Времена Гада. Книга 1. Лето Кетцалькоатля

Времена Гада. Книга 1. Лето Кетцалькоатля
Игорь (Паломарес) Голубятников

Три языческих бога и одна богиня, призванные Зевсом со всех концов Ойкумены на курсы просветления разума и повышения квалификации в Древнюю Грецию, шалят с игрой в шары сотворенья. Застигнутые врасплох в момент метания жребия, получают от возмущённого шефа нагоняй. А ещё воспитательное задание отправиться через две тысячи двести двадцать два года в Россию, провести там сто лет и с помощью выбранного ими человека повлиять на развитие страны и общества в целом. Их подопечный Толик начинает свои приключения в детском саду в 60-е, продолжает их на каникулах в приволжской деревне и на уроках в средней школе. Деды и бабки Толика прожили непростые жизни, так что история формирования характера паренька уходит корнями далеко-далеко в прошлое…

Первая из четырёх частей романа-оратории «Времена Гада» – «Лето Кетцалькоатля».

Книга содержит нецензурную брань

Игорь Голубятников (Паломарес)

Времена Гада. Книга 1

Лето Кетцалькоатля

© И. Голубятников (Паломарес), текст, 2024

© Издательство «Четыре», 2024

* * *

Игорь Голубятников (Паломарес) родился июльским утром 1961 года. Школу окончил в 1978-м. Учительницей Людмилой Ивановной Лазаревской была привита на всю жизнь любовь к русскому языку и литературе.

После армии учился в ГМУ им. Гнесиных. Общался много и плодотворно с творческой элитой: Окуджава посоветовал рассердиться на себя, Саульский – настраиваться побыстрее, а Юрский – уносить за собой грязную посуду на мойку.

В 1992 году уехал в Гондурас, работал в Национальном оркестре и университете. Спустя семь лет перебрался в Панаму.

Написал книгу «По банановым республикам без охраны». Отдельные главы опубликованы в альманахе «Парк Белинского». В марте 2021 года выставлял её на ярмарке «Нон-фикшн» в Гостином Дворе.

В апреле 2020-го вступил в ряды ИСП. Издал с ними сборник рассказов «Ваша Раша». В 2022-м написал театральную пьесу-фарс «Банные хроники». Только что закончил работу над первой книгой четырёхчастного романа-оратории «Времена Гада», которая называется «Лето Кетцалькоатля».

Божественный пролог или прелюд

Случилось это в дикие античные времена…

Как-то раз после полуденной трапезы делегаты созванного Зе?усом симпосиона земных богов решили скоротать свободное от заседаний время игрой в шары сотворенья.

Заплатили аванс дряхлеющему, но ещё мощному Гераклу. Дождались, пока тот взял за шкирку трёхглавого Цербера, стража царства Аида и складов фирмы «Олимпия». Стырили из Департамента Упражнений и Развлечений (ДУРы) один маленький деревянный шарик мироздания и четыре больших каменных шара судьбы.

Спустились на фуникулёре с Олимпа на пастбище у его подножия, стали договариваться о правилах…

Трёхликий Бала?м, победитель предыдущих партий в древних Китае, Индии, Междуречье, Египте и секторе Газа, взялся спорить с трёхглазым Шивой о том, кто первым будет кидать шарик мироздания в шары судьбы.

Они бы могли базлать вплоть до Второго пришествия, но пернатый змей Кетцалькоа?тль (он же Кукулька?н) решительно прошипел, что свои отношения богам и демонам пристало выяснять на полях людских сражений.

– О многомудрый Шива, изобретатель шахмат! В твоей игре фигуры носят макуауи?тль войны. И гибнут на поле боя они, а не гроссмейстеры!

– Ладно, проехали! – согласился Балам.

Пошевелил длинными ушами в знак примирения.

Однако буквально через секунду, сменив козлиные копыта и морду на медвежьи лапы и башку, прорычал угрожающе:

– Но заруби себе на носу, Шивик, будешь выпендриваться – я те твой третий глаз на жопу натяну. И моргать заставлю. Клянусь Ваалом!

– Ой, как-ой, страшно! – притворился Шива, отбивая невероятно проворными ногами чечётку. – Ты как смотри бы лучше тебе не первому рога пообломали, сатир!

– Хашшш! – прошипел сквозь стиснутые клыки Кукулькан. – Имейте совесссть, мы тут играть собралисссь, а не панкратион уссстраивать.

– Ба, про совесть шип пустил посланник Юкатана! – саркастически заметила крылатая Лили?т.

Качнула пышноволосой головой.

– Я умоляю, змей, тебя. У них на месте совести мох вырос!

– Ну вырос, и что с того?! – не унимался Балам. – Не всем же брить его, как ты сбриваешь перед каждыми потрахушками!

– Играть мы будем или нет?! – взмолился Кетцалькоатль. – Щас Зеус призовёт на планёрку и – трындец! Кидаю жребий!

Подбросил увесистый золотой статир прямиком к солнцу. Объявил, что если тот упадёт аверсом кверху, то начинает Шива, а если реверсом – Балам.

Подождали пару минут. Монета всё не падала. Игроки начали скучать.

– Ты-бы-бе-бе её ещё к Альфе Центавра запу-пу-лил, птерозавр! – проблеял Балам, возвращаясь в козлиное обличье. – Как гонорар инопа-па-ланетянам, что в гости к твоим расфуфыренным майя залетали давеча на бо-бо-больших сковородах.

– Ага, бугага! – согласился Шива, перешёл с чечётки на брейк-дэнс. – Вроде первого спутника до запуска ещё тысячелетий осталась пара, но ты, как впереди всегда, планеты всей!

– Дааа, сссорвалась монетка с пёрышшшка… – прошелестел Кетцалькоатль, заёрзал длинным языком-жалом под мышкой.

– А может, я подброшу? – спросила Лилит. – Я всё-таки первой женой Адама и царицей Савской побывала когда-то, если не врут ми?фии и пифии. Ласковым обаянием цели добивалась. Не то что некоторые здесь со своей силой немереной и гонором необъятным!

– Дело молвит демоница! – воодушевился Кукулькан, смачно хрустнув выловленной блохой. – Я всей чешшшуёй – за!

Лилит подбросила монету, поймала её на запястье, прихлопнула другой рукой.

– Чур только, по сусалам друг дружке не навешивать и люлей налево-направо не раздавать!

– Да уже ты открывай! – не выдержал Шива и даже перестал танцевать. – Набегут другие сейчас боги с демонами, и придётся шаров вместо каким-нить футболом, прости, развлекаться, Господи!

– Эт ты верно прогнал, брателла! – затряс козлиной бородёнкой Балам. – Бе-бе-будем тут за одним-единственным мячом гоняться по полю на потеху олимпийской гопоте.

В мгновение ока сменил козлиную морду на медвежью. Рыкнул зло:

– Убирррай ррруку, шшшалава!

Лилит убрала. Монеты на запястье не оказалось.

Синий телом Шива от гнева начал белеть и бормотать что-то на непонятном никому, кроме него, санскрите. Балам угрожающе замотал всеми тремя башками, разодрал густую шерсть на груди.

Флегматичный Кетцалькоатль свернулся кольцами, скрестил крылья, вперил взор в начинающие багроветь небеса и выдал загадочную фразу: