой-то момент луч фонаря выхватил из темноты драконью голову, повернутую в направлении светового луча.

Артак с интересом наблюдал за действиями Агафьи Тихоновны, однако не вмешивался и сохранял полное молчание. Не только словесное, но и мысленное. А его морда время от времени принимала насмешливое, но совсем не злое выражение. Да, да, выражение морды было, и оно было ироничным, может быть даже немного ехидным, а вот самого выражающего – того, кто выражал эту насмешку и иронию – нет. Не было его, да и не могло быть. Никак не могло. Такова была физика данного мира.

– Смотрите, – акула поднесла к глазам какой-то осколок, валяющийся в ногах, и случайно попавший в луч фонаря, – смотрите, – она протянула его дракону, – зеркало.

– Да, зеркало, – дракон внимательно рассмотрел осколок и вдруг улыбнулся, как-то широко и по-доброму, – а вы знаете, – он замешкался, словно споткнулся о какую-то мысль, – знаете, это ведь очень хорошо.

– Хорошо, что зеркало?

– Хорошо, что есть хоть что-то.